СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Так ведь если вспомнить азбуку Морзе, и моргать с определенной последовательностью то компьютер сможет распознать приказ! Или не сможет? Знает ли он этот древний способ передачи информации? В любом случае нужно пробовать!

Альфа – два свернул в боковое ответвление вентиляционного коридора и через 2 минуты устанавливал миниатюрное устройство, блокирующее работу электроники под распределительным щитком. Уже поднимаясь с колен чтобы встать, мощный удар по шлему опрокинул его на землю.

Альфа – три уже возвращался к исходной точке, когда кто-то выдернул шланг подачи кислорода у него за спиной.

Альфа – один беспокоился, его группа на связь не выходила. Что могло с ними случиться, он не знал. На этой базе никто не мог оказать сопротивления его бойцам. Возвращаясь к выходу из тоннеля, тревожное предчувствие подгоняло его. Сердце Альфы – один остановилось, когда парализатор Альфы – два, настроенный на летальное действие ударил ему в грудь.

Русский сложил оружие, и отправился в купол связи.

Диверсионная группа не отвечала. Единственной причиной, по которой сигнал не пробивался через стены тоннеля могло служить высокое содержание металлов в породе. Через четыре минуты они уже должны подняться на поверхность, а еще через пятнадцать начать подъем на орбиту.

Терминал связи неожиданно ожил: «Неопознанное судно, вы нарушили космические границы Советского Союза, приказываем приземлиться на центральном космодроме! В случае неповиновения мы выведем из строя вашу электронику!»

Трое земных суток спустя термоядерный реактор был запущен. Его мощности хватило на то чтобы растопить лед под полюсами, и создать магнитное поле необходимое для удержания атмосферы.

Первый урожай пшеницы был собран на экспериментальной ферме в 2072 году. Одного из ее техников звали Степан Кузнецов

Маевский Анатолий

140: Б52

— Герр Петрович, а мне Света нравится. Очень нравится.

— Ну, Генрих, Света всем нашим мужикам на базе нравится. А другие женщины на нашей базе, как тебе?

— Тоже нравятся – вздохнул Генрих. — И фрау Зиберт, и фрау Николаева. Они даже снятся мне иногда.

— Как, голыми?

— Ну-у… По разному…

— О – о! Взрослеешь, брат. Да ты не красней так – рассмеялся Аркадий Петрович, — нормально это для мужчины. Тебе сколько лет?

— Восемнадцать.

— Э-э – х, молодежь! — вздохнул Петрович. — Да я в твои годы…

Внезапно над группой мониторов слежения вспыхнула красная лампочка тревоги. Оба техника смены золотого рудника База 52 – Аркадий Петрович Конюхов и Генрих фон Эссен мгновенно заняли свои рабочие места.

— Вижу отключение ударной группы в четвертом орте – голос Генриха стал глухим и напряженным.

— Связь с роботами сохранена?

— Проверяю – Генрих полетел пальцами по клавиатуре. — Связь есть.

Интеллект двух роботов сканируется. Третий молчит полностью. Двигательные функции нарушены. Добыча порода остановлена.

— Товарищ Штольц – доложил Конюхов дежурному инженеру смены. — Докладывает семнадцатый квершлаг. В четвертом орте отключилась ударная группа роботов. На команды не отвечают. Разрешите осмотреть на месте?

— Разрешаю. Контроль за квершлагом переключаю на центральный узел. И еще, Петрович – главный инженер замолчал на секунду, — ты же знаешь, Петрович, что Тиссены никогда не останавливаются. Будьте осторожны, четвертый орт самый новый и глубокий.

— Принял. Мы выходим.

В маленьком шлюзовом отсеке контрольного поста Конюхов и Эссен быстро, отработанными движениями надели скафандры, затем отшлюзовались и вышли в основной коридор квершлага.

Через минуту техники уже ехали на открытом ремонтном электрокаре вдоль главного ленточного транспортера, по которому ползли груды породы, добытой роботами в десятках ортов. Потом, пройдя все виды обработки, эта марсианская порода превращалась в килограммовые слитки благородного металла. Это было золото Родины. Родины – и той далекой и желанной, на Земле, и нашей – здесь, на Марсе. Ехать до четвертого орта было минут пятнадцать.

— Герр Петрович! — спросил Генрих.

— Чего тебе? — ответил Конюхов. — Вот искушение – треск какой в наушниках! Сейчас отфильтрую. Теперь нормально. Говори.

— Герр Петрович, а Вы на Земле были?

— Да. Я родился там. И прожил лет тридцать. А ты был?

— Нет, не был. Я родился здесь, на Марсе. А как, там, на Земле?

