Ловушка для вора - Михаил Серегин

— Что за черт? — поморщился Щукин, но телефонный звонок раздался снова.

Николай положил трубку и сообразил, что звонок исходит из кухни — это сотовый Матроса, лежащий на столе, разражался трелями. Щукин направился на кухню, но внезапно очнувшийся Санька его опередил. Смертельно бледный, но, кажется, вменяемый Матрос поднялся с пола и подошел к столу. Не глядя на остановившегося в проеме двери Щукина, он взял телефон и поднес его к уху.

— Алло… — выговорил Матрос и надолго замолчал. Потом, когда звонивший закончил свою речь, Санька обернулся к Николаю и проговорил глухим надтреснутым голосом: — Все, абзац…

— Что? — осведомился Щукин. — Новости от Недремлющего Князя?

— Какого еще князя? — поморщился Матрос. — Ляжечка звонил… Накрыли нас. Какой-то хмырь шнырял возле этой квартиры… Как ты сам понимаешь, за нами присматривают, так что этого хмыря быстро вычислили и слежку за ним установили. А он, пропадлина, привел следящих к Капитону… Слышал о таком?

— Приходилось, — сказал Щукин.

— Капитон на стороне противника играет, как оказалось, — сообщил Матрос, — и он только что выслал к нам каких-то ребят. Так что валить нам надо отсюда как можно быстрее. Собирай девчонку, и поехали.

— Куда? — прищурился Щукин. — С тобой я никуда не поеду. Мне цирка и по телевизору хватает…

— Какой цирк еще?! — ощерился Матрос, очевидно, совсем ничего не помнящий из того, что было. — Чего ты плетешь? Собирайся быстрее! Если через пять минут не свалим — нас по частям собирать будут. А это не так-то легко, наверное… Если я правильно Ляжечку понимаю, за телкой этой очень серьезные ребята гоняются, да ты, я слышал, с ними уже сталкивался — поэтому меня к тебе и приставили…

— Тебя ко мне приставили потому, что Ляжечка — кретин, — сквозь зубы проговорил Щукин. — Я со всем прекрасно справлюсь один, мне помощь нарика на хрен не нужна…

— Без личностей, — мрачно предупредил Матрос и дотронулся до сизого и обширного синяка у себя под глазом. — Дурь мне продали неправильную — это верно. Но теперь я в порядке, так что не брыкайся, а поехали…

Николай не ответил ему. Он подошел к телефону и набрал номер Ляжечкиного мобильного.

— Да! — послышался в трубке хриплый Ляжечкин голос. — Кто говорит?

— Папа Римский, — откликнулся Щукин и сразу, не давая Ляжечке ни секунды на то, чтобы возразить, продолжил: — Короче, Толик, слушай сюда! С этим кренделем, которого ты мне прислал, я никуда не поеду. Точка. Он ширевой, если ты не знал, и надо быть полным мудаком, чтобы ему какое-нибудь более или менее серьезное дело доверять… Понял меня?

Щукин на мгновение замолчал, искоса бросив взгляд на Матроса. К удивлению своему, он увидел, что Санька нисколько не протестует против таких нелестных о нем отзывов — просто стоит, уперев руки в боки, и посмеивается.

— Не дури, — раздался в трубке голос Ляжечки, — ты же знаешь, что кандидатура Саньки уже утверждена. Я не могу так просто взять и все отменить… Ну, балуется пацан ширевом — так чего же? Я же сейчас с ним разговаривал — он в порядке. Да и вообще, никак нельзя, чтобы он не поехал. Я его инструктировал, что делать на случай экстренного отхода, он знает и место, где вас встретят, и людей, которые встретят. А если Матроса с тобой не будет, пацаны могут не разобраться и…

— Звони, — твердо сказал Щукин, — звони, отменяй, говори, что я буду один. Или Матрос будет один. Я с ним не поеду. Я с психами не работаю.

— Нет времени на базары пустые! — почти закричал Ляжечка. — Колян, пойми, не я тут решаю все, а… Короче, ясно. А ехать тебе придется. И именно с Матросом: план, который, как ты понимаешь, тоже не я разрабатывал, предполагает, чтобы квартиру покинули три человека — ты, Санька и Лилька. За вами следят, понял? Каждый ваш шаг просматривают — и если что-то пойдет не по плану… Я даже не знаю, что в таком случае будет.

Щукин едва не застонал от бессильной злобы. Он оглянулся на Матроса — тот, ухмыляясь, поднес зажигалку к сигарете, зажатой в тонких губах.

«А на кого злиться-то? — подумал Николай. — На себя и надо злиться… Зачем ввязался в это дерьмо? Прекрасно ведь знал, что с Ляжечкой только дурак, псих или лох связываться будет. Как-нибудь вышел бы из создавшегося тогда положения, и не было бы этой дурацкой ситуации. А теперь у меня выход один — подчиниться. Ч-черт… как фраер веду себя. Что я хвост поджал? Сейчас один выход, значит, потом будет несколько. Да и счет, который я готов предъявить Ляжечке и его непонятным хозяевам, растет. Ладно, где наша не пропадала… Посмотрим, что будет дальше…»

— Але! — орал тем временем в трубку Ляжечка. — Але! Колян, ты куда пропал! Колян, ты где?

