Тинкер - Спенсер Уэн

— У эльфов были ворота?

— Нет, не совсем так. Кажется, существовало что-то вроде естественных ворот — в каких-то глубоких пещерах, скорее всего, там, где находились залежи железной руды и кварца, со всех сторон обтекаемые магией. Согласно нашим легендам, эльфы были народом, жившим «под горой». По разным свидетельствам, включая свидетельство самого Дюфэ, эльфы и люди достаточно свободно курсировали между двумя измерениями. Но потом что-то случилось, и Дюфэ застрял на Земле.

— Что-то случилось? — откликнулся эхом Мейнард. Он был заинтригован. — То есть эти, так сказать, «ворота» перестали работать?

— Согласно преданиям, да. Дюфэ объездил всю Европу, проверив одни за другими все ворота, о которых он знал, но ни одни не работали, и он не понимал почему.

Мейнард с минуту хмурился, пережевывая новую информацию, но потом вернулся к отцу Тинкер:

— Постой, я не совсем понимаю. Какое отношение этот Дюфэ имеет к тому, что чертежи Леонардо оказались неполными?

Тинкер подумала, стоит ли говорить Мейнарду о Кодексе Дюфэ, и решила, что не стоит. Пусть он останется вечной семейной тайной.

— Наслушавшись рассказов нашей двоюродной прабабушки о Дюфэ, отец начал работу, когда ему было лет десять. Он записывал сказки и легенды и анализировал их с научной точки зрения. Все происходило в восьмидесятые и девяностые годы двадцатого века, во времена компьютерного бума. Покупая новый, более мощный компьютер, отец переносил самые свежие файлы и продолжал работу. После гибели Лео дедушка, конечно, свел все в одну систему, но в ночь убийства работа отца была распределена между пятью или шестью компьютерами. Воры украли из его кабинета только один компьютер, не представляя, что в доме было еще пять машин. Они получили информацию о том, как построить ворота, но так и не узнали, почему ворота были спроектированы именно так, а не иначе.

Мейнард застонал от тупости воров.

— Я видел данные разведки, доказывающие, что ворота построены по чертежам твоего отца, но, признаюсь, меня всегда озадачивала сама идея. Большинство изобретателей прошлого словно участвовали в пешеходной гонке, и всегда можно было установить, кто первым добрался до финиша. Но работа твоего отца — эти ворота — упала как снег на голову. А потом началась схватка за то, кто первым поймет, как он это сделал. Это объясняет, почему проводилось так мало мелкомасштабных экспериментов, но оставляет без ответа самый главный вопрос.

— Какой?

— Почему китайцы украли чертежи и потратили такую прорву денег на строительство ворот, если у них не было доказательств того, что они заработают? Вообще, поразительно, что они функционируют.

— Почти. Маленькая проблема Питтсбурга, которым пришлось пожертвовать в обмен на Эльфдом, возникла из-за того, что в планы вкрались ошибки, а китайцы не смогли их устранить.

Мейнард внимательно посмотрел на Тинкер.

— В НСБ полагают, что ты можешь построить ворота заново, с чистого листа, без недостатков проекта твоего отца.

— Да, это возможность, которую они серьезно рассматривают.

— Так ты можешь?

Было бы безопасней сказать «нет». Солгать напрямую. Но оставалась проблема вопросов вступительного теста, и оставались уровни понимания. Одному достаточно много знать, чтобы отвечать на стандартные вопросы. Но более высокий уровень — это понимание сути мироздания. Существовал невидимый барьер, отделявший людей, подобных Ньютону и Эйнштейну, от всей прочей научной братии. Неужели вопросы теста могли вскрыть такой уровень понимания? Да и обладает ли она таким уровнем? Тинкер думала, что понимает теории отца, но ведь она могла ошибаться. Конечно, она никогда не играла с их положениями, пытаясь сделать что-то новое или что-то исправить.

Поэтому она просто махнула рукой.

— Можешь, можешь, — сказал Мейнард.

— Я могла бы, — смягчила она. — Но в Питтсбурге ведь днем с огнем не найдешь нужных деталей.

— К тому же существует вопрос выхода в космос, — съязвил Мейнард.

