За что Сталин выселял народы? - Игорь Пыхалов

Когда спросили этого ингуша, воровал ли он сам? ингуш отвечал откровенно: да, конечно!

— Стыдно не воровать, весь народ воровал, — прибавил он, — но теперь не ворую».

О распространённости подобных «национальных традиций» наглядно свидетельствует следующий курьёзный случай: 

«В горский словесный суд [Горские словесные суды в Терской области были учреждены на основании «Временных правил для горских словесных судов», утверждённых указом Сената 30 декабря 1869 года. Занимались разбором гражданских и уголовных дел, рассматривали апелляционные жалобы и заявления, разрешали земельные споры.] выбирали судей, и на одного из выбранных, Чока Чомакова, был сделан донос, что он сидел в тюрьме за кражу.

Посланное расследовать официальное лицо донесло, что все остальные 37 избранных кандидатов — бывшие воры и судились гораздо позже Чомакова».

Разумеется, либеральное общественное мнение оправдывало действия чеченцев и ингушей ссылками на их якобы угнетённое положение: «мирная обстановка усыпила власти до того, что во всяком туземце, пойманном на грабительстве, стали видеть обиженного судьбою бедняка, а в каждом русском — утеснителя». После революции эта версия была с радостью подхвачена советской пропагандой.

Однако эти умозрительные теории наглядно опровергаются тогдашней практикой:

«В Щедринском лесу дважды обнаруживаемы были убитые на злоумышлении туземцы, но в оба раза это не были бедняки. Они были хорошо вооружены, при них имелись серебряные часы и в кошельках у них были деньги. В числе убитых оказался даже мулла. Трудно думать, что на злоумышления их гнала нужда».

Мало того, разбоями и грабежами занимались даже вполне состоятельные представители «угнетённых горцев»: 

«Даже владельцы мануфактурных магазинов, как некий А.Б., не гнушаются собственными руками выгонять из чужих дворов скотину. Не так давно этот коммерсант поймался только потому, что кроме следов своих новых резиновых галош, оставил там, где выгонял быков, свой кошелёк с распиской на 700 руб. на своё имя».

Скорее наоборот, именно привычка добывать пропитание разбоем и грабежом являлась причиной бедности местного населения:

«Экономическая слабость горца есть неизбежный результат его склонности к удальству и непривычки упорно работать. В то время как главнейшие работы в семье исполняет жена, туземец-хозяин находит слишком много праздного досуга, употребляемого не всегда с пользою».

Полковник Беллик, чьи приказы я уже цитировал, пытался исправить своих подопечных «трудотерапией». Например, вот выдержка из его приказа №9 от 22 января 1859 года: 

«В аулах есть такие люди, которые ленятся трудиться, сидят дома, ничего не делают или во весь день спят, а ночью ходят.

Таких людей я приказываю старшинам присыпать ко мне, я буду отправлять их в Георгиевск учиться трудиться. О чём объявляю по чеченскому народу и приказываю прочитать во всех аулах при собрании народа».

А вот что говорилось в приказе №24 от 18 ноября того же года: 

«Все нищие чеченцы и тавлинцы, имеющие хорошее здоровье, а между тем ходят по креп. Грозной и просят подаяния, с настоящего времени будут арестовываться и сажаться в яму. О чём объявить по народу и предложить, чтобы они старались по возможности бедных людей удерживать у себя для работ с вознаграждением за труд».

Увы, к началу XX века эти методы оказались прочно забытыми.

Пользуясь безнаказанностью и попустительством со стороны властей, чеченцы и ингуши активно вытесняли русскоязычное население: 

«Кто хорошо знаком с окрестностями гор. Владикавказа и знал их много лет тому назад, тому бросится в глаза резкая перемена в настоящем: прежде цветущие сады и культурные поля теперь заглохли и перешли в руки туземцев.

