Наперекор судьбе - Пенни Винченци

Правда, новым местом работы ее подруги была не привилегированная женская школа, о которой та мечтала, а начальная школа в Брикстоне.

– Там, конечно, все будет по-другому, причем в худшую сторону. Самое ужасное – никто из этих ребят никогда не держал книжек в руках. Я уже не говорю об их умении читать. Директриса сказала, что блохи и гниды не редкость. И знаешь, что еще она добавила? Я должна научиться отличать, какие ссадины мальчишка заработал, упав на игровой площадке, а какие оставил отцовский ремень.

Барти молчала. Одним из самых ранних ее воспоминаний был отцовский ремень, пляшущий по спинам и задам ее братьев. Ее саму мать била тяжелыми деревянными щипцами, которыми в другое время вытаскивала белье из бака, где оно кипятилось. Такое случалось редко. Сильвия распускала руки лишь от отчаяния. Но именно это в конечном итоге привело Барти в дом на Чейни-уок и сделало воспитанницей Литтонов.

– С другой стороны, это изумительное место. Совсем близко от дома, и мне оно чем-то нравится. Меня давно интересовали дети из этого социального слоя. Они все растут в громадной семье под названием «улица». Естественно, никто там с них пылинки не сдувает. Но попадаются очень смышленые ребята. Некоторые из них действительно хотят учиться. Барти, мне просто не терпится взяться за эту работу.

Барти рассказала Селии о новой работе своей подруги и обрисовала положение, в котором находится тамошняя школа. Как она и ожидала, Селия отнеслась к этому с искренним интересом и тут же предложила отправить в школу объемистый ящик с книгами.

– Если твоей подруге еще понадобятся книги, пусть обращается без стеснения.

Абби это удивило.

– Я же тебе говорила: леди Селия – очень добрая и щедрая женщина.

– Похоже, что так. Я должна написать ей благодарственное письмо.

– Ты лучше сама приди к ней и поблагодари, – предложила Барти. – Селия это любит. Но должна тебя предупредить: в разговоре с нею ты не заметишь, как согласишься написать книгу о своем опыте учительской работы в школе для бедняков.

Абби задумалась.

– Знаешь, совсем неплохая затея. Если эта леди Селия и в самом деле такая, какой ты ее живописуешь, я буду рада с нею познакомиться. Интересно взглянуть на удивительного человека.

– Скажем так: частично удивительного, – засмеялась Барти. – Но не целиком. В последнее время она пребывает в отвратительном настроении. Постоянно ругается с бедным Себастьяном. Кричит, что он срывает сроки.

– Сомневаюсь, что мои новые ученики вообще слышали о «Меридиане», – сказала Абби.

– Даже если не слышали, уверена, Себастьян не откажется прислать тебе несколько экземпляров своих книг. Может, даже приедет и устроит беседу с юными читателями. Дети обожают такие беседы. Я бывала на нескольких. Себастьян умеет сделать книгу живой. У него чтение превращается в своеобразный спектакль. Когда он рассказывает о летающих рыбах, о подводных лошадях или детях-королях, такое ощущение, будто все они перед тобой.

– Надо же, как интересно, – сказала Абби. – Ты всерьез считаешь, что он мог бы приехать в нашу школу?

– Если я его попрошу, то приедет, – ответила Барти. – Но только после того, как родится их ребенок. Сейчас он весь в тревогах за Пандору и ни о чем другом думать не может.

– Ничего удивительного. Но знаешь, я даже представить себе не могу, как можно все это пережить. – Абби содрогнулась. – Я про беременность и роды. А ты это можешь представить?

– Нет, – призналась Барти. – Совсем не могу. Но ведь когда-то нам это придется не только представлять. Ты согласна?

– Пусть это «когда-то» наступит как можно позже, – отозвалась Абби. – Вообще-то, я думаю, что дети у меня будут приемные.

– Если тебе потом снова захочется детей, придется взять приемных, – заявил Себастьян. – Больше я такого не вынесу.

– Надо же, он не вынесет! – воскликнула Пандора. – Себастьян, я…

– Дорогая, я просто решил немного тебя подразнить. Люблю, когда ты сердишься. В любом случае одного ребенка нам вполне достаточно. Я был единственным сыном у родителей и в полной мере получал их любовь.

– Не удивляюсь. Ты бы не потерпел соперников. А представь, у нас родится двойня. Близнецы, как Венеция и Адель.

Себастьян с ужасом посмотрел на жену:

– Я даже и не думал об этом. Неужели у тебя внутри не один, а целых два зверька? Тогда понятно, почему у тебя такой большой живот. Боже милостивый, как ты только…

– Себастьян, успокойся, – сказала Пандора. – Там только один ребенок. У доктора возникали такие мысли. Но он умеет распознать, когда один ребенок, а когда двойня. Он постоянно выслушивал мой живот. Два сердца он обязательно услышал бы. Но там только одно.

