Япония, японцы и японоведы - Игорь Латышев

- Все бы ничего, но у вас нет опыта журналистской работы. Ведь вы в газете не работали?

- Нет,- ответил я.

- Ну, а можете ли вы дать гарантию, что такая газетная, а не научная работа пойдет у вас успешно?

Проявить самонадеянность, дав сразу утвердительный ответ на этот лобовой вопрос, я не захотел, а потому ответил скромно:

- Мне хотелось бы освоить газетную работу, и я постараюсь это сделать, но дать вам стопроцентную гарантию не берусь.

- Ну что ж, мы подумаем,- заключил Губин.

На этом наша беседа окончилась, и больше в "Известия" меня не приглашали. А через несколько недель окольным путем я узнал, что в качестве собственного корреспондента "Известий" в Японию начал оформление мой хороший знакомый и друг Дмитрий Васильевич Петров, ранее работавший в Государственном радиокомитете в качестве международного обозревателя, затем побывавший в двухгодичной командировке в КНР, а в то время бывший сотрудником Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Видимо, для Губина предшествовавшая журналистская работа Петрова на радио стала именно той гарантией, которую он от меня не получил.

Что говорить: мне было очень обидно расстаться с мечтой о поездке в Японию в качестве собственного корреспондента "Известий". Чтобы забыть об этой неудаче, я все усилия сосредоточил на форсированном завершении работы над своей плановой рукописью "Конституционный вопрос в послевоенной Японии" и летом 1957 года вчерне закончил ее написание. Это было весьма кстати.

В конце лета в отделе кадров института меня известили о том, что мною заинтересовалась еще одна внешняя организация - на этот раз кадровики редакции газеты "Правда". Я созвонился с ними и вскоре меня пригласил на беседу заведующий Дальневосточной редакцией "Правды" Виктор Васильевич Маевский, в прошлом выпускник Высшей дипломатической школы при МИД СССР, где он некоторое время изучал японский язык. В дальнейшем, оказавшись на работе в редакции "Правды", он отошел от Японии и несколько лет пребывал в Лондоне в качестве собственного корреспондента названной газеты. В тот момент, судя по всему, длительная командировка в Японию не входила в его расчеты.

При встрече со мной В. Маевский подробно расспросил меня о моих книгах и других публикациях и затем довольно откровенно рассказал мне суть сложившейся в редакции ситуации. Из беседы с ним я узнал, что после нормализации советско-японских отношений министерства иностранных дел обеих стран заключили соглашение об обмене работниками прессы: пять японских журналистов могли впредь работать в Советском Союзе, а пять советских журналистов получили разрешение на пребывание и работу в Японии, причем двое из них, корреспонденты ТАСС, уже приступили к работе в Токио. Должен был тогда выехать в Японию и собственный корреспондент "Правды" Юрий Грищенко, весьма талантливый журналист-международник, хорошо писавший, прекрасно знавший английский язык, но не владевший, правда, японским языком. Грищенко довольно быстро прошел всю длительную процедуру оформления его выезда за рубеж, включая самый ответственный этап - утверждение его кандидатуры на секретариате ЦК КПСС. Однако буквально за несколько дней до его отъезда в Страну восходящего солнца с ним случилось нечто непредвиденное: на прощальном банкете в ресторане гостиницы "Советская" будущий корреспондент "Правды" в Японии выпил лишнего, вступил в ссору, а затем и в потасовку с кем-то из посетителей ресторана, находившихся в соседнем банкетном зале, после чего был доставлен в ближайшее отделение милиции. Там в ходе начавшихся пререканий с начальником отделения Грищенко ударил его по лицу. И это был финиш: такие поступки в те времена не оставались безнаказанными. Милиция тотчас же возбудила судебное дело, а суд присудил Юрию тюремное заключение на десять суток с выполнением исправительно-трудовых работ по уборке столичных улиц. Естественно, обо всем случившимся была сразу же официально извещена редакция газеты "Правда", а редакции волей-неволей пришлось довести эту информацию до сведения секретариата ЦК КПСС. В ответ из секретариата в редакцию последовало грозное указание: "Раз не смогли подготовить достойного кандидата из своего коллектива, ищите ему замену в других учреждениях". Вот при таких-то обстоятельствах и направились работники отдела кадров "Правды" в наш институт. А поскольку в отделе Японии современными проблемами этой страны занимался именно я, будучи при этом членом КПСС с десятилетним стажем, то их выбор и остановился на мне. Поддержал мою кандидатуру после беседы со мной и В. В. Маевский.

Затем вопрос о моей работе в качестве собственного корреспондента "Правды" в Японии решал тогдашний главный редактор газеты П. А. Сатюков, он же член ЦК КПСС. При индивидуальной беседе с ним я информировал его о своих научных публикациях, не скрывая в то же время своей готовности переключиться на время на журналистскую работу в Японии. Сатюков был суховат, но приветлив. Его не смутило даже откровенно высказанное мной в той же беседе намерение вернуться по окончании зарубежной командировки на прежнее место работы - в Институт востоковедения АН СССР.

- Ну, сейчас об этом говорить не стоит,- резюмировал он.- Поработаете в редакции, а потом видно будет: журналистская работа куда живее и интереснее, чем научная. Поживем - увидим.

А далее моя кандидатура была формально утверждена на заседании редколлегии, после чего все мои документы, включая состоявшую из 10 страниц анкету, автобиографию, партийную характеристику, медицинские справки и т.п., были направлены для окончательного решения в секретариат ЦК КПСС. И только спустя месяц, если не более, меня торжественно известили о том, что в соответствии с решением, подписанным секретарем ЦК КПСС А. М. Сусловым, я был утвержден собственным корреспондентом "Правды" в Японии. По тогдашним понятиям это была высокая номенклатурная должность - по цековской табели о рангах она приравнивалась к должности советника посольства.

Решения секретариата ЦК КПСС в те времена воспринимались в низовых партийных и государственных учреждениях, включая и академические институты, как указы, обязательные для исполнения. О касавшемся меня решении партийные ведомства сразу же известили директора нашего института Б. Г. Гафурова. Когда я явился в его кабинет, он уже знал о решении и без оговорок подписал распоряжение о моем отчислении из института в связи с переходом на работу в редакцию газеты "Правда". В прощальной беседе со мной он пожелал мне успехов, выразив надежду, что по возвращении из Японии я снова вернусь на работу в институт.

Так завершился первый пятилетний этап моей научной работы в стенах Института востоковедения АН СССР. Моя давняя мечта о поездке в Японию сбывалась и становилась явью.