— Здесь я, — сказал Николай.

— Слушай, нет времени на базары, совсем нет! Валите с этой квартиры побыстрее, пока вас там не прихлопнули!..

Щукин положил трубку и перевел взгляд на Матроса.

Санька выдохнул струю густого синего дыма и снова усмехнулся.

— Башка трещит, — сообщил он, — в натуре дурь паленая была. Ты уж извини, что так все вышло… Но в этом городе нормальную достать можно только тогда, когда у тебя свой поставщик есть. А мой дилер подевался куда-то — черт его знает. Пришлось у неизвестного барыги закупаться… Но не ссы — теперь-то прошло у меня. Теперь я в порядке.

— «Ствол» твой в духовке, — сказал Щукин, думая совсем о другом.

— А! — хохотнул Матрос. — Меры предосторожности? Понимаю! Давай бери телку и вниз — там тачку подогнать должны уже. А я…

Не договорив, Матрос швырнул недокуренную сигарету в угол комнаты и, шагнув к раковине, открыл кран и сунул голову под струю воды.

— И откуда ты взялся на мою голову? — медленно выговорил Щукин. — Артист больших и малых театров…

— Я-то? — отфыркиваясь, переспросил Матрос и подмигнул Щукину. — Оттуда, откуда и ты. А что? Ты еще ничего не понял? На это дело, которым мы с тобой занимаемся, Ляжечка подписывает только тех, кому терять нечего. Ну, как мне, например… А тебя, братан, извини, я не знаю… Но чувствую, что и тебе по жизни куража хватает. Так ведь?

Ничего не ответив, Щукин прошел в комнату, где все еще лежала на диване Лиля.

— Я в окно смотрел, — заорал из кухни Матрос, — нам хозяин… не Ляжечка, конечно, а тот, кто всем этим заправляет, тачану выделил крутую!

«Ну, сука… — подумал еще Щукин, — доберусь я до этого хозяина. Он мне, падла, за все ответит…»

Машина, которую выделил Матросу таинственный хозяин, оказалась черным «БМВ», даже не очень старым.

— Делает честь твоему хозяину, — негромко проговорил Николай, быстро оглядываясь вокруг и усаживаясь на переднее сиденье. На заднем сидела безучастная ко всему Лиля.

— Что? — переспросил Матрос, ставший с того момента, когда они вышли из подъезда, настороженным и серьезным, словно бы нюхом чуял разлитый в темнеющем уже воздухе запах опасности.

— Тачка-то приличная, — пояснил Щукин. — А ты говоришь — дело крайне опасное… Не побоялся твой хозяин выделить такую тачку, а не развалюху какую-нибудь.

— А, ты об этом, — отозвался Матрос. — Фирма веников не вяжет. Я за руль сяду. Если ты не против, конечно… Как бы нам в центре города палить не пришлось, если кто-то на «хвост» прыгнет. А у меня такое ощущение, что за нами следят. Не люди заказчиков, а другие…

«Еще бы знать, какая фирма веников не вяжет», — подумал Николай, а вслух сказал:

— По мне — хоть на голове стой. Хуже все равно уже быть, кажется, не может.

— А телку нам лучше было бы в багажник сунуть, — озабоченно оглядываясь назад, проговорил Матрос, когда черный «БМВ» тронулся с места и выкатил со двора. — Она все равно ни хрена не соображает, а если бы ее башка в салоне не отсвечивала, меньше было бы риска светануться… Но — народ во дворе бродит, крик бы подняли, шум… Мусоров еще вызвали бы…

— А ехать нам куда? — спросил Щукин.

— Приедем — узнаешь, — неохотно произнес Матрос, и Николай ничего больше у него не стал спрашивать, догадавшись, что говорить тот не хочет не только из-за особой секретности дела, а из-за того, что сосредоточен на собственных мыслях, — после укола и вынужденного отдыха в бессознательном состоянии Матрос то и дело морщился, прикладывая ко лбу ладонь и закатывая воспаленные глаза.

Щукин ощупал пистолет за поясом. Одна обойма осталась. Хорошо бы ни одного патрона не потребовалось. Николаю не хотелось снова стрелять. Нет, он вовсе не боялся, просто убивать людей не было его любимым занятием. Щукин был вором, но не убийцей.

Матрос вел «БМВ» более или менее ровно, посматривая на свои часы и то немного увеличивая, то чуть сбрасывая скорость, — казалось, он следовал какому-то неведомому Николаю графику.

Несколько раз на тротуарах Щукин замечал неподвижно стоящие темные фигуры, очень заметные в круговерти вечерней толпы. Возле этих фигур Матрос притормаживал и два раза коротко сигналил.