Хозяин небесных гор - Максим Зверев

Обе птицы приносили корм своим птенцам до двадцати пяти раз в день. Оляпка доставала насекомых под водой. Синяя птица ловила кузнечиков и крупных кобылок на берегу. Не брезговала она и ящерицами. Её птенцы имели поистине резиновые глотки, и в них исчезали даже крупные ящерицы. Иногда синяя птица разнообразила пищу для своих птенцов, ловила на обед мелких рыбок. Она ловила их ловко, забегая по колено в воду по мелким заливчикам.

В этот памятный день с утра синяя птица и оляпка вдруг проявили необыкновенно бурную деятельность: почему-то они вдвое чаще приносили корм весь день. Птенцы под вечер были настолько сыты, что отворачивались и не открывали ртов. Тогда мамаши сами проглатывали принесённую добычу и устремлялись за новой.

Более сорока раз принесли корм оляпка и синяя птица в этот день!

За ужином мы терялись в догадках, почему птицы сразу удвоили рацион своим птенцам, но совсем не обратили внимания на тёмные тучи вечером на западе. А вот синяя птица и оляпка справились у своего таинственного, но совершенно точного птичьего «бюро погоды» и с утра знали, что надо успеть накормить птенцов как можно сытнее: следующий день они будут сидеть голодные.

Утром проглянуло было солнце, но какое-то неяркое, словно смущённое своим сегодняшним бессилием. Сразу же его закрыли зловещие тучи. Послышались раскаты грома, всё ближе и ближе. Потемнело, как вечером. Вдруг страшный тропический ливень хлынул на горы Заилийского хребта. Из тёмных туч вода полилась тугими струями. Страшная тяжесть падающей воды заставила поползти камни, и они покатились на крутых склонах, увлекая другие, вместе с лавинами воды и грязи. Внизу всё перемешалось и с грохотом понеслось дальше по дну ущелий, пополняясь из боковых склонов и сметая всё на своём пути, словно бульдозером фантастической силы...

А на следующее утро с чистого голубого неба яркое горячее солнце осветило затихшие, неузнаваемые ущелья, засыпанные камнями, опять неподвижными. Гробовая тишина, как в сказочном мёртвом царстве, сменила оживлённые голоса птиц и насекомых там, где ещё вчера были заросли кустарников, лужайки трав с крупными ирисами, пионами и ярко порхающими бабочками. Только совсем бессильные, мутные остатки вчерашнего грозного ливня ещё струились по дну ущелий, угасая среди камней.

Гнездо оляпки смыло. Камни, где оно было, скрылись под водой неузнаваемо бурной и многоводной Талгарки. Но птенцы оляпки оказались такими же замечательными водолазами, как и их родители: они ещё не могли летать, но ныряли великолепно. Утром после грозы оляпка продолжала кормить свой выводок – птенцы теперь сидели на береговых камнях значительно ниже по течению от своего прежнего гнезда.

Гнездо синей птицы не пострадало, только она с разлёта садилась теперь прямо в нишу – камень в реке был глубоко.

Как бы хорошо и нам узнать тайну птичьего «прогноза» погоды!

Огромное стадо сайгаков всё утро паслось в небольшой долинке. Горбоносые морды животных были низко опущены. Пустынная полынка, чуть припорошённая снегом, служила им пищей и спасала от жажды. Низкое январское солнце бросало длинные тени от каждого сайгака. То и дело над стадом поднимались головы с насторожёнными ушами, осматривались и опять опускались. Никто не нарушал спокойствия стада в это утро.

Но вот одна из старых самок перестала пастись, постояла и пошла вперёд, не опуская больше головы, хотя полынки было сколько угодно. Ещё несколько самок перестали кормиться и пошли за первой. Вскоре всё стадо оставило хорошие выпасы и быстрыми семенящими шагами направилось к югу.

Справа и слева на горизонте тоже показались стада сайгаков. Они быстро шли в одном направлении, не задерживаясь. После полудня некоторые табунки сайгаков уже не шли, а бежали.

Весь короткий зимний день прошёл в торопливом передвижении сайгачьих стад к югу.

Вечером на стане бригада охотников по истреблению волков была занята сменой сломанной рессоры у одной из машин. Ремонт закончили, когда солнце скрылось за горизонт. Охотники собрались у костра около большого казана с мясной похлёбкой.

Самый младший член бригады волчатников спросил:

– Почему это сегодня сайгаки совсем мало паслись? Целый день их табуны шли в саксаульники.

– Да, да, и мы тоже заметили! – подтвердили другие члены бригады.