— Ворота совсем не обязательно должны находиться в космосе. Наши семейные предания полны дурных предположений о том, что могло вызвать крушение ворот. Отец предполагал, что космос — лишь самое безопасное место, в котором можно построить ворота между двумя мирами.

— То есть он не предвидел эффекта завесы?

Тинкер смотрела на эльфийский лес за рекой.

— Нет. Честно говоря, я думаю, что он пришел бы в ужас.

Тинкер попросила Мейнарда довезти ее до свалки. Как она и надеялась, Масленка был там. Брат обнял ее и долго не отпускал: он уже слышал о том, что ее похитили. Явно сообщил ему об этом Натан, который стоял тут же, вперив мрачный взгляд в Мейнарда, как будто тот увез ее, а не вернул обратно.

Тинкер пнула его.

— Веди себя любезно. Он — хороший парень. Это Натан Черновский, близкий друг семьи. Натан, это Дерек Мейнард.

— Я узнал, — заявил Натан, одетый во все гражданское. Он протянул руку.

— Офицер Черновский, — сказал Мейнард, пожимая протянутую руку.

Они оказались одного роста и одной масти, что поразило Тинкер. И еще: хотя Натан был примерно вдвое шире бога Питтсбурга и весь состоял из мускулов, в сравнении с Мейнардом он казался простоватым, словно вырубленным из камня.

— Что случилось, черт побери? — спросил Натан. — Твоя входная дверь нараспашку, запасная сигнализация работает, а основная при этом отключена!

Тинкер вздохнула и попыталась объяснить, стараясь излагать голые факты. Она не стала упоминать о том, что агенты НСБ уверены: ее жизнь в опасности. Мейнард, однако, не преминул вставить словцо.

— А теперь мне пора ехать, надо заняться этими агентами, — подытожил их рассказ Мейнард. — Вряд ли они будут освобождены до утра, но в любом случае я извещу вас заранее.

— Спасибо.

Как только Мейнард отбыл, Натан сграбастал Тинкер в объятия, оторвав от земли.

— Эй, полегче! — За сегодняшний день она устала от грубого физического обращения.

— Я беспокоился за тебя. — Он опустил ее на землю.

— Я могу о себе позаботиться, — сказала она, подбадривая скорее Масленку, чем Натана.

— Что это? — Натан потрогал знак между ее бровей.

— Ах, это. — Тинкер вздохнула. — Ветроволк повысил меня до статуса эльфа. Мейнард говорит, что этим он как бы принял меня в свою семью.

Натан нахмурился и сильнее потер отметину.

— Ты позволила ему татуировать себя?

— Нет! — Она откинула голову. — Он использовал заклятие, приводимое в действие словесным заклинанием и поцелуем. Эта отметина — важная вещь, раз она требует специального авторизационного кодирования на тот случай, чтобы никто не смог ее скопировать с помощью обычной татуировки.

— Он поцеловал тебя?

Прежде она никогда не видела, чтобы Натан ревновал, но теперь это чувство явственно отпечаталось на его лице.

— Ой, что ты! Просто клюнул в лоб и все. — Она отвернулась, вспомнив, как лежала в объятиях Ветроволка там, в хосписе. Интересно, случилось это на самом деле или пригрезилось в наркотическом сне? — Оказалось, очень полезная штука — отметина! Агенты НСБ пытались меня похитить, а знак Ветроволка вернул мне свободу.

Трудно сказать, какое событие больше разозлило Натана: то, что агенты НСБ сцапали Тинкер, или то, что Ветроволк посадил ей на лоб пожизненную отметину. Она и не подозревала, что Натан поведет себя как примитивный самец, бьющий себя в грудь для устрашения противника.

— Он вице-король, Натан, приди в себя!

И даже Натан понял: эльфийский аристократ никогда не заинтересуется маленькой дворняжкой со свалки.

— Прости, Тинк.

Он повернул ее лицом к себе и, наклонившись, поцеловал в губы, сначала осторожно, а потом жадно.

— Хочешь, я отвезу тебя домой?

Она вздрогнула. Натан. У нее дома. На ее большой кровати. Нет. Эта мысль испугала ее, несмотря на шевельнувшееся внутри желание. Кушетка? Да, кушетка внушала больше оптимизма. Но все же кровать окажется устрашающе близко.