– Врачи не всегда могут обнаружить двойню. Наверное, Селия знает. Надо спросить у нее.

– Селия ничего не знает, – возразила Пандора. – Она мне так и сказала.

– Так и сказала? Когда?

– Когда в прошлый раз приезжала меня навестить. Она не слишком тактично заметила, что я слишком громадная… Я передаю тебе ее слова. Тоже спросила, не жду ли я двойню, а затем рассказала, как рожала Венецию и Адель.

– Ты мне не говорила.

– Как ты, должно быть, заметил, я предпочитаю не говорить с тобой о Селии, – холодно произнесла Пандора.

Себастьян молча наклонился к жене и поцеловал ее:

– Я невероятно тебя люблю. Сам не перестаю удивляться, до чего же я тебя люблю и как мне повезло, что я тебя встретил. Я не заслуживаю такого счастья.

– Вероятно, не заслуживаешь, – согласилась Пандора. – Между прочим, настало время для моих восьмичасовых подушек. Спина болит.

– Сильно?

– Достаточно сильно. Но результат стоит моих мучений. Это я тоже знаю.

– Да уж, – мрачно пробормотал Себастьян.

ММ сознавала всю абсурдность подобной страсти. И к кому! К мальчишке, шестнадцатилетнему мальчишке. Она дошла до того, что потакала своему дурацкому восхищению от одного только его вида и звука его голоса. Гордон без конца поддразнивал ее по этому поводу. А ведь многие мужья проявили бы ревность. Делить женщину с ее ребенком от другого мужчины, да еще с таким ребенком, которого она любила почти слепо. Хвала небесам, Джей не был испорчен материнским обожанием. Сознавая эту опасность, ММ сражалась с ней на протяжении всего его детства. Она держала себя с сыном строже, чем большинство матерей; правильнее сказать – чем большинство матерей в ее положении. Слишком многие женщины, которых война сделала вдовами, сосредоточили свою жизнь вокруг сыновей, цепляясь за них, ревнуя к друзьям, не умея проявить строгость и вообще боясь упрекнуть хоть одним словом.

Конечно, ей очень помог Гордон. Он искренне полюбил Джея, и у них с самого начала нашлось на удивление много общих интересов: дикая природа, прежде всего птицы, фотографирование и, конечно же, игрушечные железные дороги фирмы «Хорнби». Если бы кто-нибудь сказал ММ, что, когда ее сыну исполнится шестнадцать, они с Гордоном будут проводить в «железнодорожной комнате» по многу часов, переводя стрелки, загоняя товарные вагоны на запасные пути, пуская пассажирские через туннели, поднимая семафоры и так далее… она бы не поверила. Это было настолько по-детски, что вызывало в ней с трудом сдерживаемое раздражение. То ли дело выходные на высокогорных шотландских лугах, где они следили за полетом кондоров и орлов. Или поездка в Африку охотиться на крупную дичь – сын даже копил на это деньги. Или часы, проводимые в темной комнате, где Джей и Гордон проявляли фотографии. Все это нравилось ММ, казалось ей полезными развлечениями, дающими пищу для ума и выход юношеской энергии. Но чтобы двое взрослых людей – рост Джея приближался к шести футам – считали возню с игрушечными поездами не только игрой, но и вполне серьезным занятием… здесь у ММ просто не было слов, чтобы выразить свое отчаяние.

– Привет, мама! – крикнул ей Джей, выскакивая из поезда, на сей раз настоящего.

У ММ сладко защемило сердце. Джей, учившийся в Винчестерском колледже, получил разрешение уехать на несколько дней домой. Глядя на сына, она думала, что он выглядит не только взрослее сверстников, но и гораздо красивее их. Джей подбежал к ней и наградил коротким поцелуем.

Теперь, когда она видела сына реже, при каждой встрече с ним она замечала, что Джей становится все больше похож на Джаго. Тот же кельтский тип лица с темными вьющимися волосами и синими глазами, тот же квадратный подбородок. Джей во многом унаследовал и фигуру Джаго, который не отличался высоким ростом. На самом деле он был даже ниже, чем ММ. Зато у него были широкие плечи, крупные ладони и такие же крупные ступни. Всякий раз, встречая сына, ММ думала, как горд был бы Джаго. Ему бы не верилось, что его сын может оказаться таким способным к учебе и в то же время таким простым в общении, что он начисто лишен спеси и зазнайства. Она хорошо потрудилась над воспитанием сына, да и Гордон тоже. Пожалуй, его заслуг здесь больше. Женщина способна дать сыну далеко не все; мальчишке нужен отец. Джею исполнилось шесть, когда в его жизни появился Гордон со своим мягким обаянием, юмором и чувством справедливости. Все эти качества он в нужной пропорции передал Джею.