Прекрасный зверь (ЛП) - Олтедж Нева

Есть две популярные темы для домыслов. Первая — что произошло, из-за чего я так выгляжу. Теорий бесконечное множество: от автокатастрофы в США до пыток Манкузо перед моим побегом в детстве. Вторая связана с моей личной жизнью. Гвидо рассказал мне, что каждый раз, когда меня видят с новой спутницей, делают ставки на то, будет ли она той, кто покорит мое якобы сердце.

Я не возражаю против того, что незнакомцы пытаются мельком смотреть нас. Но у меня проблема с мужчинами, которые пялятся на мою женщину. Как, например, парень, сидящий за столиком справа от нас. Последние несколько минут он пускал слюни на мою русскую принцессу. Началось все со случайного взгляда, как только мы вошли, но его взгляды становились все смелее. Убедившись, что Василиса все еще увлечена выбором десерта, я беру с деревенской доски разделочный нож, который подали вместе с целой жареной курицей. Он маленький, но очень острый.

— Что это? — спрашивает Василиса, оглядывая ассортимент сладостей, принесенных официантом.

— Канноли, — говорю я, проверяя кончик ножа большим пальцем. — У них сливочно-сладкая начинка из сыра рикотта, а также есть другие варианты с ванилью, шоколадом и фисташками.

Прижав лезвие кончиками пальцев, я оцениваю расстояние, затем одним взмахом посылаю нож в полет по небольшой дуге. Острие вонзается в деревянную столешницу, прямо между обеденной тарелкой этого ублюдка и его рукой, держащей вилку. Мужчина напрягается и смотрит на меня. Я показываю двумя пальцами на свои глаза, а затем указываю на нож, торчащий в дюйме от его плоти, молча давая ему понять, что это единственное место, на которое ему разрешено смотреть. Парень быстро кивает, его глаза опускаются на поверхность стола.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает Василиса, устремив взгляд на нож. Я надеялся, что она не заметит.

— Там был таракан. Мерзкий маленький тараканчик. — Я беру канноли с сервировочного подноса и подношу к ее рту. — Восхитительная традиционная начинка. Попробуй.

Василиса моргает, ее глаза мечутся между моими и кондитерским изделием, затем медленно наклоняется вперед и откусывает небольшой кусочек. Сахарная пудра и немного крема попадают на ее румяные губы, транслируя в мой мозг образы ее грешного ротика вокруг моего члена.

Я прощупывал ее весь вечер — небольшими прикосновениями то тут, то там, чтобы получить ее реакцию на меня. Она ни разу не отпрянула. Я склонен заключить, что те рубиновые серьги действительно что-то изменили, хотя она и вернула подарок. Но даже с учетом стимула ее поведение не похоже на то, что я привык ожидать от женщины. Глаза Василисы не отрываются от моих, пока я большим пальцем смахиваю остатки канноли с ее губ и продолжаю поглаживать пухлую губу даже после того, как лакомство исчезло.

Время замирает, пока мой палец обводит ее рот, и в это время мой телефон начинает вибрировать на столе от входящего сообщения, тем самым разрушая чары.

— Спасибо, — бормочет она и быстро выпрямляется.

— В любое время. — Забавляясь выражением замешательства на ее лице, я ухмыляюсь и беру телефон. Это сообщение от Гвидо о том, что несколько людей Калоджеро были замечены в Катании сегодня вечером. — Боюсь, нам пора уходить.

— Да, конечно, — заикаясь, произносит она. — Я оставила диагностическую программу на сервере, который починила вчера. Она должна быть закончена к нашему возвращению, и я смогу возобновить работу.

— Как бы мне ни хотелось провести вечер, наблюдая за твоей работой, придется подождать до завтра. Мне нужно ехать в Катанию, как только я тебя высажу. — Я поднимаюсь и снимаю пиджак, протягивая его перед собой.

Василиса смотрит на пиджак, который предлагаю, потом снова на меня, приподнимая бровь.

— Я не замерзла, спасибо.

— У тебя мурашки по всем рукам, — рычу я. — Надень его, или это сделаю я. Сейчас же, пожалуйста.

Ворча что-то по-русски, она поворачивается и просовывает руки в рукава. Когда она снова оказывается передо мной, я обвожу ее взглядом, восхищаясь видом моей маленькой плутовки в пиджаке. Я очень не терпим, когда дело касается моих личных вещей, особенно одежды. Позволить кому-то надеть что-то из моих вещей — это слишком интимно. А я не люблю интимности. Но видеть Василису в моем огромном пиджаке оказывает на меня такое же воздействие, как и то, что она носит мои рубашки. Я мгновенно становлюсь твердым, как гранит.

