Ночь пламени - Амелия Ламберте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще я упомянул, как после окончания первого курса мы устроили большую гулянку. Я к тому времени уже освоился в Академии, а моей близостью к духам некоторые даже открыто пользовались. Я не возражал. На той вечеринке я впервые поцеловался. И впервые понял, что такое плотская любовь. До сих пор вспоминать стыдно. Впрочем, Лимирей этого знать не стоит.
Я замолчал, чтобы перевести дух, вспоминая о своем первом неудачном любовном опыте.
После близости я почему-то решил, что это и есть любовь. Сам проявил инициативу и предложил Мелиссе встречаться. Она была очень рада такому вниманию и даже осталась на летние каникулы в Академии ради меня. Мы проводили много времени вместе, пока не начался второй курс. Мелисса начала оглядываться на другие парочки и очень обижалась, что я ей не делаю таких же подарков, какие молодые люди делают ее подружкам. Меня это сильно задевало. Во-первых, у многих из этих молодых людей были родители, а про аристократов и говорить нечего. Во-вторых, я не был готов тратить всю полученную стипендию на Мелиссу. Упреки сыпались все чаще, а затем Мелисса и вовсе заявила, что у нее появился другой молодой человек, и похвасталась дорогим подарком от него. Это был удар ниже пояса. Я разорвал с ней все отношения, а на совместных занятиях делал вид, что вовсе Мелиссу не знаю. Замкнулся в себе и некоторое время общался только с духами. Изредка с сокурсниками. С девушками предпочитал общаться больше сухо и по делу. В общем, практически весь второй курс я уделял огромное внимание учебе.
– За первым годом пошел второй, – продолжил я рассказ для Лимирей. – Я был даже как-то уверен, что все сложится хорошо. Все экзамены сдавал с первого раза, получал стипендию. Но потом я стал замечать, что магия дается мне все хуже. Сначала я подозревал, что кто-то ее просто блокирует то ли зельем, то ли амулетом, но подтверждения этому не нашел. Во время практики нас распределили по полицейским отделам. Там я попал с приятелем на серьезное дело. Наши навыки помогли раскрыть преступление, и я понял, что это может быть мне интересно. Когда началась учеба на третьем курсе, уже ни одно заклинание мне толком не давалось. Преподаватели это заметили, но не могли понять, что со мной не так. Ведь дар к магии не может просто пропасть. Его могут заблокировать, но не более. Кое-как я закрыл семестр, а потом директор, вопреки правилам, предложил мне пройти выпускное Распределение. Оно-то и показало, что моего уровня магии не хватит для полноценной работы ни в одной магической сфере деятельности. Как будто я и не маг, а простой человек, чудом получивший крупицу стихийной силы, – невесело сказал я. – Я и все преподаватели пытались понять, что со мной не так, но тут оказались бессильны даже засекреченные архивы. Первый уникальный случай, хотя гордиться тут нечем.
Я ненадолго замолчал, отпил из фляги воды, а потом продолжил, отгоняя неприятное воспоминание.
– Я понял, что путь в мир магов мне закрыт, и тогда вспомнил о летней практике. Попросил рекомендацию от директора и преподавателей, чтобы работать хотя бы в полиции. Маги туда идут неохотно. Однако они обязаны отработать целый год там, куда их отправляет Академия, если нет предрасположенности к особым талантам, а затем уже совет Гильдии смотрит, как показали себя молодые маги. В итоге меня забрали в город, но тут поджидало новое разочарование: то дело, на которое мы попали летом, было скорее исключением, чем правилом. Чаще преступления попадались в основном нехитрые: кража, порча имущества, один раз дом торговцу подожгли… Все сводилось к допросам: кто что видел, кто что слышал и кто что соврал. Если что-то происходило регулярно, то приходилось перепроверять архивы, и тогда над ними мы с напарником сидели не по одному часу… В общем, удовольствие так себе. Один раз попалось крайне необычное дело: владелица борделя пожаловалась, что кто-то убивает ее девочек. Казалось бы, кому нужны куртизанки? Однако выяснилось, что девиц легкого поведения похищал один именитый граф, играл с ними в подвале, как с куклами, изрезал бедняжек на лоскуты, а затем растворял трупы в кислотных ваннах. А по виду о нем и нельзя было сказать, что он безумен. – Я поморщился, вспоминая тот жуткий случай.
Я увидел, как и Лимирей передернуло от подробностей.
– После того как слава об этом деле распространилась по государству, я пошел на повышение, и меня перевели в столицу. Коллектив был замечательный, – ностальгически протянул я. – Мы и праздники вместе отмечали, и много интересных дел закрывали… В общем, отрывались на полную катушку и работали с удовольствием. Пока в столичном отделении не сменилось начальство, а вместе с ним и весь коллектив. Понабрали из каких-то сынков своих знакомых аристократов, которые совсем не хотели работать. Короче говоря, отношения у меня с новым начальством и коллегами не сложились, я со всеми поругался, и меня сослали в деревню. Они сказали: «чтобы почувствовал все прелести деревенских разборок», – криво усмехнулся я. – Рассчитывали, что я буду вести дела о похищенных баранах или разбираться в склоках местных барышень. А в итоге в эту деревню явилась Тайная Канцелярия.
Я ненадолго замолчал и помрачнел.
– Да… Бывшие коллеги от зависти съели бы собственные документы, узнав о том, что мне поручено дело от самой Тайной Канцелярии, – заметил я. – Это большая честь для полицейского. Я даже удивлен, что они так легко согласились передать его мне. Либо у них действительно нехватка людей, либо их подкупило то, что я знаю тебя лично. Короче, я даже благодарен, что меня сюда перевели. Вот, тебя встретил, – усмехнулся я.
Третью ночь нашего путешествия по зимнему лесу мы провели в компании Лексы. Она нашла нас, когда мы развели костер и приготовили ужин. Лим угостила ее вареным мясом, а после рысь забралась на дерево и там дремала, время от времени поглядывая на нас и водя ушами с черными кисточками.
Я тогда попытался отправить Лим спать, но через пару часов она вновь проснулась от кошмара.
Некоторое время мы просто сидели молча. Я обнимал Лимирей, а она доверчиво прижималась ко мне – совсем как в детстве, когда ей было грустно по неизвестным мне тогда
