Второе признание (сборник) - Рекс Стаут

– Под каким предлогом ехать в Чаппакуа?

– Под каким угодно. Устрой поломку в машине – такую, чтобы на ремонт потребовалось какое-то время, – и отбуксируй ее в местную автомастерскую. В Чаппакуа есть автомастерская, Арчи?

– Да, сэр.

– Вот и отлично. – Вульф допил пиво и вытер губы носовым платком. – Теперь ты, Сол. Сегодня ты встретишься со Сперлингом-младшим.

– Да, сэр. Арчи нас познакомил.

– Мы хотим знать, что ему и его матери понадобилось в квартире мистера Рони. Скорее всего, это какая-то бумага, потому что они искали в книгах. Возможно, с ее помощью мистер Рони шантажировал Сперлинга-младшего или его мать. Это абсолютно очевидное предположение, можно сказать – банальность, но банальностью становится именно то, что происходит чаще всего. Все как на ладони: месяц назад миссис Сперлинг изменила мнение о мистере Рони и вновь позволила ему бывать в своем доме в качестве друга ее дочери. В то же самое время поменял отношение к Рони и ее сын. Может статься, причина в том, что их шантажировали, тем более что главная претензия к мистеру Рони основывалась лишь на подозрениях мистера Сперлинга. Однако в понедельник днем они узнали о мистере Рони что-то настолько чудовищное, что с этого момента уже не могли мириться с его присутствием. Тем не менее угроза шантажа оставалась в силе. Догадываетесь, к чему я веду?

– А что такого чудовищного о нем могли рассказать? – спросил Сол.

Вульф покачал головой:

– Сомневаюсь, что вам необходимо это знать, во всяком случае сейчас. В данный момент нас больше интересует, чем их шантажировали, если вообще шантажировали. Эта задача ложится на вас с Орри, ответственным назначаю тебя. Искать будете здесь, в Нью-Йорке. Объект шантажа – скорее сын, чем мать. Для начала займитесь им: его коллеги, привычки… Ну, думаю, вам объяснять не надо. Рутинное поручение, как и у Фреда, только более перспективное. Представите отчет, как обычно.

На этом совещание окончилось. Фред, не желая обижать Вульфа, все-таки допил свое пиво. Я достал для них деньги из сейфа, из ящика, где хранились наличные, не притронувшись к деньгам, полученным от нашего последнего клиента. Фред задал пару вопросов, получил на них ответы, а затем я пошел проводить их.

Когда я вернулся в кабинет, появился Фриц, чтобы убрать бутылки и стаканы. Я потянулся и зевнул.

– Садись же, – раздраженно пробубнил Вульф.

– Не надо на мне срываться, – огрызнулся я, подчиняясь приказу. – Что поделаешь, если вы гений, как утверждает Пол Эмерсон. Однако все, что вам пришло в голову, – это отправить Фреда шпионить за прислугой, а Сола и Орри – копаться в грязном белье Сперлингов. Видит Бог, у меня нет блестящих идей, значит, я не гений. На кого охотиться мне? На Алоизиуса Мерфи? На Эмерсона?

Он хмыкнул:

– Остальные ответили на мой вопрос. Ты – нет.

– Чушь какая. Меня совершенно не волнует, что вы сделаете с убийцей после того, как его поймаете (если, конечно, он существует). Меня волнует, как вы будете его ловить. – Я взмахнул рукой. – Если поймаете – он ваш. Делайте с ним все, что душа пожелает, хоть током пытайте. Вам понадобится моя помощь?

– Да. Но у меня к тебе серьезные претензии. На прошлой неделе я поручал тебе установить личные отношения.

– Да, поручали. Я и установил.

– Только не с тем, с кем надо. Я не прочь воспользоваться твоим знакомством со старшей мисс Сперлинг. Но, может, ты против? Может, тебе неудобно?

– Спасибо за заботу. Это зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово «воспользоваться». Как я могу быть против, если я на работе! Она знает, что я детектив, знает, каким делом мы занимаемся, так что переживет. Если выяснится, что Рони прикончила она, я первый помогу вам нацепить ей орден. Этого вы хотите?

– Я хочу, чтобы ты съездил туда завтра утром.

– С удовольствием. А для чего?

И он объяснил, для чего.

Глава семнадцатая

Как и любому хорошему водителю, мне для езды по загородному шоссе не требуется включать голову – нужны только глаза, уши и быстрая реакция. Поэтому, когда во время расследования приходится вертеть баранку где-то в сельской местности, как правило, я без конца прокручиваю в голове подробности дела, пытаясь распутать мелкие узелки. Но в тот прекрасный, солнечный июньский день я вынужден был срочно искать другую тему для размышлений, потому что в деле, которое мы вели, не было никаких узелков – сплошная путаница без начала и конца. Загадки тоже не было – один хаос и неразбериха. Поэтому мне оставалось лишь беспорядочно перескакивать мыслями с предмета на предмет, то и дело натыкаясь на один-единственный вопрос, который был мало-мальски ясен: действительно ли Вульф надеялся, что я сумею что-то откопать, или же просто отослал меня прочь из дома для того, чтобы проконсультироваться со своим специалистом? Этого я не знал. Вне всяких сомнений, специалистом этим был таинственный мистер Джонс, с которым мне так и не позволили познакомиться, хотя я знал, что Вульф по меньшей мере дважды прибегал к его помощи. Для меня мистер Джонс был лишь именем, которое Вульф время от времени неожиданно приказывал мне заносить в графу расходов, когда я заполнял бухгалтерскую книгу.

