Повесть о каменном хлебе - Яна Тимкова

Лаурэдэль шевелит губами. "Опять сочиняет…" Иногда у нее получается что-то хорошее, но так редко, гораздо чаще Айрэнэ приходится применять всю свою дипломатию, чтобы не позволить ей вылезти с этими, с позволения сказать, стихами куда-нибудь в народ… И опозориться. И опозорить еще и Айрэнэ. "Нет уж, золотко, обойдешься. Кого б на тебя натравить такого, чтобы заставили работать…" Русоволосая Лаурэдэль была найдена в колледже — вернее, нашлась сама. Робкая первокурсница подошла к девушке и тихонько спросила, а правда ли, что она из"…этих? Толкинистов?" В тот момент Айрэнэ, измотанной предстоящими выпускными, было совершенно не до эльфов и Толкина, но она сдержалась и заговорила с девочкой. Как оказалось, не напрасно.

— Ух… Мне бы так… — громкий шепот слева оторвал Айрэнэ от размышлений, — ууу…

Девушка обернулась: Айканаро с восторгом, граничащим с благоговением, уставилась на Тхэсс. Та как раз закончила играть — она выбрала на редкость сложную песню, да еще и ухитрялась украшать мелодию импровизациями.

— А ты ни на чем не играешь? — для порядка поинтересовалась Айрэнэ.

— На скрипке… Семь лет уже.

— Ничего себе! — Айрэнэ развернулась к созданию (обиженно заерзала забытая Йолли), — Класс какой!

— И неправда… Нет тут ничего классного, — пробурчала девочка и тут же метнула на Айрэнэ опасливый взгляд (сегодня девушка уже успела сорваться на нее), — с собой никуда не возьмешь, и вообще… Не эльфовская это музыка.

— С чего ты взял? — подняла брови девушка. "Скрипка… и голос Тхэсс, и гитара… Вот это будет…" — А кстати… Расскажи-ка мне, радость моя…

Собственная квартира. Своя собственная. Айрэнэ повторяла эти слова, словно пробуя на вкус, не в силах поверить окончательно. "Моя. Моя собственная. Моя." Приходить-уходить, когда захочется, ни перед кем не отчитываться, приводить кого угодно, делать все что угодно. "Моя."

Дедушка умер неожиданно — от инфаркта. Айрэнэ не очень его любила: разумеется, иногда приходилось к нему заезжать, ну а если в гости приезжал он — сидеть за общим столом, состроив вежливо-заинтересованное лицо, и слушать вполуха его длинные и разнообразные разглагольствования о политике и современной молодежи (последнее говорилось явно ради ее, Айрэнэ, вящей пользы). Да, еще нужно было вовремя кивать и соглашаться. И вот теперь… Девушка поморщилась — смесь невесть откуда взявшегося раскаяния ("Ну можно ж было и чуток повнимательней, наверное…"), радости ("Моя!") и стыда за эту радость грозила разрушить драгоценное внутреннее спокойствие, и без того не слишком устойчивое. Проще выбросить из головы, не думать. "Есть хата — и хорошо. И отлично. И замечательно."

Айрэнэ прошлась по комнате, оглядывая свои новые владения, соображая и прикидывая: "Вот тут, напротив окна, диван хорошо встанет… Стол приволочь оттуда, не оставлять же его сестрице… Что за бред — ковер на стене. На пол его — и можно будет валяться с книжкой… А комод этот прокороеденный — на помойку."

Девушка прошла на кухню, приоткрыла окно, и порыв свежего воздуха взметнул ей волосы, бросил в глаза. Она рассмеялась, отбросила непослушные пряди, зажмурилась и сладко потянулась, раскинув руки:

— Каааайф-то какой… Это надо отметить!

Как же ее звать? Ту новую девочку, которая в последнее время все вокруг вертится… Девочка неумная, наивная… Брать-не брать? "Для создания толпы подойдет, но потом же не отвяжешься!" А обижать без нужды не хочется. Ладно…

Откуда-то доносится звон гитары.

— Тхэсс, как оно тебе? Тхэ-эс!

— А? — та подходит ближе, прислушивается, склонив голову набок. — Знаешь, да, в общем-то, забавно…

— Ну давай подойдем.

Прислонившись к стволу, пристроив гитару на согнутой в колене ноге, стоит девочка — уже не играет, смеется чьей-то шутке. "Вот копна-то!" — с невольной завистью отмечает Айрэнэ густые, темные волосы незнакомки. А та словно нарочно встряхивает головой — и все эта роскошь рассыпается по плечам, и играют в волосах золотисто-рыжие искры. Поношенные, но еще крепкие кроссовки, потертые синие джинсы, под расстегнутой курткой видна зеленая водолазка — все вполне обыкновенно, нет ни плащика, ни подобия плащика, никаких украшений, только пара фенечек на запястьях. "Хорошо… Совсем новенькая, наверное… Нет, не совсем — иначе откуда песни и гитара… Но ничья — это точно…"

Айрэнэ уверенно отодвигает плечом какую-то девочку — та открывает было рот, но под холодным взглядом Айрэнэ и подоспевших Тхэсс и Йолли протест умирает в зародыше.