— Это прекрасно, Генрих! Голубое небо, голубая вода. Много воздуха. Много зеленой травы и деревьев. И много красивых женщин. Очень красивых.

— Герр Петрович, а Вы женаты?

— Уже нет – вздохнул Конюхов. — Погибла жена моя, еще в тридцать восьмом, В Мурманске, на Земле, когда Альянс город ракетами обстреливал. Я тогда в море был, на подлодке – топил их десантные корабли, поэтому и остался живой.

— Простите, не знал.

— Да ничего. Давно это было. Не женился больше – больно было. Потом перевели меня в Космический Флот. Летал я на разведывательных кораблях, потом служил на крейсере «Решительный», на том самом, который вместе с «Тюрингией» перехватили эскадру корсаров, грабивших наши транспорты с золотом. Слышал, может, в пятьдесят седьмом году, шумное дело было?

— Помню, конечно, все тогда говорили об этом. К войне на Марсе готовились.

— Так вот, наш транспорт взяли тогда сразу два корабля корсаров. Трудно ли – калошу гражданскую заблокировать? Сунулись они во внутрь, варежку уже открыли – шутка ли, триста тонн золота забрать. Да только ждали их там наши спецназовцы. Засадный транспорт это был. Короче взяли корсаров, тех, кто в живых остался.

— И что?

— Что, что!? Отпустили их. В спасательных ботах. Отпустили, чтобы международного скандала не было. Ведь это были военные корабли демокаратизаторов наших, любимых. Только без опознавательных знаков и кодов. Развлекались разбойнички в погонах.

— Отпустили?

— Ну, да, отпустили. Да только подошла тут «Тюрингия», и открыла огонь по ботам, на поражение. Вы, немцы, такие – сначала стреляете, а потом думаете. Заодно накрыли и яхту, которая была там по близости, вроде случайно. Потом, как оказалось, там были их журналисты и наши правозащитнички – хорошая компашка для корсаров, готовили что-то. А еще там, вдруг, тоже совершенно случайно, оказались два крейсера демократизаторских – они и поперли на «Тюрингию». А тут мы вмешались – и пошла карусель! Короче, дали мы им тогда. Скандал был! Но до войны не дошло. Зато вылечили – теперь наши транспорты не трогают уже сколько лет.

— А как Вы здесь, на Марсе оказались?

— Ушел в отставку, по возрасту. В госпитале отлеживался в Новом Севастополе, здесь на Марсе. Познакомился там с ребятами с пятьдесят второй, с нашей базы – вот и решил поработать. А что – сил у меня еще хватает, а Родине рабочие руки нужны, особенно здесь, на Марсе.

Так, за разговорами, техники доехали по поворота на четвертый орт. Здесь пришлось оставить кар и идти дальше пешком – туннель орта был узким, и почти целиком занят ленточным транспортером.

— Центральная! Конюхов говорит. Входим в четвертый орт.

— Петрович! По ходу проверьте второй двигательный блок транспортера, сейчас сброшу тебе его расположение – отозвался главный инженер.

— Принял, Штольц. Дойдем, тогда и посмотрим – отчитался Конюхов. Потом, понизив голос, обратился к Генриху. — Ну и дотошный наш Штольц, немец настоящий. Помню как немцы эвакуировались к нам в сорок пятом, на Урал, эшелон за эшелоном. Вывезли из Германии все, все заводы. Вплоть до последнего винтика. Каждая мелочь была упакована и промаркирована – во, даете!

— Герр Петрович, а почему немцы переехали в Россию?

— Ты что, Генрих, в школе не учил историю? Залила Европу Зеленая волна. Сами вы ее пустили к себе, толеранты! Не стало тогда Европы – есть теперь часть Великого Халифата, западные провинции его. Вот ваши и бежали в Россию, сами в одиночку не смогли справиться, да и изнутри зеленых сторонников было уже чуть ли не треть населения. И сербы тогда бежали. Короче, было тогда великое переселение народов. Оно и понятно – в Союзе то лучше, спокойнее и надежнее. Попробовали тогда многие Союз кусать, да только по зубам получили. Вот так-то, брат немец.

— У меня мама русская.

— Тем более, брат…

Техники шли дальше. Нашли двигатель, который приказал проверить главный инженер, проверили, отремонтировали, доложили. Двинулись дальше.

— Герр Петрович, а я вот голосовал на выборах в Верховный Совет, первый раз в жизни, в этом году, в шестьдесят первом.

— И что?

— Так я спросить хочу.

— Что тебя интересует?

— Во время голосования я заполнял еще бланк референдума жителей Марсианской Советской республики по поводу семейного законодательства.

— Запомнил же ты такие слова, однако! И что, проголосовал «За»?