Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.) - Илья Ратьковский

22 июля 1918 г. войсками В. О. Каппеля захвачен Симбирск. В городе произошли массовые расстрелы. Комендант города подпоручик Воробьев в официальных донесениях писал о 500 арестованных в первые дни после занятия Симбирска, при этом упоминая об отсутствии точных цифр расстрелянных[526]. Между тем свидетельства расстрелов приводились в публикациях тех лет. «Вестник Комуча» признавал 28 июля 1918 г.: «Пойманные в городе красноармейцы в большинстве случаев расстреливались»[527]. Самарская «Вечерняя заря» писала, что в Симбирске «расстрелы производились без всякого стеснения тут же на улицах, без следствия и суда, и трупы расстрелянных валялись на улице несколько дней». Очевидно, что в свете этих сообщений можно говорить о массовых расправах в городе. Так, П. Г. Поповым приводились данные о почти 400 жертвах расправ на улицах и площадях Симбирска[528]. Эти же цифры приводил позднее и другой известный советский историк В. В. Гармиза[529]. Писатель-сибиряк С. Г. Скиталец (С. Г. Петров) в своем известном автобиографическом романе «Дом Черновых» также оставил красноречивое свидетельство этих дней.

Расстрелы продолжались и после первых дней по занятии города. 26 июля 1918 г., расстрелянный позднее председатель ревтрибунала И. В. Крылов писал жене о детях: «Я люблю их безумно, но жизнь сложилась иначе»[530]. При этом количество арестованных шло на сотни – в том же Симбирске около 1500 чел. за 52 дня пребывания в нем белых. Позднее тюрьмы Симбирска несколько разгрузились и в них оставалось 557 арестованных[531]. Впрочем, есть данные, что спустя некоторое время в симбирской губернской тюрьме стало вновь расти число заключенных. В частности, встречается указание на освобождение 12 сентября 1918 г. красными войсками 1500 заключенных[532].

22 июля 1918 г. в Мерве расстрелян белогвардейцами направлявшийся в Ашхабад руководитель чрезвычайной мирной делегации, направленной Туркестанским ЦИК и СНК, П. Г. Полторацкий (1888–1918)[533].

В ночь на 23 июля 1918 г. между железнодорожными станциями Аннау и Гяурс, в 18 километрах от Ашхабада, расстреляны 9 «Ашхабадских комиссаров» – участников борьбы за Советскую власть в регионе. Среди них были: председатель Туркестанского СНК эсер-максималист Виссарион Т. Телия, комиссар продовольствия и руководитель городской организации коммунистической партии Туркестана Я. Е. Житников, комиссар финансов и иностранных дел левый эсер Н. И. Розанов, председатель Ашхабадского Совета В. М. Батминов, военный комиссар большевик С. М. Молибожко, бывший председатель Уральского областного совета Оренбургского оперативного штаба левый эсер Д. Б. Колостов, его адъютант, большевик Смелянский, командир армянской дружины П. И. Петросов, бакинский печатник член РКП (б) А. А. Хренов[534]

24 июля 1918 г. в местечке Белтерек в 25 километрах от Сергиополя расстреляны Сабиржан Габбасов и 11 красноармейцев[535].

24 июля 1918 г. германскими войсками в Мариуполе подавлено вооруженное восстание против оккупантов, организованное подпольным большевистским комитетом во главе с Георгием Македоном. В результате поселок портовых рабочих и Слободка были обстреляны артиллерией, проводились обыски, аресты и расстрелы (более 70 рабочих), а на жителей портового поселка наложена контрибуция в 270 тыс. рублей.

Согласно более ранним данным советской периодической печати, количество жертв было больше. По этим данным, после поражения рабочих было расстреляно свыше 200 человек, а на город наложена контрибуция в размере 607 тыс. 543 руб.[536]

25 июля 1918 г. войсками чехословацкого корпуса захвачен Екатеринбург. В городе фиксируется ряд самосудных расстрелов. Жители выдают на расправу чехам и казакам красноармейцев, а те их расстреливают[537]. Общее представление о терроре в городе дает информация Центрального областного бюро профсоюзов Урала в августе 1918 г.: «Вот уже второй месяц идет со дня занятия Екатеринбурга и части Урала войсками Временного сибирского правительства и войсками чехословаков, и второй месяц граждане не могут избавиться от кошмара беспричинных арестов, самосудов и расстрела без суда и следствия. Город Екатеринбург превращен в одну сплошную тюрьму, заполнены почти все здания в большинстве невинно арестованными. Аресты, обыски и безответственная и бесконтрольная расправа с мирным населением Екатеринбурга и заводов Урала производятся как в Екатеринбурге, так и по заводам различными учреждениями и лицами, неизвестно какими выборными организациями уполномоченными. Арестовывают все кому не лень…»[538].

