Звезды большого футбола - Николай Старостин

Крупный, сажень в плечах, Денисов до сих пор, даже в 70 лет, вызывает у меня при встречах с ним чувство восхищения, похожее на то, которое я испытал много лет назад.

Очень похож на Денисова бойцовскими качествами был ленинградский центр нападения Модест Колотушкин — двухметровый гигант, гроза московских сборных и в футболе и в хоккее с мячом. У него не было поддержки с флангов, как у Денисова. Поэтому Колотушкин часто воевал в одиночку, действуя на чужой штрафной площадке, как танк. Глядя на этого красавца с длинными черными волосами, никто бы не подумал, что по профессии он музыкант, что вместе с братьями, бурно поддерживающими младшего с трибун, он составляет один из лучших струнных квартетов северной столицы.

В те времена все сходились во мнении, что заменить Денисова и Колотушкина могут только игроки с такими же физическими данными. Но новая звезда в центре нападения оказалась других размеров: среднего роста, крепкий и на редкость выносливый восемнадцатилетний нападающий Замоскворецкого клуба спорта Петр Исаков с первых шагов в футболе вызвал удивление своей расчетливой и техничной игрой. Он не родился с этими качествами, а приобрел их благодаря исключительному упорству и трудолюбию с мальчишеских лет.

Особенно расцвело мастерство этого игрока в команде «Красная Пресня». Здесь он с 1924 года возглавлял пятерку нападения — Н. Старостин, П. Артемьев, П. Исаков, П. Канунников и В. Прокофьев, — выступающую в полном составе за сборную Москвы и Советского Союза. Десять лет Исаков водил нас в бои, совершенно изменив наше представление о тактике центрфорварда.

Именно Исакову удалось создать схему «вогнутая дуга», при которой сам он играл несколько сзади своих четырех партнеров, снабжая их мячами и успевая к чужим воротам на заключительные аккорды комбинаций и атак. Природный талант аналитика, тонко чувствующего и предугадывающего игровые ситуации и смену событий, дополнялся у Исакова высокой техникой, отличными ударами с обеих ног и той своевременностью в передачах, которые обеспечили ему признание его знаменитых соратников: Селина, Батырева, Канунникова, Бутусова и других. Это они присвоили скромнейшему Петру Ефимовичу звание «профессор». Носил Исаков и еще одно почетное имя в нашем узком кругу, частенько звали мы его Маратом — за непримиримость к игрокам, много думающим о своей персоне и о собственных удовольствиях.

После того как Исаков оставил футбольное поле, он работал тренером в московском «Спартаке», воспитывал юных футболистов для команды, с которой связана была вся его жизнь. Умер он в 1961 году.

Как ни популярны были центрфорварды, все-таки не место центра нападения было в те годы особенно притягательным и модным. Каждый из молодых футболистов мечтал сыграть левого инсайда, вероятно потому, что на этом месте сверкал Павел Канунников из команды «Красная Пресня».

Павел был вторым по возрасту сыном в семье рабочего Александра Ивановича Канунникова — страстного любителя футбола, которых на Пресне всегда было много.

Я первый раз увидел Павла уже в расцвете его славы, хотя ему шел лишь двадцатый год. Он покорял зрителей разнообразием своего таланта. Быстрый, сильный и ловкий Канунников показывал такие финты и удары, которые и у теперешнего зрителя, много повидавшего и избалованного, вызвали бы восхищение. В игре с петроградской сборной в 1918 году, закончившейся ее разгромом, Павел четыре раза посылал мяч в чужие ворота. Правда, тогда была пора, благоприятная для форвардов. Против пяти нападающих действовали два защитника и три полузащитника. Никаких уплотненных оборон и персональных опек изобретено еще не было. В этой ситуации Канунников благодаря своему техническому превосходству чувствовал себя как рыба в воде.

Великолепный дриблер, на могучих ногах, Павел умел в одиночку обыграть чужую защиту. Я иногда приходил к выводу, что самостоятельно забивать голы ему первое время было легче, чем учить уму-разуму соратников. Только когда мы повзрослели и летами и мастерством, он стал играть с нами коллективно. Любой левый крайний получал удовольствие от игры с ним. Ничуть не хуже участвовал Павел и в комбинациях центровой тройки.

В защитных действиях команды Павел, как большинство нападающих того времени, участия не принимал. Его стихией была атака, и возвращение на свою половину поля представлялось ему актом, подрывающим достоинство форварда. Такую же позицию через двадцать лет демонстрировал на поле Всеволод Бобров.

