Журнал "Полдень XXI век" 2005 №1 - Полдень XXI век

Михаил Кондратьев

Добро, зло и выгода

Немалое село — с две сотни изб да клетей наберется. Половина крыш топорным тесом хвастает. Опять же: амбары новые, огороды — все подворья застроены. Знать, зажиточных хозяйств вдосталь. И впрямь, что ли, желтопуз-переросток рядом вьется?

А в округе что? Луга добрые, пышные — скотине приволье. На сто верст в любой бок отойди — травы солнцем пожгло, а здесь уродило. Река излучины гнет, село обтекая. Вислогубым утесом глядится в нее каменный кряж.

Все, как та заполошная пеструха поведала. Вот и думай: Горынич какой недобитый пещеру себе сыскал али Грозила узкоокая в омуте поселилась.

Латник залез рукой под бармицу, сдвинул шелом и почесал затылок. «Покон витязный» ясно требует: борони красу женскую и честь девичью. Птица же, в пути встреченная, весть пропела недобрую — будто портят здесь девок почем зря, а те сраму не имут, защиты не требуют.

Год назад еще молва пошла, будто здесь люд пропадать стал, да все одни бабы. Но потом перетолки стихли. Затаились? Ведь всем ведомо, что змий, пусть и удачу несет, шибко до девственниц охоч. Чует он их исправно, да раз-другой за месяц к себе требует. Неужто селяне решили и змия удержать, и девок не терять? Поганых щедрот ради честь девичью ругают?!

Глянем, что к чему.

Он тронул коня.

Может, и не так думал вставший на дорожном холме витязь — ручаться не буду. Но прибыл он сюда, клюв даю, за драконьими головами. Не из-за того ли, что юдоль нескромная подвигает, а потому, что сказ мой занозой в сердце сел.

Кречета при нем не было — не стал друга в свалку тянуть. Я мягко спустилась на булатную доску плеча (лапы врастопырку — скользко!) и завела разговор:

— Великих побед тебе, храбрый богатырь.

Вздрогнул он под зерцалом аль нет — не понять. Но голову повернул неспешно, и во взгляде степенном ни искорки чувства не мелькнуло.

— От великих побед реки крови льются. Мне и малых достанет, коли славные будут.

Вот так выговорил. Видно, не рад встрече.

— Кто же будешь ты, пичуга неведомая? Прошлый раз не успел спросить — кречет тебя спужал. Перепелка? Мелковата вроде.

— Бегунка я. А как тебя величать?

— Зови меня Мечиславом.

— Ты дракона идешь воевать?

— Разве в селе желтолицые поселились? Али мы за китай-стеной очутились? Не за драконом еду, а за змием Горыничем.

Чует сердечко мое, доведется рвать отсюда крылья несолоно хлебавши. Моим словам он не внемлет, как пить дать. Однако попробую. Может, он не больно мудролобый.

— Твои доспехи броневые делают тебя неуязвимым. Но и нерасторопным тоже. Смог бы ты добраться до села, коли б не лошадь твоя ломовитая?

— Говори, чего хочешь? Нечего зазря клюв чесать.

— Многих видела я, кто на змия вышел да вкусил пораженье. Помочь тебе хочу совладать с ним. Не одним мечом булатным биться надо, а и хитростью.

Я умолкла, дожидая, пока он запросит продолжения. Но витязь молчал. Медленно топтала растресканный тракт лошадь, неторопливо приближалось село. Устала ждать.

— Станешь змия снаружи рубить — до седьмой головы не дойдешь, меч затупится. Как почуешь, что тяжко — бросай сечу да разговоры веди. Коли убедишь его проглотить тебя живьем — изнутри исполосуешь. Я уж тебе присоветую, что наплести.

Он меня врасплох подловил. Ехал увальнем — лишний раз шелохнуться лень, а тут — раз! — и я у него в кулаке. Целиком поместилась. Ручища!

— А тебе какая в том выгода? — спросил он.

— Обидел он меня, — я еле выговорила. — Не сжимай. Раздавишь…

— Эвон как? Обидел, значит. Вот что, птица. Я тебя живьем проглочу, а ты, коли на волю захочешь, проклюй мне пузо. Идет?

Он разинул рот и сунул внутрь мою голову. Спужалась я, подняла писк, хлеще цыпленка голодного. Думала, сожрет с потрохами. По счастью, пронесло По стыду, в обоих толкованьях.

Не стал он меня есть. Отнял руку ото рта, посмотрел брезгливо, отерся об коня и сказал на прощание:

— Что, дура, боязно? Лети, попугай кого другого.

Я не попугай! Я Бегунка, говорило уже.

Ну, тогда беги, ухмыльнулсяон однобоко и швырнул меня вдоль дороги.

Я за камнем примостилась. Совсем рядом сижу: вес услышу-увижу, а сама неприметной останусь.

Ох, красен латник! На зерцале солнышко играет — ни пятна ржавого, ни тусклинки завалящей. Не колонтарь, и даже не бахтерец — с теми змий уже дело имел. Такой доспех пуда на четыре потянет. К шелому личина пристегнута, шея бармицей прикрыта, руки в перчатках. В деснице — меч справный, булатный. Наруч на шуйце шипами да крючьями щетинится. Под доспех, знамо дело, фуфайка пододета али кафтан. Жарко в походе? Зато в бою ладно.

Вот коню его тяжко придется. Тот хоть прикрыт кольчугой, а ноги все одно наружу торчат, где их денешь?

— С чем пожаловал? — проревел Аз. Я все головы его поименно знаю, нипочем не перепутаю. Аз — старшой.

— Негоже мне с тобой речи вести. Принимай бой.

— Твое веленье — мое хотенье.

Аз еще не договорил, как Буки и Добро метнулись коню в ноги. Есть, Како и Люди пошли ошую; Веди, Глаголь и Живете — одесную. Остальные ждали: теснота — помеха. Да и не обученную ратному делу четверку стеречь надо, чтоб дров не наломали.

Всем телом вздрогнул Горынич, застонал многоголосо. Буки под конем лег. Пустая шея вяло влачилась к телу. Добро получил копытом в глаз и прянул назад. Есть носом в шипы ткнулся — вскинулся, ор поднял. С пользой: меч под ним просвистел, самым краем кадык затронув, и пошел дальше, точнехонько… Снова рев!

Еще одна шея — без Како — бессило пала ниц. Опять!

Зело, Земля и Иже ринулись на подмогу. Следом за ними, сменяя отлетевшую к скале Живете, рванулся Мыслете, но уже ни к чему.

Зело и Земля двойным ударом сломили коню ноги. Всадник пошатнулся, заваливаясь набок, но отмахивался прицельно — Зело покатил кувырком к Живете. Земля смело боднул Мечислава снизу, запрокидывая вверх тормашками и подымая в воздух. Люди прихватил витязя за ногу, Глаголь выбил меч. Сеча кончилась.

Аз неспешно придвинулся к повисшему нетопырем витязю.

— Дорого ты нам обошлась, устрица самоходная. А мы даже имени твоего не узнали.

— Ни к чему мне с тварью подлой знакомство заводить, — прогудел тот из-под задратой бармицы.

Ай да боец! Смертушка — вот она, пастью за ногу держит, и все одно робости в нем ни на грош. Дерзок, будто он змия одолел, а не иначе. Видно, взаправду поконный витязь попался.

— Твое право, — Аз легонечко зубами шелом прихватил, стянуть попробовал. Не вышло. Тогда откусил голову и проглотил имеете с шеломом.