Во власти страха - Джеффри Дивер

Он глубже натянул бейсболку, сменил очки для чтения на другие, с иной оправой, потом замотал серым шарфом рот. Воздух был таким холодным, что это не казалось странным.

Билли внимательно огляделся – нет ли полиции. Внизу на улице не было мигалок, в толпе не заметно полицейских в форме. Может быть… Но тут он увидел двух мужчин в пальто, стоявших на платформе футах в тридцати от него. Один посмотрел в его сторону, потом повернулся к своему спутнику. Белые, они были одеты в светлые рубашки с галстуками под толстыми пальто; большинство других пассажиров на платформе были неграми, латиноамериканцами или метисами, одетыми гораздо более небрежно.

Переодетые полицейские? Билли показалось, что да. Они могли не быть участниками облавы – возможно, занимались наркоторговцами, – но знали о тревоге и теперь решили, что обнаружили Подпольщика.

Один из них позвонил по мобильному телефону, и Билли подумал, что он связался с Линкольном Раймом. Оснований для такого умозаключения не было, но интуиция подсказывала, что этот полицейский друг и коллега Райма.

Поезд приближался, но находился еще в двухстах ярдах. Мужчины пошептались, потом пошли в его сторону, невозмутимые, не обращая внимания на пронизывающий ветер.

Он был так осторожен, так находчив, когда бежал из поликлиники. И теперь его схватят из-за простого совпадения? Из-за того, что поблизости оказались двое полицейских?

Билли находился далеко от выхода. Убежать он не успеет. Может, прыгнуть вниз? Нет, до забитой машинами улицы внизу двадцать футов. Он переломает себе кости.

Билли решил, что ему остается только блефовать. У него было удостоверение коммунального работника, не вызывавшее сомнений при быстром взгляде, но один звонок в муниципалитет – и они узнают, что оно поддельное. У него было и настоящее удостоверение личности, что формально представляло собой нарушение заповедей. Оставайся неопознаваемым. Но, разумеется, оно не сработает. Стоит лишь связаться по рации или телефону, и они узнают, кто он на самом деле.

Придется пойти на преступление. Не замечать этих людей, пока они не окажутся рядом, и повернуться к ним с улыбкой. Потом Билли толкнет на пути одного или обоих и в последующем хаосе сумеет скрыться. Это был дрянной план, грубый и опасный. Но он решил, что выбора нет.

Мужчины приблизились. Они улыбались, но Билли не доверял их улыбкам. Поезд был уже близко. В ста футах, в восьмидесяти, в тридцати… Он посмотрел, нет ли на бедрах мужчин пистолетов, но пальто у них были застегнуты. Билли бросил взгляд на выход, соотнося расстояние и время. Приготовься. Первым толкай большого. Приятеля Линкольна Райма. Поезд уже подходил к платформе.

Более высокий, которому предстояло умирать первому, кивнул, поймав взгляд Билли. Жди, жди. Еще десять секунд. Восемь, семь, шесть… Билли напрягся. Четыре, три…

Мужчина улыбнулся.

– Эрик?

– Э… прошу прощенья?

– Ты Эрик Уилсон?

Поезд с грохотом въехал на станцию и, завизжав тормозами, остановился.

– Я? Нет.

– О, знаешь, ты прямо-таки вылитый сын человека, с которым я работаю. Извини, что побеспокоил.

– Ничего.

У Билли дрожали руки, дрожала челюсть, и не только от холода.

Мужчины повернулись и пошли прочь, к поезду, из которого выходили пассажиры.

Он вошел в вагон и встал как можно ближе к этим людям, чтобы слышать их разговор. Да, они были именно теми, кого напоминали, – бизнесменами, возвращающимися после какой-то встречи на окраине в свою контору на Мэдисон-авеню, чтобы писать отчет о том, как прошла встреча.

Машинист отпустил тормоз, и поезд со скрежетом тронулся на юг, раскачиваясь и издавая визг на стрелках. Вскоре они были в Манхэттене и нырнули под землю. Подпольщик снова оказался в своем мире.

Ехать в метро было рискованно, но, во всяком случае, он минимизировал опасность. И, очевидно, преуспел. Это было надежнее, чем садиться в поезд номер один или номер четыре – следующий, идущий на восток, – или даже в «Бэ» и «Дэ». Билли проехал несколько миль до станции Эллертон-авеню, чтобы сесть в поезд номер два, предполагая, что кто-нибудь – ну, конечно же, Линкольн Райм – мог отправить полицейских к более близким станциям. Но даже в полицейском управлении нет достаточно людей, чтобы проверить все метро. Он надеялся, что скорость выведет его за пределы облавы. Очевидно, так оно и вышло.