Долгое время Павел активно спортом зимой не занимался. С ноября по апрель он изредка хаживал на лыжах, копил энергию для футбольных баталий к маю. Естественно, вместе с энергией набирался и жирок. Поэтому, возможно, и случилась беда. Осенью 1927 года сборная Советского Союза возвращалась из зарубежного турне. В Риге в товарищеском матче Павел был сбит и неудачно упал на вытянутую руку. То, что выдерживали могучие ноги, оказалось не под силу плечевому суставу. Бандаж, операция в Германии, опять бандаж. Перетянутая ремнями грудь, затянутое в кожу плечо... И все-таки — эффектная игра до начала тридцатых годов.

Сейчас Павел Александрович Канунников — персональный пенсионер. Его голос часто слышится в спорах о футболе.

По-иному выглядел на поле другой большой мастер — ленинградец Михаил Бутусов. Горячий, стремительный, он бурно реагировал на все перипетии борьбы. У него была своеобразная техника: мяч послушно вертелся перед ним не только на земле, но и на метровой высоте. Подбросы, перекидки, игра грудью — всеми этими, тогда новыми, приемами он владел в совершенстве.

Прирожденный вожак, он беспрерывно находился в гуще футбольных и хоккейных сражений, носился по полю из конца в конец, раздавал замечания своим игрокам, чужим и даже судьям. Все было верно, остро, но малоприятно. Бутусов не просил — он требовал, чутко улавливая малейшие изменения в стратегии игры. Он не удовлетворялся ролью аса, как это было у Канунникова. Михаил руководил игрой и звал партнеров к победе.

Бутусов не считал зазорным участвовать в обороне. Он был прообразом того нападающего, который нужен футболу сегодня. В 38 лет он выступал в сборной Ленинграда и забивал голы, обеспечившие его команде победы.

Казалось, так будет продолжаться долго. Ленинградец на редкость счастливо избежал повреждений. Но собственный вес его катастрофически рос, именно это приблизило закат его футбольной карьеры.

И все же этот футболист поставил рекорд долголетия: в линии нападения он проиграл с большим успехом двадцать лет.

В могучем ансамбле ленинградцев Бутусову принадлежала первая партия. Уход его сразу отразился на исполнительском уровне коллектива. Равноценной замены у ленинградцев не нашлось до сих пор.

В Москве правый инсайд был моложе. Петр Артемьев, воспитанный старшим братом Иваном, принес в футбол все замечательные черты характера своей семьи. Упорный и неутомимый, мужественный и до конца уверенный в собственных силах, этот нападающий был образцом для московской молодежи. В 1923 году он перешел на место правого полусреднего и блестяще справлялся со своей ролью в течение многих лет.

Природный левша, он владел неожиданным финтом внутрь поля и мог, выражаясь футбольным языком, «скрутить троих на «пятачке». За мелкий бисерный бег, очень напоминающий работу ногами велогонщика-спринтера, болельщики любовно звали его «велосипед».

Однако главной добродетелью моего друга, с которым я рядом проиграл десять лет, было полное отсутствие эгоизма. Он никогда не чурался черновой работы на поле, не думал только о своей персоне. Сделав самое сложное, он охотно предоставлял партнеру возможность воспользоваться его трудами. Своих партнеров на поле он всегда старался поддержать и ободрить, хотя характер у него был вспыльчивый и горячий. Мало того, вера в победу не покидала его даже в самых безнадежных положениях.

Были в те годы и другие способные инсайды — Александр Шпаковский в Харькове, Александр Штрауб в Одессе, Николай Троицкий и Владимир Блинков в Москве. Они не позволяли почить на лаврах ни Канунникову, ни Бутусову, несмотря на их талант.

Коренастый, рыжеватый, среднего роста харьковчанин Шпаковский играл по-кошачьи вкрадчиво, мягко, избегал физических столкновений, но умел всегда оказаться в нужном месте и успешно завершить самый сложный маневр.

Быстрая реакция и особая игровая смекалка позволяли ему неожиданно и хитро сбивать с толку чужую защиту. Он был очень приятным и терпеливым партнером, что я знаю по собственному опыту, так как часто вместе со Шпаковским составлял тогда правое крыло нападения советской сборной.

Харьковчанин отлично маневрировал по фронту и одинаково сильно играл на любом месте в центровой тройке, при необходимости он мог успешно заменять каждого в сыгранном трио двадцатых годов: Бутусов — Исаков — Канунников.