Тайны господина Синтеза - Луи Буссенар

— Вы что, врач?

— К сожалению, нет. На это мне всегда не хватало времени. А вы?

— Выпускник медицинского факультета Парижского университета, работал интерном во многих больницах.

— И это вам позволило заметить у господина Синтеза какой-то тяжелый недуг?

— Чрезвычайно тяжелый, который раньше чем через год непременно сведет его в могилу.

— Вы приводите меня в ужас! Эксперимент ведь только начат! А как же Великое Дело, на которое мы все работаем?..

— Боюсь, вы не увидите его завершения. Разве что на себя возьмете руководство.

— Погодите, объясните толком, что вы заметили?

— Всего лишь несколько белых с желтизной пятнышек на руках нашего патрона.

— И каково значение этих пятнышек?

— Они свидетельствуют о начинающейся сенильной гангрене [194].

— Это еще что такое?

— Болезнь, которой, как следует из определения «сенильный», что значит «старческий», подвержены исключительно старики. Вызвана преимущественно нарушением кровообращения. У пожилых людей некоторые ткани организма, в частности артерии, подвержены ороговению, — кальциевые соли, откладываясь в сосудах, закупоривают их.

— Это мне известно. Они образуют в системе кровообращения скопления фосфата и известкового карбоната.

— Совершенно верно. Данное явление называют окостенением. Скопление солей в сосудах в большей или меньшей степени перекрывает кровоток, в результате чего к периферийным органам кровь, поддерживающая их жизнедеятельность, не поступает. Отсюда гангрена — омертвение отдаленных от сердца частей тела, то есть рук и ног.

Хорошенько запомните, дорогуша, что все старики предрасположены к такого рода заболеваниям. Именно это заставило Биша, часто посещавшего престарелых пациентов, сказать: «Можно подумать, что, накопляя в наших тканях эту чужеродную и несовместимую с жизнью субстанцию, природа хочет незаметно подготовить нас к умиранию».

Боюсь, как бы опаснейшая для других стариков гангрена не стала еще более опасной для нашего патрона.

— Почему?

— Вы что, позабыли о режиме, которого господин Синтез придерживается в течение целого ряда лет? Ведь он поглощает в чистом виде кальциевые вещества, и они полностью усваиваются в его организме, что чрезвычайно способствует их отложению.

— Увы, все, что вы говорите, звучит вполне логично…

— Заметьте, я не обсуждаю сам принцип химического питания, я говорю лишь о его последствиях. Думается, вся артериальная система господина Синтеза, включая сердце, забита кальцием. Это напоминает, с учетом разности пропорций, историю со злополучными кораллами, так бурно разросшимися за два месяца. Теперь наш Мэтр представляет собой не столько человека, сколько монолит в процессе его формирования, — добавил зоолог со злобной усмешкой.

— Но господин Синтез, знающий все на свете, должно быть, сыскал средство от опасной болезни. Наверное, он нашел растворители, реактивы, способные или воспрепятствовать накоплению, или обеспечить выведение из организма вышеназванных веществ.

— Хотел бы надеяться, однако твердо рассчитывать не смею.

— Но уверены ли вы, что природа замеченных вами пятнышек именно такова, как вы говорите? Быть может, это следы кислоты, капнувшей на кожу во время недавних лабораторных исследований?

— Я их подробно рассмотрел, незаметно для хозяина, пока он изучал коралловую ветвь, поднятую со дна лагуны. Вывод мой однозначен: пятна имеют гангренозное происхождение. Впрочем, признаки болезни еще не так явны, быть может, она продлится дольше, чем я предполагаю. Как бы там ни было, поверьте мне и перед лицом печальной очевидности примите свои меры предосторожности, а я приму свои. Потому что по имеющимся признакам господин Синтез обречен.

ГЛАВА 6

Старый знакомый. — Помощник кочегара. — Из префектуры полиции. — В Коралловое море. — Инструкции, полученные секретным агентом. — На борту «Анны». — Как агент номер 32 оценивает работы господина Синтеза. — Электродинамическая машина. — Лаборатория полностью оборудована. — Речь идет о превращении шестисот китайцев в фарш. — Пока раздували пары главной машины, чтоб получить электрический ток. — Обморок. — Бред. — Два помощника кочегара оказались отнюдь не помощниками кочегара.

Господин префект!

Безотлучно проводя нескончаемые дни между небом и водой, затерянный в таинственном море, причудливо усеянном рифами, почти забыв, в каком полушарии Земли нахожусь, я не знаю, когда и каким образом отошлю вам этот рапорт и дойдет ли он до вас вообще.

Пишу со всей необходимой тщательностью скорее из чувства профессионального долга, чем в надежде обрести счастливый случай передать докладную вам.

Случай! Вот единственный гонец, на которого и сейчас и впредь мне придется рассчитывать. Еще и еще раз я надеюсь на него со всем рвением узника или, во всяком случае, затворника.

Лично не знакомый ни с кем, кроме одного из ассистентов господина Синтеза, моим бывшим «профессором взрывчатых наук» Алексисом Фармаком, я без малейшего колебания решился исполнить поручение, которое имел честь от вас получить и которое состоит в наблюдении в интересах Центра за участниками экспедиции, предпринятой господином Синтезом.

Я предполагал, что человеку, тем паче профессионалу, нетрудно будет затеряться среди персонала, да еще такого многочисленного, как команды четырех кораблей. Мои расчеты оказались верными. Единственная трудность была — не выглядеть на судне как некая приблудная личность, а стать человеком, имеющим свои определенные обязанности, чье присутствие не вызывает ни у кого никаких подозрений.

Учитывая свое полное невежество в области мореходства, я по прибытии в Гавр избрал себе профессию, не требующую предварительной подготовки, но позволяющую держаться в тени и находиться в отдалении, хотя свою внешность мне все равно пришлось изменить с помощью грима.

Профессия эта — помощник кочегара — имеет не только большие преимущества, но и причиняет страшные неудобства. На борту пароходов подачу топлива из угольного бункера осуществляют угольщики (так называют помощников кочегаров). Заточенные в закутки, напоминающие тюремные камеры, расположенные вблизи топок, лишенные свежего воздуха, палимые адским жаром, обливаясь потом, эти люди, пока корабль находится в рейсе, ведут нестерпимо тяжелую жизнь… Но хватит об этом. Это всего лишь незначительные подробности. Теперь несколько слов о том, как мне удалось проникнуть на корабль.

Пока суда господина Синтеза грузились топливом в Гавре, я ухитрился свести дружбу с одним из кочегаров, страдавшим, как и все его коллеги, хронической «жаждой». Путь к его сердцу я нащупал через желудок, то есть добросовестно поил моряка по каждому случаю. Вскоре нас было не разлить водой, мне удавалось даже по ночам уводить его с корабля с целью устроить загул в припортовых кабаках.