Хамелеон 4 (СИ) - Буланов Константин Николаевич

— Зачем же они тогда вас вообще похищали на столь длительный срок, даже организовав видимость вашей гибели? — мигом нашел огромную прореху в озвученной теории хозяин кабинета.

— А может это были не они? Возможно ведь допустить, что это были те, кому я мешал, пребывая на своей должности заместителя руководителя АБТУ и создавая для страны новые боевые машины? Вдруг тот самый Харон и отбил меня у последних, после чего подкинул вам на порог? Правда, уже с отшибленной памятью, — тут же выдвинул вполне логичные контраргументы «главный по танкам». — Ведь можем же мы с вами предположить такое? Это, кстати, позволяет хоть как-то объяснить, отчего они подкидывают сообщения именно через меня. Или же кто-то еще приносит сообщения с подписью Харон? — не забыл поинтересоваться он под конец, чтобы лишний раз напомнить представителю «кровавой гэбни» о своей уникальности в плане передаточного звена от неизвестных доброжелателей. А может и не доброжелателей вовсе.

— Разберемся, — не став давать ответа ни на один из заданных посетителем вопросов, убрал предоставленный тем лист бумаги в свой стол Лаврентий Павлович. Прежде чем докладывать наверх, сперва требовалось передать полученное послание на изучение экспертам. Мало ли вышло бы выудить какую зацепку из образцов почерка, химического анализа следов грифелей карандашей и самой бумаги. Ну и проверки отпечатков пальцев, конечно, никто не отменял! Что, впрочем, было учтено Герканом изначально и карябали пьянчужки карандашами свои закорючки прямо на зимних или же весенних улицах, не снимая рукавиц и перчаток.

Глава 14

БТР, ПВО, ВВС и прочие буквы

— Рычит-то как, а! — перекрикивая рёв работающего на максимальных оборотах почти десятилитрового дизельного двигателя МД-23, что с величайшим трудом, на протяжении 8 лет, рождался в стенах ОКБ[1] ОГПУ под наименованием «Коджу», а после сильно-сильно «дорабатывался напильником» в НАТИ, Александр, словно получивший новую игрушку ребенок, радовался установке подобного серийного мотора на первое универсальное полугусеничное шасси созданное именно по его техническому заданию.

Впрочем, так оно и было! Здесь и сейчас сквозь заснеженное поле полигона в Кубинке торила себе дорогу давно лелеемая «игрушка» одного «ребенка в погонах» или же точнее «ребенка с петличками». Ведь, как известно, у мужчины наиболее тяжелые детские годы приходятся на первые 40 лет жизни, а после уже становится легче. Вот и краском как раз перевалил за сорокет, получив напоследок желанную «побрякушку». Побрякушку — ибо подвеска всё же оказалась жестковата, о чём активно сигнализировала уже слегка отбитая пятая точка. Но ради столь нужного дела можно было и побрякаться самому внутри очередной бронированной коробочки. Не смотря на ставшие высокими должности и звания.

Вообще, на всём протяжении последних двух лет, раз за разом прокручивая в своей голове известную ему информацию о будущем, Геркан старался найти универсальное решение многих проблем разом, естественно, учитывая при этом реальные возможности советской промышленности. Иными словами говоря, он желал дать РККА такую боевую машину, что смогла бы решать целый ряд задач и при этом являлась бы не только успешной на поле брани, но и относительно простой, а потому недорогой и доступной в производстве. И выбор его в конечном итоге пал на американский полугусеничный бронетранспортер М-3, ставший самоходным минометом, дивизионной и противотанковой САУ, подвозчиком боеприпасов переднего края, базой для батальонных и полковых зениток и, конечно же, тягачом артиллерийских орудий. Про функции разведчика и перевозчика мотострелков можно было даже не упоминать. Это в нем предполагалось изначально.

Нет, говоря начистоту, так-то данная машина была не без недостатков. Что, впрочем, виделось возможным утверждать вообще обо всех образцах техники с подобным типом привода. Но, в отличие от немецких и советских полугусеничных шасси, куда реже страдала от таких болезней, как забивание гусеничного движителя грязью и снегом с последующим спаданием самой гусеницы и, соответственно, потерей хода. А всё благодаря её отличной от других товарок трапециевидной конструкции этого самого движителя, если смотреть на него сбоку, и вдумчивой доработке заводской машины уже в войсках.

