Звёздный Найдёныш - Mary Wolf

То есть это убийство без смерти, финал без конца и преступление без наказания, ведь никто же не вспомнит?

Однако, помимо этого, у Сидиана ещё и ранг обнулился. Что это значит? На самом деле ранг никогда не обнулялся прежде, он растёт-то едва, а тут по нулям. Прежде всего нужно понимать, что ранг — это уровень завершения этапов, будь то эволюционных, целевых или предназначительских. Наш Сидиан был на пороге к переходу между уровнем «Гвардия», если бы он выбрал служение «ВС» и уровнем «Целителя», если бы он пошёл по той же дороге, что и сейчас, но уже не был бы вынужден шарохаться по всей чёртовой Вселенной в поисках, Лучшей’’ кандидатуры для спасения и получения бонусов. Однако, нарушив непоколебимые законы, он пошатнул не только доверие к себе, но и всецелую неприкосновенность к Роду. Он поставил всех под угрозу одним только своим выбором, добротой и преданностью. И он прекрасно понимал на что шёл, и он знал, что рано или поздно всё равно окажется закованным в цепи.

Пока Сидиан спал, да, спал, больше перед смертью делать нечего, тем более, когда тебе глубоко плевать на решение суда, потому что знаешь, что они неправы, но ты обязан подчиниться, а раз уж дело своё ты завершил с успехом, ничего другого не остаётся, кроме как наслаждаться спокойным сном. Ему снилась Эмма, точнее, это был не совсем сон, скорее, связь на очень тонком и хрупком контакте того самого, эфемерного, что зовётся душой. Эту связь можно было бы заполучить каждому Цилисскому Дракону будь они смелее, а их избранники отзывчивей. Их связь дружбы, даже несмотря на стёртую память девушки и безумно огромное расстояние между ними, всё ещё оставалась непоколебимой, как чёртовы законы Цилисферы спустя многие тысячелетия. Он видел слабо окрашенные, плохо сформированные картинки, где девушка счастливо улыбается и обнимает Джека. На что Дракон фыркнул во сне, радуясь, что они наконец-то вместе. Он чувствовал, что девушка совершенно пуста и не имеет ни малейшего представления, что с ней было, однако какая-то тяжесть от пережитого опыта осталась, сделав её взрослее. Спокойствие и умиротворение, счастье и удовольствие витали в голове Белого, пока ужасный скрежет не вырвал его из подсознания в отвратительную реальность.

— Но сель мóси цéсшн ю́и бах’сáти, у нэ зэс нáи-ыс тáнгедó дэс парáдэс? (Не уже ли вы решили меня освободить, а что через сто лет не явились?)

— Тайз, дарэ́. (Молчи, предатель.)

— Исэ́й дохá даратэ́о, зак мóси ректáз нунлэ́ но-долизи́с, у э́фи дóли фом! (Кто ещё предатель, если вы прямое предназначение не выполняете, а только делаете вид!) — представитель Цилисской «Гвардии» напрыгнул сверху на Сидиана, пытаясь утихомирить подсудимого, но только ещё больше его разозлил.

— Сатэ́ ир юи! (Слезь с меня!) — начал сопротивляться и бороться Сидиан, как с физической преградой, так и с закипающей ненавистью внутри.

— Сет! Фет мо дель-ир асáй, апостарéй. (Нет! Пока ты не придешь в себя, изменник.)

Глаза Сидиана блеснули голубым огнём, и он издал рык, скалясь:

— Ю лóку САТЭ! (Я. сказал. СЛЕЗЬ С МЕНЯ!) — в этот момент Дракон выгнул спину и стряхнул стражника с себя, а ещё не вскрытые цепи были вырваны из каменного пола с ужасным грохотом.

Сидиан возвышался над стражей, закрывая собой два солнца, его глаза жгли огнём бирюзы, и он тяжело выдыхал пар из ноздрей. Наступив на парализованного страхом стража, он произнёс тихим угрожающе-рычащим голосом.

