Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта

— Вся в меня, — возможно это иллюзия, но в голосе папы я слышу гордость.

Он привычным жестом обхватывает мою голову, целует в висок.

— Он тебе нравится? — интересуется родитель. Папа подставил один из стульев ближе ко мне, сидит, скрестив руки на груди, наблюдает за тем, как я готовлю.

— Кирилл? Он парень хороший. Добрый. Открытый. С ним весело. Но в том плане, который интересует тебя — нет. Во — первых, он меня значительно младше, а этот вариант меня не устраивает. Во — вторых, мне уже давно никто не нравился.

— Насколько давно?

— Помнишь Виталия Зотова? — называю имя своего одноклассника, мы с ним в начальной школе вместе учились. В первом классе он мне в любви признался. В третьем я его рассмотрела. Два года почти он таскал мой и Анькин портфель, пока мы вместе шли в школу и из неё. Потом они с семьей переехали. — Вот после него никто больше, — передергиваю плечами.

— Он, кстати, вернулся. Заместитель губернатора по…

— Так, забудь про него, — приподнимаю ладонь вверх. — Вечером мама поймет, что мне не интерес Кирилл как мужчина. А завтра с нами будет ужинать лысеющий чиновник.

Родитель откашливается, подавившись воздухом.

— Ты за ним следишь? Неужто.

— Нет. Я просто помню его отца. Он тебя младше на десяток лет. Мы шли в первый класс, а у него на голове волос было меньше волос, чем у тебя на тельной стороне ладони. Правой.

— Негодяйка, — папа хохотом заходится.

Честное слово, я даже мечтать в детстве не могла, что смогу так легко с отцом общаться, шутить.

— Отомщу тебе, и сдам матери твои теплые чувства к Виталию.

— Каюсь, — складываю руки в просящем жесте. С мольбою во взгляде смотрю.

— Что — то я так устал сегодня. А Лида попросила шашлык пожарить, — папа хлопает себя по коленям, но подниматься не спешит.

— Давай закажем?

— А Артём? — он вопрос не заканчивает, но я и так понимаю.

— А он никогда не заставлял меня готовить, — стараюсь перевести неприятную для себя.

Эти отношения поистине моё слабое место. С одной стороны — никогда не устану корить за них, с другой — море теплых воспоминаний. На волнах которых я столько лет качаюсь.

— У вас дома очень красиво, — посмотрите только на этого воспитанного мальчика. — Лавандовый с серым такой уют создают, — какие слова — то знает.

Для папы это фиолетовый, не более. А тут парень с ходу сироп маме в уши заливает. По её широкой улыбке и открытому взгляду становится понятно — она простила ему возрастной недостаток. Да что там, она его простила ещё в тот момент, когда он из такси с четырьмя букетами выбрался и самый большой из них ей подарил. Собственно и Аня с Наташей довольны остались. Только папа, пока мы в дом заходили, на ухо шепнул мне:

— Давай мы ему скажем, что не стоит столько денег на веники спускать?

Внимание всегда приятно. Но сейчас я себя залежавшимся товаром чувствую. Столько похвалы в свой адрес от женского состава своей родни я не слышала много… да никогда не слышала. Даже Ната притихла. Слушает, качая головой, мол, да — да, всё про неё. Но она чувствует где — то подвох, в отличии от мамы.

Кирилл так красочно рассказывает о том, как мы познакомились, как со мной приятно общаться. Молодой, ветреный парень. Он это воспринимает как игру, ему интересен процесс, эти же две, распыляются от души.

Мой телефон спасительно звонить начинает. Олег. Сейчас развлечемся.

— Слушаю Вас, Олег Геннадьевич.

— Алёна, ты чего? Отвлекаю? Привет.

— Нет, могу говорить. Добрый вечер. У вас девять часов уже, ты же явно по делу.

Олег бегло обрисовывает ситуацию. Пригород. В лесу найдено тело пожилой женщины. Видимых причин смерти не установлено, единственное…

— Алён, я покажу, ты посмотришь? Я, блд, прости. Не видел такого. Оху*л, если честно. Коллегу твою, новоиспеченную, саму откачивать пришлось. Там, блд, кости видны. Скажи, чем её так могли. Воронки какие — то…, - дальше идут маты сплошные.

Я, примерно понимая, что там увижу, извиняюсь и встаю из — за стола, под скептический давящий взгляд своей матери. Он красноречивый — «Я тут распинаюсь, а ты всё портишь».

— Давай. Только камеру ровнее держи, а не как обычно.

