Виктор Цой - Виталий Калгин

Инна Николаевна Голубева: «Она долгое время не работала. И только пошла на работу. Одна ее приятельница, биолог, работала на пивном заводе и устроила ее туда. Марианна была уже на седьмом месяце беременности Сашкой и говорила: “Я обманула советскую власть, мама. Они мне декретные здесь выплатили”. У нее так было всё аккуратно, что никто не обратил никакого внимания»[197].

Двадцать шестого июля 1985 года у Виктора и Марьяны родился сын — Саша. Ни моросящий дождь, ни сильный холодный ветер не могли испортить Виктору настроение. Он был безумно счастлив рождению сына и встретил жену из роддома с огромным букетом красных роз, и как вспоминала впоследствии Марьяна, таких красивых цветов она больше никогда в жизни не видела…

Начались домашние хлопоты. Цой, на плечах которого лежала ответственность за жену и сына, постоянно выступал на квартирных концертах, поскольку семья испытывала острую нехватку денег, а по ночам стирал пеленки. Уволившись из кочегарки, он некоторое время сидел без работы, но потом устроился матросом-спасателем на Петропавловку (Московский райсовет, Московский проспект, 129). А потом перешел на работу ночным уборщиком бани № 19, располагавшейся на проспекте Ветеранов, 89/2.

Сергей Фирсов: «Цой тогда работал в бане на проспекте Ветеранов и работал час в день, но с 10 до 11 вечера. Это его ужасно “ломало”: когда все тусовки начинались, ему надо было срываться, ехать в баню и брандспойтом обдавать помещения»[198].

Марьяна Цой: «Я несколько раз ходила ему помогать и могу заверить, что занятие это тошнотворное. К тому же от каждодневных уборок в парилке у Вити стало побаливать сердце»[199].

Инна Николаевна Голубева: «…Был случай, когда Витя работал в тресте. Он подходит ко мне, я собираюсь на работу, а он уже раньше должен выскочить. Говорит: “Инна Николаевна, дайте мне, пожалуйста, 5 копеек на метро”. Я говорю: “Витя, а на ‘Беломор надо?’ ” Молчит…

Было очень трудно. Работала я одна, старалась за всех, мама ведь. А он периодически работал… Когда родился Саша, была баня. Мужское отделение…Марьяна, покормив Сашку, уложив, бежала туда ему помогать, в эту дурацкую баню. Времена были крутые. А вообще всё держалось на мне. По сути, я работала одна и всех тянула на себе. Про их заработок не было речи. Хотелось только, чтобы хотя бы кто-то где-то когда-то их услышал, чтобы это где-то прозвучало. Поэтому, когда появилась Джоанна (Стингрей. — В. К.), это перевернуло вообще всех. Они готовы были отдать всё, что у них есть. Это потом стали отслюнивать разрешения и прочее, авторские права… Тогда ничего не было, лишь бы где-нибудь издалось — в Америке, в Гваделупе или еще где-нибудь, неважно. Чтобы где-то прозвучало, хоть что-то услышано было, не только на этих самых катушках, которые они друг дружке дарили»[200].

Александр Флоренский: «Мы с Цоем тогда довольно часто общались. Хорошо помню, например, специальные джинсы для беременных — их кто-то привез из-за границы жене Бори Гребенщикова Люде, та, родив Глеба, передала Марьяше Цой, а Ма-рьяша, родив Сашу, — Оле, чтобы та рожала Катю. Саша был старше Кати на полгода, и поэтому я всё время ездил к Цою забирать какие-то детские вещи, из которых Саша вырастал. Считалось, что это делается из экономии, потому что мы все жили небогато. В этой связи вспоминаю такой эпизод: Марьяна с Витей предлагают мне приехать и забрать какой-то стульчик для младенца. Новый стульчик стоит в магазине 4 рубля и, конечно же, не по карману молодым художникам. Я приезжаю к ним на проспект Ветеранов, купив портвейна на 10 рублей, и, загуляв, глубокой ночью еду домой на такси за 5 рублей, гордясь так удачно добытым стульчиком…»[201]

Осенью 1985 года Виктор Цой с Юрием Каспаряном выступали на закрытии выставки художников митьков в Усть-Ижоре (поселок Металл острой). Сохранившаяся фотосессия Виктора Немтинова воссоздает атмосферу того безудержного митьков-ского праздника и веселья…

Осенью произошли изменения в составе группы. 22 ноября 1985 года «КИНО» дало концерт в зале рок-клуба, и это был первый концерт с новым бас-гитаристом. Из группы ушел Александр Титов, буквально разрывавшийся между «Аквариумом» и «КИНО».

Как вспоминал впоследствии сам Титов, он просто в какой-то момент понял, что честнее всего будет всем сказать, что он больше не сможет играть в «КИНО», потому что он всё-таки басист «Аквариума» и ему гораздо ближе творчество Гребенщикова. Говоря словами Каспаряна, произошел так называемый конфликт интересов.

Георгий Гурьянов: «Короче говоря, перед Александром встал выбор: или “КИНО”, или “Аквариум”. Да он никогда нашим не был. Он вернулся в группу “Аквариум”. И всё. Его Гребенщиков дал, а потом забрал в тот момент, когда почувствовал, что пахнет паленым, что группа “КИНО” его обошла, стала круче…»[202]

Поскольку Александр не мог подвести группу перед запланированным фестивалем рок-клуба, он подыскал себе замену — предложил Цою в качестве бас-гитариста Игоря Тихомирова из «Джунглей», который на тот момент был одним из лучших бас-гитаристов Ленинграда.

Игорь Тихомиров: «На самом деле очень простая история произошла. Там в рок-клубе какой-то всегда был конкурс — гитарист лучший, басист лучший, ну, какая-то хрень. На самом деле очень всё просто — по каким-то итогам, кажется, мне то ли Витя сказал, то ли кто-то, что, Игорь, ты лучший басист в какой-то там год… И вот, значит, Витя пригласил меня, а я же работал, играл и обожал, и обожаю до сих пор, группу “Джунгли”…Но я с удовольствием согласился работать с группой “КИНО”, не подозревая на тот момент, насколько это серьезно будет… Ну конечно, а кто мог предполагать? Никто, конечно»[203].

Впоследствии музыканты «КИНО» редко комментировали уход Титова, считая это в какой-то степени предательством. По словам Георгия Гурьянова, Цой был очень обижен и задет уходом Александра, и если раньше Виктор всегда прислушивался к мнению Титова как старшего товарища и уважал как талантливого музыканта и человека, то после его ухода мнение Цоя о Титове изменилось.

Георгий Гурьянов: «Титов совершенно не вписывался в “КИНО”, и это видно даже по фотографиям. У меня часто спрашивают — а это кто такой? Он же совершенно из другой компании. Конечно, он не вписывался. Он старше, хотя мы общались и в гости приходили друг к другу, но… Пока мы работали вместе, Виктор его уважал и прислушивался к нему. А потом перестал уважать…»[204]