Германская история - Александр Патрушев

Опасность угрожала режиму Гитлера не только извне, но и изнутри. Конечно, в условиях жестокого террора и лояльности населения ни о каком сильном Сопротивлении не могло быть и речи. О немецком Сопротивлении трудно судить однозначно еще и потому, что грани между личным нонконформизмом, оппозиционными взглядами и активным противодействием оставались расплывчатыми.

Решительную борьбу против нацизма вели прежде всего коммунисты. Видную роль среди подпольных групп играла «Красная капелла» во главе с правительственным советником Арндтом Харнаком и обер-лейтенантом Харро Шульце-Бойзеном, казненными в августе 1942 г. после раскрытия гестапо их организации.

Однако природа тоталитарных режимов такова, что с ними может бороться не простое население, а люди из самого аппарата власти. Оппозиционно настроенные, придерживающиеся консервативной государственной этики и христианской морали видные чиновники и военные сплотились вокруг бывшего лейпцигского бургомистра Карла Гёрделера, дипломата Ульриха фон Хасселя и бывшего командующего сухопутными войсками Людвига Бека. Они придерживались традиции бисмарковского государства, а не веймарской демократии. Поэтому для западных держав они являлись не очень подходящими партнерами. Но это была единственная в Германии группа, которая все же могла рассчитывать на успех. Однако покушение на Гитлера, совершенное 20 июля 1944 г., не удалось. По случайному стечению обстоятельств фюрер отделался легким ранением, когда в его восточнопрусской ставке «Вольфшанце» взорвалась бомба, подложенная полковником Клаусом фон Штауффенбергом. В Берлине нерешительные заговорщики не захватили ключевых позиций в аппарате власти прежде, чем в столицу пришло известие о том, что Гитлер жив. Заговор мгновенно провалился, а последовавшая расправа над его участниками была крайне жестокой. Казнили не только 158 заговорщиков, но и их родственников, которые не имели к заговору никакого отношения. По акции «Гроза» в августе было арестовано и брошено в концлагеря около 500 бывших видных политиков Веймарской республики.

К моменту неудавшегося заговора англо-американские войска уже высадились 6 июня 1944 г. в Нормандии и открыли второй фронт в Европе, если не считать итальянского театра боевых действий, открытого в 1943 г. Война на нескольких направлениях превышала возможности и ресурсы Германии, поражение которой стало только вопросом времени. Но Гитлер упорно продолжал безнадежную борьбу, невзирая на то, что она может привести к полному уничтожению Германии. По его безумной логике, если немецкий народ не в состоянии одержать победу, то он является слабым и обречен на гибель. В то время когда на западе союзники приближались к Рейну, а на востоке, от Прибалтики до Карпат, Красная Армия перемалывала обескровленные немецкие дивизии и вышла к границам рейха, Гитлер и его паладины начали войну против собственного народа под лозунгом «Мы оставим американцам, англичанам и русским только пустыню». Но министру вооружений, технократу Альберту Шпееру (1905-81) удалось отговорить ряд бургомистров и генералов от выполнения этого драконовского приказа «Нерон». Поэтому вступление союзных войск в Германию стало освобождением не только для миллионов узников концлагерей и угнанных в рейх рабочих, но и для самого немецкого народа, обреченного Гитлером на гибель, хотя, разумеется, большинство немцев воспринимало это тогда совершенно иначе. Прежде всего потому, что подписанная 8 мая 1945 г. безоговорочная капитуляция германских вооруженных сил одновременно являлась и крахом немецкого национального государства, будущность которого оставалась совершенно неясной.

До сих пор данные о людских потерях Германии за годы войны очень различны и колеблются от 5 до 10 млн. человек. Как ни ужасны эти показатели, они все-таки меньше данных о жертвах, понесенных ее противниками. Только в Польше погибло около 6 млн., Советский Союз по новейшим исследованиям потерял до 30 млн. человек. Всего же во Второй мировой войне погибло 50–60 млн. человек.

КТО РАСКОЛОЛ ГЕРМАНИЮ?

После войны большинство немецких городов лежало в руинах. В Кёльне было разрушено две трети жилого фонда, в Дортмунде, Дуйсбурге, Касселе — более 60 %, в Киле — 58, в Гамбурге — 55 %. Всего за два налета, 14 и 15 февраля 1945 г., был стерт с лица земли почти весь Дрезден, где погибло более 35 тыс. жителей.

Люди ютились в подвалах, бараках и развалинах, страну охватил голод, потребление продуктов питания составляло от одной до двух третей необходимого минимума. Это приводило как к вспышкам эпидемий, так и к разгулу преступности, поскольку в обстановке хаоса и стремления выжить граница между дозволенным и недозволенным почти исчезла.