Олег переводит звонок с аудио на видео. Кто — то светит фонариком, он же показывает погибшую.

Я, в отличие от Олега, видела подобные раны, и тем не менее… Опускаюсь на диван в гостиной, телефон кладу на журнальный столик, и ладонью рот зажимаю. Пару секунд адскую боль в спине ощущаю. Вспышка ярчайшая. Прикрываю на секунду глаза, необходимо чтобы собраться.

Человечность никуда не девается с годами. Но приходится постоянно себя контролировать. Понимание того, сколько боли та или иная травма принесла человеку, способно с ума свести.

— Олежа, это пролежни. Повреждения кожи, в данном случае и тканей. Ты не в курсе, потому что это тема не ваша. Она лежачая больная. Давно. Уход был не должного уровня. Кровообращение снижено, давление на отдельные участки наоборот возрастает. Четвертая стадия, скорее всего инфицирована. Струпья давно не счищали. Запах гниения ткани чувствуется?

Ответ получаю положительный.

Ужасно, иначе не скажешь. Боль чувствуешь — сделать ничего не можешь.

— Её точно убили не тут? — уточняет он.

— Олег, она могла умереть от болезни своей, могла от заражения крови, которое явно присутствует. Но дойти до лесочка не могла точно. И живую её туда доставить… проблематично. Кто осматривал?

Он называет фамилию неизвестной мне девушки:

— Алён, она вообще зеленая. Во всех смыслах. Сначала нормально, пока не перевернули. Думал — отчалит, — задумывается. — Как ты справляешься? Начинала ты даже младше. Страшно не было?

— Мертвых людей? Поверь, даже самый жуткий и опасный, из известных тебе преступников, лежа на секционном столе, безобиднее любого живого человека. В остальном они такие же люди.

— Когда ты уже возвращаешься? Там по нарикам нашим такие задержания эпатажные прошли. Приедешь, расскажу.

— Они не наркоманы.

— Вот же заладила. Грохнули же их наркотой, так что не спорь.

— Асфиксия может произойти от принятия любого количества наркотического вещества, даже ничтожно малого. Вы там с парнями не балуйтесь, — Олег цокает недовольно.

— Капец, вот ты зануда.

За спиной ощущаю движения. Прощаюсь с Олегом, сбрасываю вызов и оборачиваюсь. Кир явно лишнего увидел или услышал, да и мама немного в шоке.

— Солнышко, у нас ведь ужин. У тебя отпуск. Неужели больше не с кем консультироваться? Испортили весь аппетит, — мама показательно мягкая.

Я же на Кирилла смотрю, мол, видишь какая у меня семья чудесная. Да и я сама ничего. Хочешь в семью?

Глава 38

По окончанию вечера, маминькой было обещано забрать у меня телефон, планшет и, возможно, даже пейджер, хвостик завязать, трусы на лямках поправить (последнее от себя добавила) и отправить общаться с Кирюшей в неформальной обстановке. Потому что дома, под папиным взглядом тяжелым, я видетели скованная. Можно подумать я всегда эгегей была.

«Алёна, чтобы к десяти дома была». Начало девятого, только солнце садиться начинает, а Алёна уже жрёт на кухне. Так было и в семнадцать, и в девятнадцать. А до этого я выходила по вечерам только на тренировки по русским народным. Кошмарная скука.

Мамуль позабыла об этом. Буквально расцвела на глазах, за один только вечер. Мы с Наташей решили — харизма Кириши способна лечить без лекарств. Он даже просто сидя молчит привлекательно, взгляд участливый, внимательный, и улыбается мило. Легкая игривость вообще завораживает.

— Сними это немедленно, — в дверях моей спальни появляется Ната, вид у неё скептически недовольный, губу нижнюю подкатила. — Ты, блин… Ну как так — то? — разводит руками. — Разжирей тогда уже что ли. Чтоб так обидно на тебя смотреть не было. Ёб, твою мать. Простите, Лидия Витальевна, — шепотом добавляет, хотя мамы тут нет. — Как тебя так воспитывали, что я не могу эту глупость из твоей башки десять лет выбить, — подходит и сложенными большим и указательным пальцами стучит мне по голове. Вбивает посыл. — Красивые девочки в мешках ходить не должны. И пох*у кто что скажет. Есть что показать — показывай. Будешь как я, показать будет что — желающих посмотреть уменьшится. Девушкам с ногами длиннее ста сантиметров нельзя носить оверсайз ниже колен. Уразумила?