Я позвонил Мэдлин и предложил увидеться, сказав, что из приличия припаркуюсь за воротами и пересекусь с ней где-нибудь в парке; она ответила, что, если уже дошло до тайных встреч, она бы предпочла, чтобы я вовсе не приезжал. Я не стал настаивать, учитывая, что мне так или иначе надо было подобраться поближе к дому; Сперлинг уехал на работу в Нью-Йорк, а Джимми и мамаша, с которыми я успел познакомиться поближе, навряд ли стали бы поднимать шум при моем появлении. Поэтому я смело въехал в ворота, подкатил к дому и оставил машину на стоянке за кустами – там же, что и в прошлый раз.

Светило ласковое солнышко, щебетали пташки, цветы красовались на своих прежних местах, а Мэдлин, в ситцевом платье с большими желтыми бабочками, сидела на западной террасе. Она пошла мне навстречу, чтобы поздороваться, но, не дойдя десяти футов, резко остановилась и уставилась на мое лицо.

– Господи! – воскликнула она. – Ведь это была моя идея! Кто меня опередил?

– Спасибо тебе большое, – обиделся я. – Вообще-то было больно.

– Конечно, больно. Так и задумано. – Она наконец подошла и начала внимательно разглядывать мою щеку. – Работа хоть куда. Вид у тебя просто кошмарный. Может, поедешь домой, а вернешься через недельку-другую?

– Нет, мэм.

– Так кто это сделал?

– Ты удивишься. – Я наклонился и прошептал ей на ухо: – Твоя мать.

Она залилась чудесным тихим смехом.

– Она может разукрасить и другую щеку, если ты к ней приблизишься. Видел бы ты ее лицо, когда я сообщила ей о твоем приезде. Выпить не желаешь? Может, кофе?

– Нет, спасибо. У меня много работы.

– Ты говорил. Так что там с бумажником?

– Это не бумажник, а футляр для визиток. Знаешь, в летней одежде почти нет карманов, и это проблема. Ты сказала, что в доме его не находили, значит, он где-то на улице. Когда мы ночью искали твою сестру, он лежал в заднем кармане брюк, во всяком случае он был там, когда мы вышли из дома. А потом началась вся эта кутерьма, и я хватился его только вчера. Я без него как без рук, там мое удостоверение.

– Водительское?

Я отрицательно покачал головой:

– Удостоверение детектива.

– Верно, ведь ты же детектив, да? Все правильно, идем. – Она тронулась с места. – Мы пойдем той же дорогой. Как этот твой футляр выглядит?

В мои расчеты не входило брать ее с собой.

– Ты ангел, – ответил я. – Просто душка. В этом платье ты напоминаешь одну девчонку, с которой я был знаком в пятом классе. Я не позволю тебе его изорвать, лазая по кустам в поисках этого треклятого футляра. Можешь идти, но не забудь обо мне. Если (то есть когда) я его найду, то дам тебе знать.

– Исключено. – Она улыбалась одним уголком рта. – Я всегда мечтала помочь какому-нибудь сыщику что-нибудь отыскать, тем более если речь о тебе. Идем!

То ли Мэдлин меня раскусила, то ли нет, в любом случае стало ясно, что она твердо решила меня сопровождать. Что ж, сделаю вид, будто мне это нравится.

– Как он выглядит? – снова стала расспрашивать она, пока мы обходили вокруг дома и пересекали лужайку.

Поскольку в эту минуту футляр преспокойно лежал в моем нагрудном кармане, проще всего было бы показать его ей, но я, в силу сложившихся обстоятельств, предпочел описать: потемневшая от времени свиная кожа, размеры – четыре на шесть дюймов. На лужайке футляра не оказалось. Потом пришлось немного поспорить насчет того, в каком месте мы перелезали через кусты, и я позволил Мэдлин взять верх. В кустах его тоже не было, зато, пока я шарил под ветками, какой-то прутик хлестнул меня по оцарапанной щеке. Выйдя через ворота и очутившись на лугу, мы были вынуждены сбавить темп: искать в довольно высокой траве маленькую вещицу вроде футляра для визиток было трудновато. Естественно, болтаясь в трех-четырех кварталах от нужного мне места, я чувствовал себя дураком, но что поделать: назвался груздем – полезай в кузов.