Вблизи Шалдона (новообразованного предместья города) находится масса разведённых русскими садов, кои в настоящее время, в громадном большинстве, в руках ингушей. Сады, расположенные по обеим сторонам жел.-дор. пути и далее против немецкой колонии, за небольшим исключением, перешли также в руки тех же „культуртрегеров“. На дальних садах они обосновались очень прочно. Основали новый посёлок, выстроили мечеть и т.п. В тех же садах, где хозяевами являются не инородцы (ингуши), непременным условием успешного ведения дела является необходимость иметь сторожами их же за плату несравненно более высокую, нежели та, которую можно предложить культурному садовнику из другой, не туземной национальности. Всякого же другого поселенца более культурной национальности, задумавшего там поселиться, всяческими способами выживают. А способов для этого очень много по местным условиям. Как известно, Кавказ является классической страной грабежей и разбоев, а потому и способ устранения нежелательных элементов является вполне понятным: сперва потрава, потом кража, затем поджоги и т.п. Чтобы не быть голословным, я приведу, как пример, Летгольда и Дубунского, у которых сожгли все хозяйственные постройки и дома на данах.

И садовладельцы и сельские хозяева не-туземцы, не желая попасть под власть местных Ринальдо-Ринальдини и их присных, волею-неволею должны были прекратить свои культурные начинания, продав сады и поля за бесценок туземцам. Сад же, раз попавший в руки ингушей, из цветущего, действительно приносящего пользу и доход, становится заброшенным, так как целью приобретения сада является не получение дохода за фрукты, а пристанодержательство и сокрытие краденного. Сады эти лежат на пути селений, прославленных деяниями лихих абреков, и служат для них вследствие прославленного гостеприимства, операционным базисом и местом прикрытия отступления в случае не удавшегося грабежа. Благодаря этому все бесчинства, творимые абреками, являются совершенно безнаказанными и неуловимыми для администрации. Так, например, благодаря этому остались необнаруженными виновники ограбления на главной улице Владикавказа, почти средь бела дня, магазинов Русецкого, Шихмана, Симонова, Дорошинского и других».

«В то время как в большой и малой Кабарде и на Кумыкской плоскости — развились русские хутора, селятся колонисты — немцы, среди ингушей и чеченцев не только не образовалось поселений русских, но опустели те, что были заведены раньше. Можно сказать, что, если не произойдёт какой-нибудь внезапной перемены, то настанет момент, когда во всей Ингушии и Чечне, кроме некоторых начальников участков, не будет ни одного русского».

«Гоня отовсюду русских с чеченских территорий, чеченцы сами дружно лезут на левый берег. В Щедринской, Червлённой, Николаевской, Калиновской и т.д. станицах по Тереку мануфактурная торговля почти уже в руках чеченцев. Сюда же они гонят свои стада, умножая их на тихой стороне казачьей. Эти перебеглые коммерсанты и скотопромышленники не развивают промышленности на своей земле, потому что там у них крадут. Так они сами на тихой русской стороне занимаются тем же у русских. На русской стороне у них чрезвычайно умножаются стада и они богатеют быстро. (“Один кобила по 10 жеребят в год приводит“, как сами чеченцы смеются над казаками ст. Щедринской). Ибо к ним сгоняется ворованный скот со всей калмычины и караногаев».

Таким было положение Чечни и Ингушетии к 1914 году.

Глава 4. ДЖИГИТЫ НА ФРОНТЕ

Знаменитый Брусиловский прорыв был обеспечен конницей «Дикой дивизии», в которой состояли, в основном, выходцы с Северного Кавказа и калмыки.

Вопреки завываниям обличителей дореволюционная Россия, как я уже говорил, вовсе не являлась «тюрьмой народов», и её нерусские подданные зачастую имели больше льгот и привилегий, чем русские. Одной из таких льгот было освобождение от воинской повинности. Среди прочих «униженных и оскорблённых», не подлежали призыву в русскую армию и горцы Северного Кавказа.

Разумеется, такое положение дел нельзя было признать нормальным. Как справедливо отметила комиссия Государственной Думы по государственной обороне при рассмотрении законопроекта «О величине контингента новобранцев в призыв 1908 года»: «Несомненно, что, несмотря на все особенности народностей, не несущих до сих пор высокой обязанности обороны государства, такое положение вещей не должно продолжаться, так как оно препятствует слиться всем этим народностям в одно прочное государство и несправедливо обременяет остальное население России в жертвах для обороны государства».

Увы, дальше депутатской болтовни дело не пошло.

После начала 1-й мировой войны вместо призыва горцев русским командованием была создана добровольческая Кавказская туземная конная дивизия — знаменитая «дикая дивизия», состоявшая из шести конных полков, объединённых в три бригады: 1-я — Кабардинский и Дагестанский полки, 2-я — Татарский и Чеченский, 3-я — Ингушский и Черкесский.