Маледикт - Лейн Робинс

— Ты родился в Развалинах, — заговорил Джилли. — Ты когда-нибудь слышал, как они стали тем, что они есть?

— Разумеется, слышал. Знатная девушка, отвергнутая возлюбленным-купцом, вознесла молитву к Ани. Ани отозвалась на ее молитву, погубив купца, его лавки, улицы — все, что он когда-либо любил. — Маледикт опустился на камень рядом с Джилли, прячась в тени его большого тела. — Вся история лишь в очередной раз доказывает власть знати, даже над богами.

Джилли пожал плечами, изо всех сил стараясь говорить небрежным тоном.

— А мне известна другая версия. Рассказать?

Маледикт пожал плечами, в точности как только что Джилли:

— Если хочешь.

— Знатную девушку звали Лиана, а купец был вовсе не купец, а обыкновенный простолюдин. Разносчик по имени Эдвард. Она любила его без памяти. Она отдала ему все — тело, сердце, драгоценности, которые выкрала из дома. И когда у нее уже ничего не осталось, он бросил ее ради другой. Гнев и боль оказались столь невыносимы, что она выкрикнула имя Ани и взмолилась о том, чтобы богиня отомстила за ее несчастье, помешала ему полюбить кого-то еще, помешала существованию другой женщины.

— Так значит, Развалины… — проговорил Маледикт.

— Нет. Ничего не случилось. Ани не стала действовать Сама, но Она прокралась в сны Лианы и подменила любовь на месть, ярость на силу. Лиана утопила свою соперницу в пруду с лебедями. Эдвард нашел свою новую возлюбленную в воде, в окружении черных перьев. Но все лебеди на пруду были белыми, и он понял, что Лиана попросила заступничества у Ани.

Джилли сжал кулак; даже в сказках доказательство вмешательства Ани выглядело в лучшем случае эфемерным, пока для сомнений не становилось слишком поздно. Перо плавало крошечной лодочкой, поднималось и опускалось на волнах, и Джилли переводил взгляд с него на Маледикта, размышляя, не таится ли за взглядом этих черных глаз сама Ани.

— Ну, продолжай, — подбодрил Маледикт.

— Когда случилось то, что случилось, в сердце Лианы осталась лишь скорбь. Ани тихо напоминала ей, что она выкрикнула мольбу и против своего любовника, а потому сделка должна быть выполнена. Только у Лианы больше не осталось ненависти, чтобы питать Ани; зато девушка разыскала Эдварда, чтобы вымолить у него прощение.

И вот тогда Ани с ревом пробудилась к жизни, и забила крыльями, и сравняла с землей Развалины. Лиана и Эдвард канули под руинами, погребенные вместе посреди города. Месть, однажды начатая, уже неудержима. Чернокрылой Ани неведома жалость, и Ее крылья — мерзкие крылья трупа.

Маледикт безмолвно наблюдал, как морская рябь вспенивается и опадает у свай причала. Джилли, схватив юношу за подбородок, в упор взглянул в черные глаза. Руки его дрожали, когда он наконец решился задать вопрос:

— Откуда у тебя крылатый меч, Маледикт? Почему мне снится Ани, когда ты рядом? Ты воззвал к Ней? Она ответила?

Пальцы Джилли сжимались все судорожнее, по мере того как затягивалось упорное молчание Маледикта.

Глаза юноши загадочно смотрели сквозь густые ресницы. Он дернул подбородком, высвобождаясь, и столкнул в воду кусочек ракушечника; круги побежали по волнам и растворились, и лишь тогда послышался ответ:

— Я никогда не взывал к Ней. — Маледикт бросил молниеносный взгляд на Джилли, усмиряя зародившуюся в том волну облегчения, и тихо продолжил: — И все же, когда я спал, Она проснулась во мне и принялась нашептывать такие вещи… Когда я уснул, было лето. А проснулся зимой, и мне казалось, что всей кожей и костями я чувствую, как растут перья; а рядом лежал меч.

Джилли ждал, что Маледикт вот-вот рассмеется над ним, под маской презрения к доверчивому слуге пряча собственные сомнения. Джилли сам ожидал, что будет смеяться над собой и расхваливать актерский талант Маледикта. Но это невероятное признание шокировало его, свернулось клубком в животе, заставило бешено мчаться по венам кровь, не позволило вымолвить ни слова. Боги не покинули мир. Маледикт подчинялся Чернокрылой Ани. Джилли задрожал, борясь с порывом вскочить на ноги и бежать с причала, пренебрегая опасностью смертельно обидеть Мэла — или Ани! У него перехватило дух.

Единственное, что сдержало и остудило его, что не дало запаниковать, было воспоминание — воспоминание некоего спокойствия, чудесного ощущения быть тем единственным, кому доверял Маледикт, единственным, кто мог выманить правду из путаницы так похожей на правду лжи.

Маледикт неуютно поежился, словно желая взять свои слова обратно, положить конец Ее грозному присутствию. Джилли осторожно обнял юношу за плечи, ища возможности разогнать повисшее между ними ледяное молчание, растворить почти осязаемый комок страха в животе.

— Вон тот корабль, видишь его? — Он указал на массивный, с прямым парусным вооружением корабль, который как раз заходил в бухточку, вздымая бурные волны у дальнего пирса. Ростр сверкал на солнце блеском расплавленного металла — изогнувшаяся кошка с рыбьими плавниками.

— Похоже на золото, — отозвался юноша, не замечая дрожи в голосе Джилли и вглядываясь в корабль с жадной готовностью, выдававшей желание поскорее забыть о том, в чем он только что признался.

— Это и есть золото. — При виде изумленного лица Маледикта Джилли ухитрился выдавить слабую улыбку. Ничто так не успокаивало его, как созерцание кораблей. — Парусник зовется «Вирга». Он отправляется к Приискам и возвращается, груженный сокровищами: специями, деревом для наших корабельщиков, диковинными зверями и птицами, а еще маленькими проворными обезьянками, так похожими на людей. Однажды и я сяду на корабль, что устремляется в новый мир — туда, где люди возносят к небу храмы из грязи и камня, чтобы говорить со своими богами, — хочу посмотреть, чему они смогут меня научить. Впрочем, если верить большинству отзывов, там живут самые обыкновенные дикари.

— Почему мы зовем их дикарями, когда у них есть города и религия? Ведь это даже больше, чем у нас, — удивился Маледикт.

Морской бриз растрепал волосы юноши, нарушив ледяную неподвижность. Мэл принялся болтать ногами над водой.

Джилли, рассмеявшись, пододвинулся поближе к Маледикту, склонил голову, как заправский заговорщик. Вскидывая брови, он то и дело восклицал деланно шаловливым тоном: «О, боже! Неужели ты не слышал, разве ты не знаешь?..»

Беззаботности у Маледикта поубавилось. Он скосил глаза на Джилли, подозревая розыгрыш.

Положив ладонь на руку юноши так, чтобы не потревожить повязки под рукавом, Джилли понизил голос до волнующего шепота:

— Дорогой мой, там, где мы носим телячью кожу, они носят — перья!