– Значит, напрасно торопились с заменой рессоры. Можно было это сделать утром. На охоту завтра не поедем! – ответил бригадир.

– Почему?! – разочарованно спросило сразу несколько голосов.

– Если сайгаки пошли в саксаульники и к песчаным барханам, значит, буран будет. Это верная примета.

Впрочем, утро было ясное, как и все последние дни. Но с полудня небо быстро заволокло тучами. Солнце исчезло. Засвистел ветер с севера, и полетели сначала редкие снежинки, а вскоре свирепый буран на целые сутки скрыл пустыню в бешено ревущей карусели.

За сутки до начала бурана сайгаки двинулись в укрытия, каким-то образом предугадав изменение погоды.

Мелкий снег едва припорошил степь. Всюду торчали сухие стебельки трав. Овцы разгребали снег и паслись на степной полынке. Она до весны не теряет своих питательных свойств. Отара медленно брела по степи.

Стайка чёрных жаворонков перепархивала у ног овец. Птицы находили какие-то семена там, где снег был сбит копытцами. Эти птички, собратья обыкновенных жаворонков, выводятся в Центральном Казахстане, а часть их осенью улетает на зиму далеко на север, навстречу перелётным птицам. Некоторые стайки их зимуют даже под Новосибирском. Чёрными точками они усеивают заросли степной полыни, и кажется, что это сидит стайка скворцов.

Но сегодня с полудня чёрные жаворонки вдруг с беспокойным писком заметались над отарой. Они то садились, то взлетали, и всё поведение этих птичек говорило о сильнейшем волнении.

– Гони овец ночевать в кошару! – крикнул старик чабан помощникам.

– Почему, ата? Ещё до вечера далеко! – удивился один из молодых чабанов.

– Буран идёт: видишь, птицы боятся! – ответил старик. – Айда, заворачивай овец!

Овец погнали. А небо стало быстро заволакиваться тучами. Они всё ниже спускались над степью. Начался ветер. Едва овцы вошли в ворота кошары, как повалил снег и начался сильнейший буран. Задержись овцы в степи – и не миновать бы большой беды. Чёрные жаворонки вовремя предупредили о буране. А сами зарылись в снег и будут ждать, когда кончится ненастье.

Множество гнёзд чаек-хохотуний находилось на небольшом песчаном острове огромного озера Тенгиз. Истерического крика, шума и драк было достаточно с утра до вечера по любому поводу. Но были и мирные сцены. Вот из соседнего гнезда косолапо приплёлся трёхдневный пуховый птенец к солидной старой чайке. Она сидела в своём гнезде и грела яйца. С минуты на минуту из них могли вылупиться её птенцы. Но пришелец бесцеремонно полез под чайку. Наседка приподнялась. Птенец влез в гнездо и улёгся среди яиц. Он явно мешал чайке, и она долго усаживалась, меняя позы, пока не заняла нужного ей положения. Но чужого птенца не прогнала.

К гнезду прилетел самец. Чайка вскочила с яиц и подбежала к нему. С закрытым клювом она стала издавать приглушённое «кукование», всё время кивая головой снизу вверх. Самец отвернулся. Но мамаша хлопотливо забежала вперёд и заискивающе кланялась. Так повторилось несколько раз. Наконец самец отрыгнул целую кучу заглотанных им кобылок с таким видом, будто хотел сказать:

«На, только отвяжись!»

Чайка съела подачку и улетела на озеро купаться. А папаша, не торопясь, уселся вместо неё на гнездо высиживать яйца и широко зевнул во весь клюв.

В этот вечер была безветренная ясная погода. На небе не было ни облачка. Вода на озере сверкала от низкого солнца, как огромное масляное пятно. Но барометрическое давление резко упало. Погода должна была измениться.

Вдруг весь чаячий остров пришёл в движение. Чайки дико хохотали, взлетали в воздух, кричали, кружились, садились и взлетали вновь. Мы долго наблюдали за ними. Но никакой враг им не угрожал. Они беспокоились сами по себе, заражая друг друга какой-то таинственной тревогой. Только поздние сумерки угомонили чаек. А ровно через десять часов с севера налетел шторм, нагнал воду и затопил много гнёзд чаек. Их «краткосрочный прогноз» был совершенно точен!

Солнце ещё не поднялось над горизонтом, а восток уже пылает. На берегу степного озера сделалось совсем светло. Где-то далеко едва слышно, печально кричат журавли. На озере, по ту сторону плёса, в зарослях тростника басовито переговариваются гуси. Отчаянно загалдели чайки; огромные скопища их гнёзд ежегодно бывают на одном и том же месте по заломам тростника.