Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени - Эрика Монахан

поволжская степь оставалась «диким полем» до массовой крестьянской колонизации при Екатерине II398. Впрочем, можно предположить, что Астрахань в XVI веке не была по-настоящему действующим предприятием. Если бы она была центром силы, она могла бы оказать более серьезное сопротивление и для ее покорения потребовалась бы более могучая сила, чем та, что была задействована в 1556 году. Но Астраханское ханство (1466–1556), существовавшее менее века, всегда было слабым звеном постмонгольского мира. Оно отстаивало свою независимость и основывало свою легитимность на принадлежности правящей династии к Чингизидам, но фактически играло роль пешки в регионе задолго до того, как его с легкостью завоевали.

Когда я начинала эту книгу, я исходила из того, что в сравнении с объемами торговли, проходившими через Астрахань, на сибирские фактории приходилась лишь малая доля торговли. Это одно из тех допущений, что лежат в фундаменте как тезиса об «упадке», так и аргументов, что подъем Запада обусловлен формированием морских держав конца XV – XVI века: оно заключается в том, что морская торговля более эффективна, чем сухопутная. Субалтерные исследователи усомнились в этом допущении; заставляет в нем усомниться и неточная, но убедительная информация о наличии многочисленных торговых путей, испещрявших всю степь к востоку от Поволжья и соединявших его с Сибирью и Центральной Азией. Возможно, нестабильность на Волжском пути заставила многих купцов искать альтернативные пути и тем самым подтолкнула развитие сибирской торговли399. М. В. Фехнер писал, что в конце XVI века бухарские купцы, игравшие важную посредническую роль в торговле Востока с Западом, потеряли возможность использовать Волжско-Каспийский путь из‐за войн между Персией и Бухарским ханством; они стали искать альтернативные торговые пути на запад, и одним из них оказалась Сибирь400. Когда речь идет о евразийской торговле, сложно эмпирически доказать ту или иную интерпретацию, слишком малым количеством данных мы располагаем. До нас не дошла ни одна таможенная книга из Астрахани за XVI или XVII век. Однако мы знаем, что товары перевозились и по суше, и по Волге и что в XVII веке набор русских товаров, перевозимых каждым из двух путей, был сходным. Вилков писал: «Состав российского вывоза на Восток через Ямышевскую ярмарку был почти идентичен экспорту российских товаров на Восток через Астрахань»401.

Там, где мы не можем подсчитать товары, мы можем подсчитать людей, и это помогает нам реконструировать коммерческую ситуацию. В числе масштабных строительных проектов Бориса Годунова были два крытых рынка в Астрахани, один бухарский и один персидский, воздвигнутые в 1590‐х годах. В XVII столетии были построены гостиные дворы и кварталы для армян, индийцев, кавказцев и татар402. Протекционистские меры государства по ограничению путешествий иностранных купцов вглубь государства не уменьшили желание восточных соседей торговать с Россией и, возможно, были причиной роста Астрахани в XVII веке. К концу века в Астрахани жили процветающие купеческие диаспоры403. Здесь можно было встретить русских, персов, европейцев, бухарцев, армян и других купцов с Кавказа. В 1678–1680 годах в ней было 122 дома разных землячеств и 223 представителя землячеств. «Восемь домов принадлежали привилегированным купцам и шесть домов – купцам из других русских городов»404. Ближневосточные купцы учили в Астрахани русский язык, а те, кто желал выучить персидский или арабский, могли это сделать на бухарском дворе405. Но нестабильность степи и угроза со стороны Османской империи сделали Сибирь хорошим альтернативным путем. Диаспоры продолжали расти в правление Петра, несмотря на ограничение путешествий иностранных купцов в Москву. Кроме того, когда ведущиеся войны не позволяли индийским купцам ездить через Центральную Азию, они находили новые ниши и продолжали получать доход, оставаясь на своей западноевразийской базе406.

В 1740‐х годах в Астрахани было более тридцати кораблей в частном владении, и большинство их принадлежало крупным русским купцам. В первые десятилетия XVIII века шелк, хлопок и другие материалы составляли подавляющее большинство ввозимых в Астрахань товаров (согласно записям, сделанным в 1733 и 1744 годах, соответственно 82 и 95%). В вывозе из Астрахани в середине века тоже доминировала материя – кожа, шерсть и прочие ткани (75%). По большей части эти товары направлялись на Кавказ и в Персию. По данным Александра Юхта, около трех четвертей астраханской торговли находилось в руках армянских и индийских купцов. Юхт утверждает, что главное внимание как правительства, так и купцов было обращено на Персию. Из наблюдения, что частные лодки в Астрахани превышали числом государственные, он сделал вывод, что по большей части астраханскую торговлю вели частные лица407.

Во второй четверти XVIII столетия у России был пассивный баланс торговли с Персией и Кавказом. Между 1734 и 1750 годами Россия вывезла товары на 1 044 499 рублей и ввезла товаров в два с половиной раза больше, на 2 658 995 рублей408. Какая доля этих товаров была реэкспортирована, неизвестно – возможно, это позволяло в значительной мере компенсировать урон от пассивного баланса торговли в регионе. Более того, сама по себе активность астраханской торговли показывает, что параллельно с могучей сибирской торговлей активно действовал и этот рынок. С приливом поднимаются все корабли409. Казань и Астрахань поднялись в XVIII веке, а кроме них, это сделали и многие сибирские города, к которым мы теперь обратимся.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ТОРГОВО-ОРИЕНТИРОВАННАЯ НЕ-ВПОЛНЕ-КОЛОНИЯ

В своей эпохальной первой монографии об управлении Сибирью Джордж Ланцев написал, что целью создания таможенной системы было поймать в сети всю пушнину, которая проскочила через систему ясака410. Ясак подарил казне огромные количества пушнины, что позволило профинансировать взлет России к имперскому величию. В рамках этого утрированного взгляда ценность Сибири для государства заключалась в пушнине, а средством получения пушнины был ясак. Подобное описание ситуации оставляет в тени другие виды торговли, составлявшие часть сибирской политэкономии. Как показано в настоящей главе, сибирская экспансия демонстрирует важность торговли для Российского государства. Цари из династии Романовых, правившие в XVII веке, были заинтересованы в «выходе на Восток» не меньше, чем в «окне на Запад». Они стремились не только добывать пушнину (и минералы – их поиск в Сибири начался уже в начале XVII века), но и поддерживать торговые связи, чтобы собирать богатства Востока и получать прибыль от посредничества в торговле Европы с Востоком. И как бы далеко Сибирь ни находилась от «протоптанных шелковых путей», на фоне нестабильности волжского и каспийского пути в XVII веке сибирские торговые пути служили отнюдь не только региональным целям. Сбор ясака военными при этом