Цветок пустыни - Джейн Арбор

– Это… это очень личное письмо о любви, – сказала она, – ты по-прежнему хочешь, чтобы я прочитала его тебе?

– Кто-то же должен его прочесть, я полагаю?.. Что? Письмо о чем? Откуда ты знаешь?

– Боже мой, Крис, я просмотрела его по диагонали. Это такое письмо, какое, я думаю, написала бы я сама человеку, которого давно и долго люблю.

– Когда ты говоришь, что любишь, то, как я всегда считал и считаю, это значит надолго, можно сказать, навсегда. Этот твой роман с Робином, он ничего не значит. Он унизил тебя. Но ведь у меня с Дженни все было совсем не так, верно?

– Я думаю, что да. Но, Крис, в любом случае воздержись от окончательных суждений. Слушай, что здесь написано.

Спустя пять минут или чуть больше в палате наступила тишина. Потом Крис сказал с удивлением:

– Они убедили ее, что я согласился, что до тех пор, пока она не достигнет совершеннолетия, мы не должны ни встречаться, ни переписываться! Это, конечно, ее мамаша. Отец у нее – хороший парень. Вернее сказать, был. Когда, по ее словам, он умер?

– В прошлом году.

Крис согласно кивнул:

– А после этого ее мамаша устроила эту инсценировку на тему: «Возможно, теперь ты и сама не захочешь покинуть меня!» Лиз, ну почему родители хотят, чтобы дети навеки оставались с ними?

– Отнюдь не все. Мне думается, лучшие из них просто хотят держать нас в узде, а мы обижаемся даже на это. Я знаю, что отец…

Но Крис не слушал ее.

– Но как, как она могла вообразить, что я уйду вот так, не сказав ни единого слова? Ведь я же надеялся услышать что-нибудь от нее. А в это время ее родители добились, чтобы она дала такое же обещание, какое, по их словам, дал я – то есть не поддерживать никаких контактов до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год. Лиз, но ведь мне не оставили даже такого выбора! Мне просто сказали, чтобы я не лез, куда не просят. А с тех пор, как она стала совершеннолетней, должно быть, это случилось один или два месяца назад, как мне теперь кажется, просто ждала, пока…

– Пока не написала тебе сама, потому что иначе поступить не могла, – осторожно вставила Лиз.

– Да. Послушай, Лиз, – тут Крис сделал паузу и с раздражением поправил свои темные очки, – черт бы побрал эти окуляры, как бы мне хотелось видеть твое лицо! То есть я хочу сказать, что все это значит для тебя? А для нас обоих? Нам-то вместе что делать в этом случае?

– А разве нам вместе нужно делать хоть что-нибудь, Крис?

– Но мы же хотели быть вместе. Я хотел быть с тобой. Но к чему это прошедшее время? Лиз, если предположить, что я не люблю тебя, тогда я вообще не знаю, что значит это слово. А тут снова появляется Дженни, и я не знаю, где кончается любовь к ней и начинается любовь к тебе! Помоги мне, я совершенно ничего не могу понять.

– Ты не можешь причинить мне никакой боли, Крис, поскольку я с самого начала знала, что во мне ты любил Дженни. Ну как мне это объяснить? Мне думается, ты влюбился в меня за мое сходство с ней. Я думаю, что твоя любовь к Дженни жива, как бы тебе ни хотелось думать, что это не так.

На это Крис ничего не ответил.

– Давно ли ты знаешь об этом, Лиз? – неожиданно спросил он.

– До настоящего времени я и сама совершенно не сознавала, что знаю. Но ведь это правда, ведь верно же? Так ты напишешь Дженни?

– Ты хочешь узнать, буду ли я диктовать ей ответ или нет, не так ли? Как по-твоему, мне сильно понравится подобное мероприятие?

– Знаю, что совсем не понравится. Но существует еще один способ послать ей ответ. Ты можешь послать ей телеграмму, а затем взять и поехать к ней.

– Поехать к ней? В таком-то виде? – Крис поднес руку к своим темным очкам. – И сделать ей предложение. Чего? Ты права, Лиз. Я никогда не прекращал любить Дженни. Однако не забывай, что она любит меня таким, каким помнит, и со всеми пятью органами чувств, а не как теперь – с четырьмя.

– Крис, да она же любит тебя! Об этом кричит каждая строчка ее письма. Ведь это она написала тебе, не так ли? Написала, как только освободилась от опеки своей матери и после того, как предоставила тебе достаточно большой срок, чтобы первым послать ей письмо, да? Она не пощадила свою гордость. Почему ты хочешь пощадить свою?

– Дело не в гордости.

– Твое будущее заключается в том, чтобы прислушаться к совету местных врачей и отправиться лечить свое зрение в Англию. Там тобой займутся лучшие специалисты мира. И, Крис, вот тебе несколько слов по секрету. В то время когда ты был настроен решительно против поездки в Англию, доктор Фремье в конфиденциальной беседе говорил Роберту Йейту, что он очень хотел бы обладать достаточной полнотой власти, чтобы заставить тебя отправиться туда, поскольку он убежден, что в Англии тебя вылечат. Так что, может, ты все-таки поедешь туда, как только тебя признают годным к перелету?

В ответ на это он сказал с покорностью:

– Перед тобой я чувствую себя совершенно беспомощным. Смогу ли я когда-либо отблагодарить тебя за то, что ты так много, слишком много, узнала обо мне и поняла меня?

Лиз взяла его руку в свою и сжала ее:

– В этом нет никакой моей заслуги. Мы – друзья, а именно для подобных случаев друзья и существуют. Чтобы знать нечто такое, благодаря чему они в решающий момент могут совершить чудо и оказать помощь, словно достать кролика из шляпы. И возможно, – тут на лице у Лиз мелькнула улыбка, которую Крис не мог видеть, – однажды я приду к тебе и попрошу прикрыть меня твоим широким плечом. Так что продолжай оставаться моим другом, ладно?

– Ладно? Только попробуй помешать мне в этом, вот что я тебе скажу! А пока могу ли я сказать кое-что?

– Говори, конечно.

– Благодарю тебя, Лиз. Благодарю тебя просто за то, что ты – это ты, а также за все остальное, вот и все. А теперь, нет ли у тебя с собой карандаша? Помоги мне составить эту телеграмму.

Однако случилось так, что Крис не сразу отправился в Англию вслед за своей телеграммой к Дженни. Хотя, будучи в больнице, он и находился более или менее в изоляции от окружающего мира, тем не менее он все равно попал в шестерку пациентов, заболевших лихорадкой денге.

– Понимаешь, в общем-то эта болезнь не убивает, – говорила Лиз сестра Олавия. – Однако из-за того, что, раз начавшись, она распространяется словно огонь, этот недуг – большая беда и неприятность.

Ты чувствуешь себя нормальной и здоровой, а через час коченеешь от лихорадки. Опять же сыпь. Потом наступает период выздоровления – столь же долгий и утомительный, как и сама болезнь.

– Но всегда ли она поражает всех, приобретает характер эпидемии? – спросила Лиз.

– К сожалению, да, – вздохнула сестра Олавия. – До настоящего времени еще не разработано лекарства, чтобы остановить лихорадку денге, а поскольку к зиме она проходит сама собой, ни один из нас не способен приобрести к ней устойчивый иммунитет. Так что лучший способ победить лихорадку – это поступать так, как это делают нефтяники.