Положение осложнялось и огромным притоком беженцев, а затем — изгнанных из Польши, Венгрии и Чехии этнических немцев. Их число превысило 12 млн. человек, не считая 2 млн. погибших во время этого беспримерного исхода женщин, детей, стариков. К материальным лишениям добавлялась и моральная опустошенность, вызванная страшным прошлым и беспросветным будущим. Большая часть населения была озабочена прежде всего проблемой выживания и не думала о том — существует ли еще немецкое государство? Этот политический вакуум закончился 5 июня 1945 г., когда четыре оккупационные державы в «Берлинской декларации» заявили, что верховная власть в Германии принадлежит их представителям и исполняется ими совместно. Состоявший из командующих оккупационными зонами союзный Контрольный совет управлял Германией в целом, но в каждой из зон власти проводили свою политику, как и в четырех секторах Берлина, имевшего особый статус.

Детали послевоенного устройства Германии обсудила Потсдамская конференция «большой тройки» в июле-августе 1945 г. Правда, в замке Цецилиенхоф место скончавшегося в апреле Рузвельта занимал Гарри Трумэн, а уже в ходе конференции Черчилля сменил победивший на выборах лидер лейбористов Клемент Эттли. Участники конференции договорились о проведении в Германии согласованной политики четырех «Д» — демилитаризация, денацификация, демократизация, декартелизация при сохранении экономического единства в стране. Но поскольку победители получали репарации из своих зон, то с самого начала это единство стало разрушаться. Да и понятие «демократизация» носило различный смысл для западных стран и СССР, что привело впоследствии к совершенно разным интерпретациям Потсдамских соглашений в соответствии с интересами той или иной стороны.

20 ноября 1945 г. в Нюрнберге Международный военный трибунал начал процесс над главными немецкими военными преступниками. Если юридическая основа этого процесса являлась по меньшей мере уязвимой, то вce же ни у кого, кроме закоренелых нацистов, не было сомнения в том, что за все злодеяния нацистского режима должны ответить его руководители, хотя покончившие самоубийством Гитлер, Геббельс и Гиммлер вынесли себе приговор сами. В принципе для осуждения лидеров нацизма хватило бы и германского уголовного кодекса. Хотя вина подсудимых была однозначно доказана, все же это был суд победители, которые, как известно, всегда правы. Если бы преступников судили сами немцы, то не было бы никакой почвы для встречающихся до сих пор рассуждений о правовой сомнительности и даже несправедливости Нюрнбергского процесса.

Денацификация, охватившая всех взрослых немцев и немок, в каждой из зон имела свои особенности. Наиболее основательно, и в то же время формально провели ее американцы. В их зоне 13 млн. людей были обязаны заполнить анкету из 131 вопроса, что порождало многочисленные ошибки. А комиссии по денацификации, заваленные этими анкетами, откладывали более сложные и тяжкие случаи на будущее, а пока занимались самыми легкими делами. В итоге мелкие нацисты были наказаны, а крупные — спокойно дождались того времени, когда в обстановке начавшейся «холодной войны» денацификация прекратилась.

В советской зоне чистка проводилась гораздо глубже. К 1947 г. из органов государственной службы было уволено более 500 тыс. бывших членов нацистской партии, многих из них судили и приговорили к суровым наказаниям вплоть до смертной казни. Правда, еще одной целью этих чисток было стремление поставить коммунистов на важные посты в органах управления, прежде всего в полиции и юстиции.

Довольно бессистемная в целом денацификация оказала немцам медвежью услугу и скорее затруднила их врастание в демократию, ибо десятки тысяч людей считали, что были наказаны несправедливо.

Нечто подобное происходило при взимании репараций и демонтаже в их счет промышленных предприятий, что воспринималось отчаявшимся населением как ликвидация рабочих месте период тяжелой экономической ситуации.

К 1946 г. в Германии вновь оживилась политическая жизнь, активную роль в возрождении которой играли бывшие видные веймарские политики. В Ганновере под руководством пробывшего 10 лет в концлагерях Курта Шумахера (1895–1952) была воссоздана СДПГ, которая благодаря харизме и воле своего лидера быстро стала единой партией трех западных зон. Поскольку Шумахер не без оснований считал руководство КПГ фактическим соучастником прихода Гитлера к власти, то он категорически отказался сотрудничать с коммунистами. На базе прежних либеральных партий возникла Свободная демократическая партия (СвДП) во главе с Теодором Хейсом (1884–1963), ставшим потом первым президентом ФРГ. Совершенно новой партией явился Христианскодемократический союз (ХДС) с его баварским филиалом — Христианско-социальным союзом (ХСС), преодолевший былую конфессиональную ограниченность партии Центра и объединивший католиков и протестантов. ХДС возник на базе рейнско-вестфальской организации, возглавляемой Конрадом Аденауэром (1876–1967). Правда, его лидерство оспаривала берлинская организация ХДС, руководимая Якобом Кайзером. Правление СДПГ в Ганновере также находилось в очень напряженных отношениях с берлинской организацией Отто Гротеволя. А на ведущую роль среди либералов, кроме СвДП, претендовала восточногерманская Либерально-демократическая партия. Это было связано как с тем, что Берлин оставался символом всей Германии, так и с политикой советских оккупационных властей, раньше всех разрешивших политические партии в своей зоне, конечно, особенно поощряя КПГ, руководитель которой Вальтер Ульбрихт (1893–1973) за несколько дней до окончания войны прибыл из Москвы в Берлин.