— Приветствую. — это уже девочке с гитарой. Доброжелательная улыбка, на лице — искренняя заинтересованность. — Можно ли поинтересоваться у такой прекрасной леди, что именно она пела?

На золотисто-смуглых щеках девочки проступает легкий румянец. ("Так, против «леди» мы ничего не имеем…") Со смущенной улыбкой:

— Это мое… "Песня отверженных" называется…

— Позволено ли мне будет просить прекрасную леди об одолжении?

Девочка опускает ресницы, от стеснения не может выговорить ни слова, только кивает.

— Мне бы очень хотелось послушать… еще что-нибудь… Что леди написала сама.

Девочка поет. Тхэсс шепчет в самое ухо:

— Знаешь, неплохо — для этого Отстойника…

Айрэнэ едва заметно кивает: и так ясно, что голосок есть, гитару держать умеет, а если избавить песни от лишней боли-крови и прочей моркови, то будет совсем хорошо. Остается немного. Познакомиться и пригласить…

— Как зовут леди?

— Искра… — полушепотом.

Айрэнэ склоняется и целует руку девочки.

— Нет, ты ее глаза видела? — веселится Тхэсс.

Когда Айрэнэ предложила всем носить одинаковые прикиды, никто и не думал возражать — напротив, приняли ее идею с восторгом. Клановыми цветами выбрали темно-синий и серебряный, при этом не запрещались небольшие вариации и украшения. Темно-синий бархат с серебряной отделкой одинаково шел как сумрачно-красивой Тхэсс, так и светленько-обыкновенной Йолли, и даже Айканаро стала выглядеть чуть больше похожей на эльфенка.

Айрэнэ вздохнула. Айканаро — очередное приобретение, экземпляр в коллекции, и вот упрямый ребенок попался: на вид — чистый хоббит, только тощий, копна мелких кудряшек, мышиная мордашка, а туда же — Айканары мы, эльфийские принцы, мелкие, но гордые. "Вот вечно так — не присмотришь вовремя, потом задолбаешься с ними… И откуда что берется…" Хорошо хоть, удалось убедить девочку не кричать всем направо и налево, что она "принц на самом деле", но вот громкое имя та решительно отказывалась сменить — или хотя бы оставить, так сказать, для внутреннего пользования, а внешним выдавать какой-нибудь другой вариант. Оставалось только одно… Девочка всерьез увлекалась глюколовством и прочими энергетскими заморочками, и то, что Айрэнэ "умела Видеть" — даже не так, а "умела Видеть!!!" — повышало ее авторитет до заоблачных высот. Правда, с именем Айканаро все же уперлась… "Ничего. Справимся."

Девушка снова вздохнула. Справляться предстояло не только с имечком, но и с намерением ребенка бросить музыкальную школу. Айрэнэ уже не раз представляла, как изумительно красиво может получиться: гитара и голос Тхэсс — и скрипка… Пронзительная, отчаянная скрипка. Она обожала скрипку, пару раз даже подумывала, не найти ли частного учителя, ведь может себе это позволить… Но потом пожимала плечами и отказывалась от этой мысли, понимая, что столько времени и сил ей не найти. Но как же хочется… "А у этой дурочки уже все есть! А она еще и ломается!"

— Слушай, кысь…

— А? — Тхэсс обернулась от плиты, вопросительно вздернула бровь.

Айрэнэ сидела, облокотившись на стол, поджав под себя ногу и задумчиво глядя в окно, за которым сеялся унылый осенний дождь.

— Слушай… — повторила она, — у тебя квэнта прошлая какая была? Изначальная?

— Ломиэль, дочь Эола Темного. Менестрель, странница, все такое… А что?

Айрэнэ хищно улыбнулась:

— Кажется, у тебя скоро появится братик…

— Эй! — притворно-возмущенно взвилась Тхэсс. — И кого это ты мне в родственники прочишь?

— А угадай с трех раз…

Та помотала головой:

— Ладно тебе, не томи. Ну?

— Айканарушку.

— Вот блин! — от избытка чувств Тхэсс взмахнула ложкой — в воздух взлетела макаронина и шлепнулась на пол возле холодильника. — Ай, блин!

— Не блин, а макарона! — рассмеялась Айрэнэ. — Нет, серьезно. Слушай сюда.

— Не, погоди! — перебила ее Тхэсс, — А зачем тебе морочиться, что-то новое изобретать? — подобрала макаронину, прицелилась — закинула в мусорное ведро, — Чем тебе его айканаровская квэнта не легла? Вон же — и любовь, и смерть, и страдания, да еще по смертной, как ее там… Аданэт, что ли…

— Нет. — Айрэнэ взглянула в глаза Тхэсс и покачала головой. — Нет, это не пойдет.