Позднее при подготовке открытого политического процесса над колчаковскими министрами в мае 1920 г. данные о репрессиях в регионе за период нахождения в нем белых войск были обобщены органами местной ЧК. На запрос суда ЧК сообщала что по «приблизительным сведениям, далеко неточно, {в} Екатеринбургской губернии колчаковскими властями расстреляно минимум двадцать пять тысяч {человек}. Особым репрессиям подвергались уезды Екатеринбургский {и} Верхотурский. Одни Кизеловские копи – расстреляно, заживо погребено около 8 тысяч, Тагильский {и} Надеждинский районы – расстреляны около десяти тысяч. Екатеринбургский и другие уезды – не менее восьми тысяч {человек}. Перепорото около 10 % двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин, детей. Разорены – вся беднота, все сочувствующие советской власти»[539].

Безусловно, цифры, приведенные в данном документе, нуждаются в проверке. В первую очередь это связано с их обобщающим характером, часто не конкретизирующим обстоятельства этих казней. Так, предметом дискуссий могут быть расправы в Кизиловских копях. Имеющиеся сейчас данные, не опровергая самого массового уничтожения в них людей, существенно корректируют приведенные цифры погибших. Так, председатель екатеринбургской ГЧК А. Г. Тунгусков спустя год после процесса упоминал уже две тысячи человек, погибших в Кизиловских копях. Однако и эти в четыре раза меньшие цифры сейчас подвергаются сомнению, так как в ряде источников фиксируется только один эпизод, фигурантами которого были от 54 до 100 человек[540].

25 июля 1918 г. дивизия М. Г. Дроздовского захватила станицу Кореновскую. Бои за станицу шли с переменным успехом две недели. Белые войска потеряли большое количество офицеров и солдат, что привело к ожесточению белого командования. «Бывший офицер штаба генерала Дроздовского рассказывал, что однажды в бою под Кореновской к наблюдательному пункту, где находился генерал Дроздовский, привели взятых в плен 200 большевиков и спрашивали, куда их отправить. Были ли это большевики или мобилизованные, как они заявляли, вчера большевиками крестьяне, проверено не было, но генерал Дроздовский, не отрываясь от бинокля, коротко бросил: «В расход!» – и тогда их принял под свое покровительство начальник конвоя генерала Дроздовского. Тут же у подножья холма началась расправа над пленными. Начальник конвоя приказал им выстроиться в одну шеренгу и скомандовал: «Ложись!» Затем долго ровнял их, чтобы головы всех расстреливаемых были на одной линии, и по очереди выстрелом в затылок из винтовки убивал лежащего. На соседа, еще живого, брызгали кровь и мозги, но начальник конвоя штыком заставлял его подползать к убитому, выравнивал его голову, убивал и переходил к следующему. Забава эта продолжалась два часа. Расстрелянные лежали ровно, как на последнем параде»[541].

В июле 1918 г. белогвардейцами схвачен в селе Репьевка и самосудно казнен С. А. Кичигин, член оренбургского Совета, руководитель созданного вскоре после падения Оренбурга подполья[542].

В июле 1918 г. при подавлении крестьянского восстания в трех волостях Бугурусланского уезда Самарской губернии было расстреляно более 500 человек[543]. Даже иркутский комитет партии социалистов-революционеров указывал в своих прокламациях на непростительную жестокость, проявляемую чехословацкими войсками к местному русскому населению, на их участие в грабежах и насилиях разного рода[544].

Июль 1918 г. После отказа от мобилизации жителей села Шемонаиха (Змеиногорский уезд, Усть-Каменногорск) в указанный населенный пункт был отправлен отряд юнкеров. Из показаний крестьянки села Шемонаиха Сыромятовой на судебном процессе над атаманом Б. В. Анненковым: «Начальство потребовало выдать главных большевиков. Никто их не выдал. Тогда они половили мужиков и повели их. Увели моего мужа и сына. Как начали их «сашками» рубить – у нас со страху даже вши подохли»[545].