Когда Германия и СССР, с целью улучшения проходимости по мягким грунтам, делали ставку на увеличение максимальной площади опоры в своих полугусеничных машинах, американцы думали о максимальной скорости передвижения по дорогам. И, на удивление, угадали, поскольку принятая ими конструкция с задранными вверх ведущим колесом и ленивцем хоть как-то самоочищалась от всякой налипающей на неё вязкой гадости, а не забивалась ею намертво. При этом более-менее развитые внутренние зубцы самой гусеничной ленты, подобные таковым на танках БТ, максимально возможно уберегали ту от сваливания с направляющих. Не полностью, конечно. Боковой крен для такой машины являлся тем еще испытанием. Но в большей мере всё же уберегали. Впрочем, как и подпружиненный в горизонтальной плоскости ленивец компенсировал своим свободным ходом неизбежное растягивание резинометаллической ленты, каковой и являлась гусеница, в отличие от цельнометаллических у немцев. Но и это было далеко не всё! Одновременно с приводом на гусеницу, машина обладала и передней ведущей осью, что делало её почти на тонну тяжелее германских аналогов, лишенных такой опции, но избавляло от еще одной детской болезни подобных немецких и советских аналогов. Она, активно загребая грунт передними колесами, могла нормально входить в повороты, а не продолжать свой путь строго вперед! В том числе на разбитом проселке и на зимниках!

Но кто бы знал, какой крови и каких нервов стоили Александру, не только появление подобной машины на свет, но и создание условий для её дальнейшего серийного производства! Ой сколь немалое количество мозолей всевозможной высокопоставленной братии оказалось для этого оттоптано «скромным» руководителем Главного управления специальных машин НКСМ[2]!

Так, к примеру, харьковские товарищи с завода №183, бывшего ХПЗ, мертвой хваткой вцепились в свою старую конвейерную линию, на которой прежде производили Т-26, и ни в какую не желали её отдавать даже после того, как полностью перешли на выпуск танков Т-34. Притом, что старая линия банально не предназначалась для сборки техники весом свыше 20 тонн, отчего вовсе простаивала! И лишь полученная Александром в свои руки власть над всей производственной танковой сферой страны, позволила ему, где надо подкупить заводчан поставками новых станков, а где надо и надавить, подобно паровому катку, чтобы вышло всё по его желанию.

Как результат, он разругался-таки с половиной высшего руководства УССР, к которым всё же побежал плакаться директор «обираемого» завода, но линию таки вывез на автомобильный завод в Ярославль, где на протяжении вот уже 20 лет собирали тяжелые грузовики исключительно стапельным методом — малопродуктивным и дорогостоящим. И где с началом войны он собирался развернуть массовое изготовление тех самых БТР-ов, покуда собирая их лишь на одном московском 37-ом заводе.

Тут ему сильно повезло в том плане, что на третью пятилетку в СССР изначально было запланировано устройство аж двух новейших заводов по выпуску тяжелых дизельных грузовиков. Но пертурбации, творившиеся с 1938 года в наркомате тяжелой промышленности и во всех вышедших из его состава производных, банально похоронили оба проекта в бюрократических проволочках, поскольку раз в год менялся наркомат ответственный за это дело. В общем, строительство не двигалось с мертвой точки, а отчет о выполнении утвержденного плана автомобилизации страны сверху требовали. Потому Геркану удалось заручиться поддержкой не менее чем полудюжины наркомов и 1-го секретаря обкома Ярославской области, да протащить в верхах проект модернизации ЯАЗ-а, путем переноса туда харьковской линии.

Кому-то это пришлось по душе, кому-то нет, но, главное, что дело было сделано. Уже в ноябре 1940 года на ярославском заводе провели первый тестовый запуск конвейера и тут же принялись требовать поставок всего, начиная от штампованных элементов рам, заканчивая двигателями с КПП, поскольку собственный станочный парк завода не позволял самостоятельно производить всё потребное для организации сборки их новейшего семитонного грузовика ЯГ-8[3]. И если с рамой, кабиной и сцеплением им мог помочь ЗИС, то дизельные двигатели виделось возможным брать лишь на Уфимском моторостроительном. На том самом заводе, за который разгорелось жаркое сражение между двумя одинаково амбициозными, устремленными и вхожими в верха начальниками главков. Но если Геркан отвечал за «танковый парк страны», то Александр Сергеевич Яковлев возглавлял Главное управление опытного самолетостроения в составе НКАП. А авиация, как было известно, стала новой «любимой женой» и одновременно головной болью Иосифа Виссарионовича, чем тёзка великого русского поэта и пользовался весьма активно в своих целях.