Вересковая пустошь - Энн Мэтер

— Боже мой! — пробормотал он. — Спасибо небесам за дождь! Я, должно быть, схожу с ума!

Домине потрясенно смотрела на него, заметив неподдельный страх, тенью прошедший по смуглому лицу. Повернувшись, она уставилась на внезапно потемневшее небо и прозрачную монолитную стену дождя за границей их маленького убежища.

Изо всех сил пытаясь вести себя естественно, Джеймс произнес напряженным голосом:

— Нет смысла нам обоим мокнуть. Я поскачу назад с лошадьми и вернусь за тобой на «лендровере».

— Я не хочу оставаться здесь, — ответила девушка, дрожа от холода и волнения. — Я скорее решусь ехать под дождем.

— Но ведь льет как из ведра! — нетерпеливо воскликнул он. — Ты замерзнешь насмерть. Это не займет у меня много времени, а ты будешь здесь в безопасности.

— Я хочу ехать с вами, — с мольбой прошептала она. — О, Джеймс, почему вы опять сердитесь? Ничего ужасного не случилось! Или… вы не хотели целовать меня?

Его глаза немедленно помрачнели.

— Хотел, — чуть слышно пробормотал он. — Но я презираю себя за этот порыв!

— Почему? Почему?!

— Потому что ты намного моложе меня и я твой опекун! — сурово ответил он. — Я не могу снова извиняться. Но если это тебя утешит, знай, что я ненавижу себя за этот поступок!

— Но вы признаете, что я не ребенок? — настойчиво спросила она.

Джеймс прошел мимо нее и размотал поводья гунтера.

— Да, — взбешенно рявкнул он, — ты не ребенок! И если это доставит тебе удовольствие, у тебя есть способность провоцировать поступки, на которые раньше я не был способен! — Он посмотрел вверх на темное, мрачное небо. — Но это больше никогда не произойдет. Я обещаю.

Сердце Домине на мгновение перестало биться, и она спросила с горечью:

— Как вы можете говорить так уверенно?

Он ловко оседлал гунтера, вскочил в седло и взглянул на девушку сверху вниз.

— Потому что я намерен устроить так, чтобы между нами пролегли тысячи миль, — резко ответил он. — И чем быстрее, тем лучше!

Домине склонила голову.

— Вы полагаете, что можете вот так, без эмоций, спланировать свою жизнь? — неуверенно сказала она. — Разве чувства ничего не стоят для вас?

Он вздрогнул.

— Какие чувства ты имеешь в виду?

— Например, любовь… — тихо пробормотала она.

— Любовь? — Его глаза безжалостно блеснули. — Что такое любовь? Я сомневаюсь, что ты знаешь ответ, и я, если честно, тоже не знаю. Эта роскошь мне недоступна.

— Но ваша мать любит вас! — воскликнула Домине.

— Неужели? А может, она любит власть, которую я невольно вложил в ее руки? — Он презрительно рассмеялся. — И если ты думаешь, что внезапное физическое влечение, которое мы оба только что испытали, имеет какое-то отношение к этому великому чувству, тогда ты очень далека от истины. Признаю — я хотел тебя, Домине. Но с тобой или с другой девушкой — удовольствие было бы одинаковым! — Почти выкрикнув последние слова, он развернул лошадь и ускакал прочь.

Домине смотрела ему вслед, медленно поднявшись на склон, не обращая внимания на ливень. Она чувствовала, как горячие слезы незаметно скатываются по щекам, смешиваясь с дождевыми каплями, и ощущала на губах солоноватый привкус. «О, как он мог? — думала она. — Неужели все мужчины похожи на него? Неужели их голод может удовлетворить любая женщина?»

Чувствуя себя опустошенной, она соскользнула со склона и отвязала Роузи. По крайней мере, Джеймс не забрал ее лошадь. Что ж, если он решит вернуться на «лендровере», то попросту потеряет время: у нее не было намерения оставаться здесь и ждать его, а затем терпеть невыносимую пытку, сидя в машине рядом с ним.

К счастью, Мелани видела, как она въезжала на конюшенный двор, и Домине надеялась, что подруга скажет своему кузену о благополучном возвращении его подопечной. Проигнорировав немой вопрос в глазах Мелани, она спросила, стуча зубами от холода:

— Можно оставить Роузи конюху? Я промокла и замерзла до костей! — и поспешно исчезла в доме. Она пробежала сквозь холл и уже поднималась по лестнице, когда столкнулась с миссис Мэннеринг.

— Домине! — воскликнула та, цепко ухватив ее за руку. — Где ты пропадала? Ты насквозь промокла! Боже мой, а что приключилось с твоей косой?

Домине потупилась, избегая смотреть в глаза миссис Мэннеринг.

— Я… я случайно зацепилась о… — Она мучительно придумывала ответ и наконец выдавила: — О ветку. Мы… мы с Роузи так спешили домой в бурю, что ничего не замечали вокруг.

Объяснение прозвучало малоубедительно, и миссис Мэннеринг с подозрением нахмурилась.

— Ты встречалась с Винсентом на вересковой пустоши, так? — поинтересовалась она.

Домине устало вздохнула.

— Нет, конечно же нет.

— Но вчера вы вместе провели вечер и ты вернулась домой очень поздно?

— Да. Я виновата и обязательно постараюсь больше так не задерживаться.

— Хорошо, — кивнула миссис Мэннеринг. — Ты познакомилась с нашей новой гостьей?

— Синьорой Марчинелло? Да, еще вчера.

— Что ты о ней думаешь? — Брови миссис Мэннеринг недовольно сошлись на переносице. — Джеймс, кажется, собирается взять под крыло всех несчастных девиц.

Домине не считала слова «несчастная девица» подходящим определением для такой красавицы, как Лючия Марчинелло, и тихо проговорила:

— Синьора Марчинелло нуждается в тишине и покое. По крайней мере, так она сказала.

— Что ж, она притащила с собой столько багажа, что сможет обеспечить себе лет сто тишины и покоя. Видимо, она пробудет у нас неопределенно долгое время, пока не поймет, что это не гостиница и что я не собираюсь скакать вокруг нее на цыпочках! У меня и без нее достаточно забот. Я думаю, это было верхом безрассудства со стороны Джеймса…

— Извините, — не выдержала Домине, — не могли бы мы оставить этот разговор на потом? Я замерзла, и с меня уже натекла целая лужа дождевой воды — боюсь испортить ковер на лестнице.

Миссис Мэннеринг надменно пожала плечами.

— Это я извиняюсь, что задержала тебя, — сухо ответила она. — Я знаю, что всем наплевать на мои чувства. Удивительно, что Мелани на этот раз со мною согласна — похоже, ей тоже не понравилась новая подружка Джеймса!

— Синьора Марчинелло только что овдовела, — заметила Домине, покраснев.

— Думаешь, для таких, как она, это имеет значение? — возмутилась миссис Мэннеринг. — Дорогая моя, эти вертихвостки не задумываясь заведут интрижку, если поблизости не окажется ни одного репортера! Но я не потерплю подобного поведения в моем доме! Ни-ко-гда!

Домине могла бы сказать, что этот дом принадлежит не ей, а Джеймсу, но у нее не было сил спорить. Вместо этого она с сочувствием покивала и, еще раз извинившись, почти пробежала остаток пути до своей комнаты.