Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

А тут и голод в животе полыхнул будто масляными языками тяжёлого бензинного пламени, прибитого ядовитыми каплями кислотного ливня.

— Спусти уже машину с плеча, — предложил Бенито.

Они остановились в месте, где песчаная тропа под ногами понемногу становилась каменистой. Где-то на полпути от шпанского Эдема до моста.

Кай освободился от отдавливающего плечи моноцикла с облегчением, и в то же время нехотя. Раз Бенито вспомнил о своём транспорте, значит, сейчас уедет?

Но Родригес не торопился. Спросил почти участливо:

— Скажи, зачем тебе хвандехвар?

— Так он же в посёлке по ночам шахтёров грызёт...

Сказал, а сам вдруг подумал о шпанках. Может, и не хвандехвар грызёт шахтёров, может это они?

А что — вонзят свои яйцеклады в какого-нибудь малыша Глипа. Не в самую ночь его смерти, а как-нибудь заблаговременно. Вонзили — и улетели. А оставленные ими яйца втихаря развиваются. И вот в одну прекрасную ночь вылупившиеся личинки дочиста съедают тело спящего малыша, после чего превращаются во взрослую крылатую форму и улетают. Например, сюда, в Ивовый Эдем. Возможно такое? Вполне.

Пожалуй, только одно не совпадает. Экспансия, в которой шпанки не знают берегов. Из того, что сказал о них Бенито, вроде бы ясно, что не в их характере просто взять и улететь. Были бы замешаны шпанки, так не один Ивовый Эдем, но и весь Новый Бабилон превратился бы в колонию шпанок. Чего, однако, не наблюдается.

Посему, 'шпанская' версия, едва родившись, отпадает. Остаётся хвандехвар, грызущий сонных шахтёров в тревожной бабилонской ночи.

— Это твой мотив? Защитить сон шахтёров?

Кай понял, что и с мотивом не всё так однозначно. Миссия по спасению шахтёров упала на него неожиданно и стала вариантом ступеньки для подъёма по социальной лестнице в мирке горнорудной колонии. Гниловатым вариантом, надо признать.

— Нет, мой мотив — выжить самому, — честно сказал он.

— И ты считаешь, работа на Флетчера повысит твои шансы выжить?

— Поможет выдвинуться, чтобы подыскать что-то более подходящее...

— Что, например? Что на Эр-Мангали будет более подходящим?

— Не знаю. Я ещё не освоился на Эр-Мангали.

И, наверное, всякому заметно, что ещё не освоился. Проницательному Бенито, так точно. Как-то на днях Кай взглянул на себя в зеркало — не узнал. Опасался-то узреть на лице печать обречённости, а оказалось — и печать-то ставить некуда. Как есть мумия.

— Ну хорошо, освоишься, найдёшь подходящее место... Кстати, для чего подходящее? И какой для тебя на этом месте появится смысл?

— Ну, главный-то смысл — убраться отсюда. Возвратиться.

— Понятно. Возвратиться к тем смыслам, которые были прежде?

— Не знаю, — быстро сказал Кай. — Я многого сейчас не знаю.

Это, что ли, и был обещанный Родригесом долгий разговор?

14

Кай перепутал с долгим разговором краткую к нему прелюдию. И куда, спрашивается, торопился? А главное, с чего он взял, что его 'не знаю' это ответ? А ещё юрбургский выпускник!

Выказанное им настолько сильно позабавило Беньямина, что тот отставил свой моноцикл в сторону, да и уселся на камни прямо на тропе, приглашая Кая к тому же. Мол, в ногах правды нет.

— Приземлился? — спросил Бенито, когда Кай умостился напротив. — Теперь угадай, зачем это нужно.

Ага, вздохнул Кай, и тут загадки пошли.

— Зачем? Ну... всё-таки нам предстоит разговор куда более длительный, чем состоялся прежде. Или затронет такие темы, что на ногах устоит не всякий. Или такие смыслы, которые с седалищной стороны лучше доходят. Или поднимет страхи, от которых, если ты не присел, ноги сами унесут тебя прочь.

Отсмеявшись, Родригес не дал собственной отгадки, а вместо того подвёл итог сказанному Каем до приземления:

— Верно ли я понимаю, что весь смысл твоего пребывания на Эр-Мангали — просто выжить? И что других смыслов ты не усматриваешь?

Пытаясь усесться поудобнее, Кай заёрзал на камнях и подумал: кажется, вместо анонсированного диалога собеседник выходит на монолог, ага, вот сейчас прочитает ему лекцию. Ладно, перетерпим, жанр-то знакомый...