— Ю дэс шотэ́гос. (Я не предатель.)

Стряхнув с себя цепи, он направился к вратам «Пантеона».

У ворот его встретила его «Гвардия». Кстати, «его» она стала, когда, пытаясь выловить на Земле и вернуть на родину, перешла на его сторону и признала его выбор. Сейчас бравые Драконы были без обмундирования, в отличии от того, кто пытался усмирить Сидиана и были не меньше раздражены положением дел. Войдя в зал, на высоченных каменных возвышениях восседали три Верховных Дракона, один из которых мысленно обратился к Сидиану.

— Дэс кисáрэ локу ир юи тх’ази́с! (Не смейте говорить со мной ментально!) — потребовал Белый, строго нарушая ещё один закон.

— Най мо кисарэ онсéт виль-ви́ áус «эги́дэс прези́диум»? (Как ты посмел напасть на нашу «Гвардию»?) — спросил строгий голос, который, отскакивая от стен, создавал глубокое эхо.

– Áйри най мос кисарэ тосéйн ви цéзус. (Также как вы посмели лишить их статуса.) — Дракон махнул хвостом на свою «Гвардию».

— Аус олнáй виль-ви би фэйтóн. (У нас есть на это полномочия.)

— Лас óи олнай си-а юи. (Теперь они есть и у меня.) — неприятный оскал Сидиана отразил презрение и доминирующее положение, возводящее его на уровень «Пантеона». — Сатэ ир óми р’ах “форзé”, сакламáсе мос ойс тизáрус си туви́ юи он маз! (Спуститесь со своих жалких "замков", отгораживающих вас от опасности, и посмотрите мне в глаза!)

«Гвардия» Сидиана, видя, как три Праотца, взмахивая крыльями, медленно спускаются вниз, непроизвольно сглотнула, потупила взгляд и сделала шаг назад. Всё время короткой перебранки Сидиана и Пантеона они не дышали и не шевелились. Никто не имел права перечить и тем более указывать «Пантеону» что делать. Никогда.

Три Верховника приземлились перед Сидианом и тот, соблюдая хоть какие-то нормы приличия и традиции, поклонился им.

— Мо асáзис, нэ цесшн «афирáма фьор» си аус онлóм дель э́кзо рактáс? (Ты же понимаешь, что по решению «Главного Суда» и по нашему соглашению будет принято наказание?)

— Коф. (Да.)

— Мо си-но дефрéшн? Но тхáкрéн фáтибах’сáт? Но колю́р он доли́бэн? (И ты не боишься? Не просишь милости? Не каешься в содеянном?) — спросил второй Верховник.

— Сет. (Нет.)

Раздражённо виляя хвостом, Сидиан больше не хамил «Пантеону». Их разговор не привёл к помилованию даже «Гвардии», поэтому их следующая встреча должна состояться через час, внизу, под всеобщим обозрением. Сидиан возлёг на арену и поднял взгляд на небо. Два солнца, которые гонятся друг за другом многие тысячелетия, вдруг скоро снова встретятся, но то, Старшее из них всё равно старается избежать этого. Оно надеется оттянуть неизбежное, считает, что Младшее не сможет догнать его мощь, силу и возраст. И всё же…

— Зэс тиши́о дель сáтумсолэ́й. (Через мгновение будет затмение.) — прошипел Сидиан, не совсем задумываясь о чём говорит.

Он просто закрыл глаза и впал в транс, он сохранял энергию, он был на своей волне и не хотел выходить из мнимого покоя. Сейчас он чётко ощущал жизнь, раньше не было внутри ласкающего страха эфемерной жизни, только стойкое чувство бесконечности и одиночества. А сейчас…

— Ю си селивéн — нáи эктогéн. э́фи ю самири́т, у хай дель хаиви́т. (Я