Пожиратели света и тьмы - Алан Фостер

— Ты вернешься к тому месту, с которого свернул к нашей округе. Ты должен будешь вернуться, иначе судьба накажет тебя. Если будешь противиться и дерзнешь нарушить наши пределы, листья изрежут твою плоть на мелкие кусочки. Такие маленькие, что даже жук сможет тащить их в челюстях. Выбирай.

Симна встал, сделал шаг в сторону и прижался спиной к шероховатой, местами замшелой поверхности скалы. В руке он сжимал рукоять вытащенного из ножен меча.

Между тем Эхомба был спокоен. По крайней мере если и был испуган неприкрытой угрозой, то виду не показывал.

— Спрашивай, тлач.

Баруба-бан-Бейлок приосанился. Обязанности посла в переговорах с чужаками, принадлежащими к роду больших людей, придали ему важности. Он шагнул вперед и потер зелененькие ручки. Стоило им соединиться, как донесся треск, какой бывает слышен, когда дерут кору с деревьев. Симна напрягся, однако ни гром не грянул, ни молния не сверкнула; небо по-прежнему оставалось безмятежно чистым. Скорее всего этот сангома был не из самых важных сангом, решил северянин. Вряд ли ему дано вызвать бурю. Разве что напустить полчища трав…

И действительно, зеленая стена вдруг уплотнилась.

— Слушай внимательно, большой человек. Вот первая загадка: утром встает солнце, вечером восходит луна. Но что находится между ними? Теперь загадка вторая: рыба соотносится с лягушкой так же, как цапля с вороной. Что находится в том же отношении к тлачу? Третья загадка: человека называют по имени, которое присвоили другие, но как он может узнать свое настоящее имя?

Баруба-бан-Бейлок вновь учтиво поклонился и отступил на шаг. Здесь сложил руки на груди и, дождавшись одобрительного шелеста травы, еще раз гордо раскланялся. На пришельцев он посматривал с презрительным высокомерием.

Симна между тем сумел наконец оторваться от стены и начал пятиться вверх по склону. Как ни противно ему было тащиться назад по джунглям и зарослям, полным насекомых и колючек, другого пути явно не оставалось. Его новый друг, конечно, хороший малый и веселый собеседник, однако тонким интеллектом не блещет. Напротив, сам Симна отлично разбирается во всяческих загадках и шарадах, но и он, несмотря на глубокий тонкий ум, не знал ответов на вопросы тлача.

Эхомба, до того момента стоявший как каменный, вдруг ожил. Он медленно поднял меч и направил его острие прямо в грудь Барубе-бан-Бейлоку. Симна напрягся и приготовился действовать, а глаза тлача необыкновенно расширились, однако сангома не сдвинулся с места.

— Если ты тронешь меня, не воображай, что судьба по-прежнему будет благосклонна к тебе!

— Я не желаю причинять тебе вреда, я просто отвечаю на твои загадки, — ответил Эхомба.

Он поднял меч так, что его острый кончик коснулся горла зеленого человечка.

— Этот меч выкован из металла, упавшего с неба. Присмотрись, как необычно поблескивает на нем солнечный свет, в нем есть примесь и серебристого сияния луны. Вот что является повивальной бабкой солнца и луны.

Что касается твоей второй загадки, ответ таков: когда тлач касается небесного металла, то теснее всего его жизнь соотносится со смертью.

А вот ответ на твою третью загадку: с помощью — этого меча я проложу себе иной путь — не тот, который ты и тебе подобные мне навязывают. Тем самым я обрету собственное имя, а не то, которым окрестили меня другие.

С ловкостью опытного лекаря Этиоль коснулся острием горла Барубы-бан-Бейлока и чуть надавил на зеленоватую плоть чуть повыше адамова яблока. Затем обратился к тлачу с такими словами:

— Баруба-бан-Бейлок, сангома тлачей, познай крепость металла, пришедшего со звезд!

Сангома невольно глотнул — очень осторожно, стараясь не напороться на приставленное к горлу острие. Позади него заметно шатнулась вперед стена травы. Стебли натянули луки, наконечники копий опустились ниже. Симна, топтавшийся у скального выступа, покрепче сжал рукоять меча, деля внимание между двумя фигурами и сплошной зеленой стеной.

Однако все замерло. Боевая линия травы, Баруба-бан-Бейлок, пастух оставались в прежнем положении.

Наконец представитель народа тлачей заговорил.

— Ты ожидаешь, что я отвечу тебе любезностью? — Глаза сангомы сузились, зеленый человечек с открытой враждебностью смотрел на незваного гостя, пытавшегося вторгнуться в пределы его округи. — Я вас предупреждал. Теперь пеняйте на себя.

— Всегда готов, — заверил его Этиоль. — Поэтому и стою здесь, приставив меч к твоему горлу. Я никогда не уходил от схватки и не собираюсь уходить сейчас. — Он кивнул в сторону ощетинившейся травы. — Я дал клятву, что доберусь до северного побережья и найду корабль, который переправит меня за море, и я исполню ее, пусть даже на моем пути встанут десятки духов, привидений или презренных сангом.

Симна встал на цыпочки, вглядываясь в траву.

— Этиоль, там что-то движется. Я слышу треск! — Он громко втянул в себя воздух. — И чувствую запах!

— Что это, Симна?

Кончик меча не дрогнул, но Баруба-бан-Бейлок позволил себе ехидный смешок.

— Черт его знает! Какое-то животное. Причем этих животных много… Этиоль, если мы примем бой, лучше найти какую-нибудь пещеру. Или по крайней мере давай заберемся повыше.

— Нет. — Этиоль не сводил глаз с маленького зеленого человечка. — Я остаюсь здесь. Ты можешь отступить к вершине.

Симну раздирали противоречивые чувства: здравый смысл, собственные желания и восхищение перед глупой храбростью пастуха. Внутренний конфликт сводил его с ума.

— Ты же знаешь, что я не уйду! Ты спас меня от Тлена. Два раза спас! Я клялся, что ни под каким видом не брошу тебя в беде, а теперь ты говоришь: беги, Симна ибн Синд, спасай свою шкуру! Лучше я останусь рядом с тобой, буду защищать тебя сзади.

— И то дело! — согласился Эхомба и одобрительно кивнул. — Тогда оторви свой зад от скалы, спускайся ко мне и будь наготове.

Его глаза спокойно встретились с неприязненным взглядом сангомы, и тот вдруг отпрянул, прочитав в них неожиданную глубину и силу.

— Пастух, говоришь? Ты уверен?..

— На пастбище человек должен быть готов ко всему, например, к встрече с хищником, который охотится за скотом. Зверь никогда не набросится, если пастуху по силам выдержать его взгляд. Тот, кто глядел в глаза льва, не испугается и тлача.

Между тем треск приближался. Нечто огромное, легко одолевающее заросли высокой травы, двигалось в их сторону. Скоро послышались странные звуки, напоминавшие хрюканье. Баруба-бан-Бейлок не мог скрыть радости и открыто захихикал.

— А теперь ты заглянешь в глаза чудовищу, которое сангома тлачей водит на поводке. То приближается твоя смерть, пастух! И не говори, что я не предупреждал тебя.