Каждый мужчина, который увидит ее сейчас, будет знать, что она моя. От этой мысли мой член еще больше набухает и болезненно ноет за молнией брюк. Может, мне стоит выбросить всю одежду, которую я ей купил, и пусть она снова ходит только в моих рубашках?

— Знаешь, наша сделка завершилась бы гораздо быстрее, если бы ты позволил мне оставить ноутбук и работать в течение дня, — говорит она, пытаясь загнуть рукав и щуря глаза.

— Именно. — Я аккуратно убираю руку Василисы и начинаю закатывать рукав для нее. — Сколько ты выпила?

— Всего два бокала. Может, три. — Она пытается высвободить руку, но при этом пошатывается. Я мгновенно обхватываю ее за талию, чтобы удержать на месте.

Прижимаю ее к своей груди, глядя на вино, оставленное на столе. Бутылка почти пуста, а я выпил только полбокала. Полагаю, она решила напиться, чтобы выдержать пару часов, глядя на мое обезображенное лицо. Она не первая. Одна из моих прошлых спутниц всегда напивалась перед встречей со мной.

Я убираю руку с талии Василисы и делаю шаг назад.

— Пойдем.

Василиса едва успевает сделать два шага, не покачнувшись. Черт. Я снова обнимаю ее, а затем подхватываю на руки и прижимаю к своей груди. Когда ее лицо всего в нескольких дюймах от моего, я жду, что она закричит или вздрогнет. Но, как и в ту ночь в саду камней, она лишь хлопает своими длинными ресницами. Ее расфокусированный взгляд встречается с моим, и я вспоминаю, что тогда она тоже была пьяна. Может, в этом причина отсутствия ее реакции.

— Можешь закрыть глаза, если тебе так будет легче, — предлагаю я.

Уголки ее губ подрагивают, и коварная улыбка озаряет ее темные очи. Она обхватывает меня за шею и наклоняется ближе, касаясь кончиком своего носа моего.

— Извини, Рафаэль, но ты не такой уж и высокий. Мой страх высоты проявляется только после того, как я окажусь на высоте двадцати футов от земли.

Я делаю глубокий вдох, борясь с желанием завладеть этим дерзким ртом. Я хочу ее. Желаю ее так, как никогда не хотел никого раньше. А я не сдерживаюсь, когда чего-то хочу.

— Один миллион, — говорю я, глядя в ее темные глаза.

Василиса нахмуривает брови.

— Один миллион?

— Сумма, которую ты получишь за этот поцелуй, — рычу я и прижимаюсь к ее губам.

Василиса

Я не в состоянии мыслить. Могу лишь ощущать.

Его вкус. Тепло, разливающееся по моей груди. Самое притягательное пламя, сжигающее меня изнутри. Рафаэль целует меня с такой страстью, что я не могу даже вдохнуть, но кому, черт возьми, нужен воздух? Я обнимаю его за шею, сжимая изо всех сил, и отвечаю ему поцелуем, словно это конец света. Так и есть. По крайней мере, для меня.

Но я готова сгореть в огне, который он разжег. Непрекращающийся звонок телефона наконец пробивается сквозь мое оцепенение. До этого момента я не замечала, как тихо вокруг. Телефон Рафаэля продолжает звонить в его кармане, но он не обращает на это внимания, продолжая поглощать меня своим поцелуем.

Его запах, тот самый, который теперь принадлежит мне, сводит меня с ума. Я оттягиваю зубами его нижнюю губу и посасываю ее. Из его горла вырывается низкий рык, а затем он кусает меня. Покусывает мои покалывающие губы. Мои пальцы зарываются в его волосы, тянут, взъерошивая их. Он всегда держит волосы идеально зачесанными назад. Яростно контролирует в себе все. Больше нет.

Это великолепно.

Это дико.

Он необуздан.

— Синьор Де Санти, — неизвестный мужской голос прорывается сквозь окружающий меня транс.

Рафаэль замирает, а затем медленно отпускает меня, позволяя сделать первый вдох, кажется, что за несколько часов. Несмотря на то что я держусь за его волосы, он наклоняет голову и смотрит на официанта. Тот стоит всего в нескольких футах от него и вздрагивает. Он словно уменьшается в росте, но протягивает Рафаэлю телефон.