Мчась в вагоне на юг, Билли думал: «Не только ты способен предвидеть, капитан Райм».

Глава 26

«Мистер Пять-Одиннадцать знает, что делает», – снова подумал Линкольн Райм, направляя кресло-каталку к столу для осмотра улик, где Мел Купер и Сакс осматривали вещи, принесенные из больницы.

Несмотря на утомительный осмотр коридоров, здания поликлиники и «музея кожи», улики, найденные на месте неудачного нападения на Гарриет Стэнтон, оказались минимальными.

Не было отпечатков пальцев; Иксу хватило ума не трогать Гарриет пальцами (с кожи можно снять отпечатки). Он либо сжимал ее одежду, либо касался ее тела рукавами. И где-то между бегством с места нападения в подвале и укрытием в комнате для хранения образцов надел латексные перчатки (не виниловые, на которых остаются отчетливые отпечатки пальцев, которые можно предъявить в суде).

Но, в отличие от прежних мест преступления, Икса захватили врасплох, и у него не было возможности надеть бахилы. Сакс получила хорошие электростатические следы ног. Кроссовки одиннадцатого размера фирмы «Бэсс шуз», хотя это означало только, что на нем была обувь одиннадцатого размера, а размер ног мог быть другим.

Степень износа обуви, по которой иногда можно судить о весе и росте, ничего не дала, но Райм подумал – ну и что? Они знали его рост и вес.

Сакс на всякий случай скатала на пленку участки пола вокруг следов. Мел Купер сообщил, что показал анализ.

– Много инвудского мрамора, еще больше моющих средств и медицинских материалов, что приводит нас прежде всего в больницу. Потом снова моющие средства. Больше ничего.

Сакс нашла в комнате с образцами совершенно необычный след, хроматограф/спектрометр определил его как диметикон, который используется в косметике, в производстве смазочных масел и для обработки продуктов, чтобы предотвратить спекание. Любопытно, что это был также основной ингредиент шпатлевки. Райм не отбросил этот факт немедленно, но после недолгого размышления решил, что галантерейные новинки не входят в планы Икса.

– Думаю, он соприкоснулся с диметиконом, когда схватил миссис Стэнтон.

Сакс объяснила, что женщины пятидесяти с лишним лет наносят на лицо много косметики. Потом достала телефон и позвонила по номеру, который дала ей Гарриет. Та ответила и, когда Сакс объяснила ей проблему, назвала фирму, производящую предпочитаемую ею косметику. Найдя сайт фирмы, Амелия узнала, что диметикон был одним из основных ингредиентов их товаров. Они зашли в тупик.

Кроме того, не было никаких новых следов волокон.

Записав подробности на белой доске, Сакс сказала:

– Вот что еще. Я видела татуировку на его… – Она нахмурилась. – Да, на его левой руке. Выколото животное или какое-то существо. Возможно, дракон. Из книги-триллера «Наколотый дракон». Красного цвета.

– Совершенно верно, – подтвердил Селлитто, заглянув в свой блокнот. – Гарриет Стэнтон говорила про татуировку. Однако она не разглядела изображения.

– Есть какие-то следы яда, которыми он собирался отравить жертву? – спросил Пуласки Купера.

– Нет. На том, что собрала Амелия, никакого яда не обнаружено.

– Думаю, можно предположить, что он держит свой любовный напиток закупоренным, пока не начнет применять его.

Райм снова задумался: «Почему именно этот способ действия? В настоящее время яд – редкое орудие убийства. Убийства отравлением, распространенные на протяжении столетий, начали выходить из моды в середине 1800-х годов, когда английский химик Джеймс Марш изобрел тест, способный обнаружить мышьяк в тканях покойного. Вскоре последовали тесты для других ядов. Мужья, одержимые мыслью об убийстве жен, алчные наследники, считавшие, что врачи признают причиной смерти коронаротромбоз, сердечный приступ или другое заболевание, стали отправляться в тюрьму или на виселицу после того, как первые детективы-криминалисты представили свои доводы в суде.

Несчастные жены продолжали угощать мужей некоторыми веществами, например, этиленгликолем – автомобильным антифризом, а Министерство национальной безопасности считало террористическим оружием все яды начиная от касторовых бобов, превращенных в рицин, до цианидов и ботулотоксина, самого смертоносного вещества, какое только существует (очень мягкая его форма, ботокс, используется в косметических инъекциях). Несколько килограммов ботулотоксина могли бы убить всех людей на земле.

Однако яды были неудобными, поддающимися обнаружению, труднодоступными, не говоря уж о том, что потенциально смертельными для отравителей. «Почему ты так их любишь?» – мысленно спрашивал Райм, обращаясь к Иксу.