В такт его последним ожиданиям, Бенито посуровел и обратился к увесистому вопросу о жизни и смерти, о тонкости разделительной грани между ними:

— Уверен ли ты, парень, что представляешь, каково это: выживать на карантинной планете? Да, выживать — оно везде хреново, но здешний-то карантин — штука особая, вот я и спрашиваю тебя, уверен ли?

Кай не смог с точностью определить, риторический ли вопрос, на всякий случай принялся отвечать, но Бенито властным жестом его остановил:

— Даже если уверен — лучше наплюй на свою уверенность! Только так и не ошибёшься, — Родригес помолчал, собираясь с мыслями и переживаниями. — Короче, знай: тот, кто заранее представлял то, о чём я спрашиваю, ни за что бы сюда не попал. Ни шахтёр, ни охранник, ни учёный, ни самый отпетый из уголовников. Кто говорит иначе, тот нагло тебе врёт. А врёт он тебе лишь затем, что надеется — обмануть себя.

Бенито вытащил из-под себя острый камень, мешающий удобно сидеть и зашвырнул далеко в направлении Нового Бабилона. Потом заговорил, казалось, о совершенно другом:

— Помнишь нашу первую встречу? Адская Свинючина... Угадай, за что её так назвали? Ну да, 'свинючина' — за чистоплотность и внешний вид. Но почему 'адская'? Молчишь. Да потому, что мы в Аду, парень!!!

Ну да, в Аду. Кто скажет, что здесь Рай, в того я без раздумий кину камень.

— Слышал, небось, об Аде, а, ксеноисторик? Да? Эх, да что ты о нём слышал?!! — и Бенито залился смехом, интонации которого граничили с безумием, но, кажется, не переходили незримой грани.

Что ж веселиться-то так, а?

— Парень, мне веселее других, потому что я в этом Аду начальник службы безопасности. Я блюду безопасность Ада, ты понял? — Бенито всхлипнул от нахлынувших противоречивых чувств, у Кая тоже в носу защипало. — И, наверное, хорошо блюду, ибо ему по-прежнему ничего не угрожает. Но только если и не блюсти, получится то же самое. Ад страшен всем. Ему же не страшен никто, и вот почему: никакая адская тварь Ада не испортит.

— А две и более тварей? — поинтересовался Кай, а вернее, тот дух противоречия, что в Юрбурге, помнится, выдвигал его в число самых активных студентов.

— Да хоть семьсот самосвалов тварей! Они бывают опасными друг для друга, но не для самого Ада. Тот, кто не устаёт их сюда свозить, прекрасно осознаёт: каждое новое поколение в борьбе за власть рано или поздно выгрызет под корень предыдущее. Но сам Ад сохранится и лишь упрочится от молодой крови. Таких переворотов на Эр-Мангали только на моей памяти состоялось пять.

О чём он сейчас говорит? О том, что вся полнота власти на карантинной планете давно принадлежит уголовникам? Точно. Об этом. Что ж, с таким размахом отправки ворья на 'перевоспитание' — давно бы следовало ожидать.

15

В некий момент Кая подмывало спросить, как же сам Бенито приспособился к этакому Аду, даже вон в начальство выбился (это ж, получается, среди того самого ворья, которое презирает?) Но ведь не новичку желторотому становиться в позу эксперта по моральной безупречности — Кай себя вовремя остановил, не стал глупо ёрничать, портить несправедливым упрёком едва налаженный контакт.

'Поживи в Аду с моё', — ответил бы Бенито. И был бы прав. А так за него сам перед собою вступился Кай. Нет, ну правда же: на своём посту Родригес неправдоподобно лучше всего, что только могло там быть. Начальственным своим положением как будто не кичится, относится к нему с юмором, надеется использовать во благо. Свой человек! А что может он немного, хоть и громко называется — так ведь и сам это признаёт.

В общем, Родригес — не соучастник Ада, хотя порой и приходится соучаствовать. Парадоксальная формула. Но только такой и подчиняется хитромудрый латинос, очернить которого тебе не позволит совесть, а обелить — самолюбие.

На соучастника преступной системы, от которой ты же и пострадал, трудновато натягиваются белые одежды. Кай ещё в прошлую встречу имел нешуточный повод обидеться: каково было узнать, что всякое усилие вернуть награбленное Буллитом — заранее обречено! Однако, Бенито ли в том винить? Не он устанавливал бандитские правила. Он лишь предупредил Кая, что такие действуют. И ещё слава Космосу, что предупредил! Ибо...