Только по приглашению - Кэтрин Крэко

Пол сел в кресло, сбросил тапочки и вытянул ноги. Вскоре он почувствовал, как приятное тепло наполняет его. Покрытые лаком деревянные стенные панели отражали свет огня в камине…

Это была любимая комната Пола в доме. Здесь он почти физически ощущал присутствие Карен.

Как много было в Кристине от Карен! Светлые шелковистые волосы, хрупкое телосложение, тонкие черты лица, глаза василькового цвета…

Разрывающие сердце напоминания о жене, которую он потерял… Кристина также унаследовала от нее и безошибочное чувство такта. Но трехлетняя тяжелая болезнь матери лишила ее самой ценной, доставшейся ей в наследство черты – радостного смеха. Когда-нибудь к Кристине придет нежная красота ее матери, но Пол молил Бога, чтобы одновременно к ней пришла от Карен любовь к жизни, непосредственность, веселость. Воспоминания о голосе Карен вызвали у него слезы. Он молча сидел, глядя на огонь в камине, как вдруг, внезапно и непроизвольно, перед его глазами возникла женщина, которую он отвозил домой, улыбающееся лицо, окруженное кольцами рыжих волос. Он почувствовал одновременно охватившее его глубокое волнение и чувство вины.

Марси вышла из сабвея на Берген-стрит и, быстро миновав магазин автомобильных принадлежностей и фабрику по производству сыра, пересекла Корт-стрит и, обойдя увитые плющом дома Коббл-хилл, подошла к университетской больнице Лонг-Айленда. Она нашла в списке номер комнаты своей матери, потом оглядела холл в поисках питьевой воды. Надеясь унять боль в висках, вследствие вчерашнего скотча и вина, она, перед тем, как войти в лифт, проглотила последние две таблетки аспирина. Она могла бы проспать звонок будильника, если бы телефонный звонок Джо не разбудил ее в девять тридцать. Звук его голоса, сообщение о том, что мать серьезно больна пневмонией, и головная боль слились в один кошмарный сон. Когда она шла по коридору третьего этажа, выискивая комнату, специфические больничные запахи лекарств и антисептиков вызвали у нее приступ тошноты. Войдя в комнату, она увидела Джо, стоящего рядом с кроватью у окна. Он поманил ее рукой.

– Привет, мам, – сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать. Глаза матери широко раскрылись, а потом, ничего не выражая, закрылись снова. Марси взглянула на трубки, тянущиеся от специальных сосудов к хрупкой руке, посмотрела на Джо.

– Антибиотики, – сказал он. – Они вводят ей большие дозы антибиотиков. Очень сильный жар.

Молодой доктор-индеец вошел в комнату и кивнул им.

– Доктор, я дочь миссис Ди Стефано. Как она?

– Сейчас я должен ее осмотреть. Пожалуйста, выйдите. Я поговорю с вами потом. – Он резко задернул белую занавеску над кроватью.

Джо пожал плечами.

– Пойдем, – сказал он.

– Подожди, – сказала Марси. – Я хочу поговорить с ним…

– Пожалуйста, подождите за дверью, – повторил врач из-за занавески. Джо взял Марси под руку. Она вырвалась и прошла в маленькую пустую комнату для посетителей в конце коридора. Джо вошел вслед за ней и закурил.

– Хочешь? – спросил он, вдруг осознав, что не знает, курит она или нет.

– У меня есть, – ответила она, доставая из сумки смятую пачку. Джо поднес ей зажигалку обезображенной рукой. Она вздрогнула, увидев так близко его руку и быстро вспомнив все, что было с ней связано.

– Спасибо, – сказала она автоматически, сидя на одном из пластмассовых стульев с прямой спинкой, которые стояли вдоль однообразных светлых стен этой скучной комнаты. – Ей плохо?

– Очень плохо, я полагаю. Мне сказали, что следующие сутки будут критическими, – он сел на стул у соседней стены, и, уставившись на носки своих вытянутых ног, сделал глубокую затяжку. – Как поживаешь, Марси? – спросил он, не глядя на нее.

– Джо, я здесь, потому что больна мама. И мне совершенно не хочется с тобой разговаривать. Кроме того, моя голова раскалывается, так что, пожалуйста…

– Линда Монтини сказала, что ты была на свадьбе Джерри. Это меня удивило, – сказал он.

– Моя подруга оказалась достаточно глупа, чтобы выйти замуж за это пресмыкающееся, – Марси отодвинула цветочный горшок и стряхнула пепел в стеклянную пепельницу. – Мама говорила, что ты возил ее на этой неделе во Флориду, так что об этом я знаю.

– Да, – он кивнул.

– Марси, послушай, – сказал он, подняв на нее глаза. – Мама может сегодня умереть. Если это случится, то из нашей семьи останемся только мы с тобой…

– Так что мы должны просто поцеловаться и все вернется, да, Джо? Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я забыла, что ты построил свою жизнь, защищая людей, которые убили нашего отца, что твои клиенты – отвратительные преступники, что… – голос Марси стал тихим и злым.

– Это бизнес, Марси, – прервал он ее, глядя в пол. – А я говорю про семью, – сказал он, не повышая голоса.

– Ты – ублюдок, – громко сказала она и внезапно замолкла, так как пожилая женщина с печальным лицом вошла в комнату и села на стул. Она слабо улыбнулась Марси, и та кивнула ей в ответ. Марси закурила еще одну сигарету, глубоко затянулась и быстро потушила ее, так как поняла, что это только усиливает головную боль.

– Где этот чертов доктор? Пойду, посмотрю, может быть, он уже закончил. Я хочу с ним поговорить, – она быстро вышла из комнаты и подошла к кровати матери. Занавеска была отдернута, врач ушел. Конни тихо лежала на кровати, с лихорадочным румянцем на лице, с закрытыми глазами, тяжело дыша. Марси выбежала мимо Джо к столу медсестры.

– Где врач, который приходил к моей матери? Он знал, что я хотела с ним поговорить.

– Какой врач? – спросила полная блондинка, не поднимая глаз от стола.

– Я не знаю его имени. Он индеец. Сестры переглянулись между собой.

– Это ни о чем не говорит, – сказала она. – Как фамилия пациентки?

– Концетта Ди Стефано, – нетерпеливо ответила она.

– Ах, да. Это доктор Пюри. Он только что ушел.

– Черт, – пробормотала Марси. – Как мне его найти?

– Позвоните в его кабинет и оставьте записку. Он вернется к вам, когда сможет.

– Хорошо. Вы можете дать его номер?

– Послушайте, я занимаюсь лекарствами. Сейчас я не могу его искать. Вы можете найти его сами по телефонной книге, – полная медсестра подняла поднос с лекарствами и направилась в холл.

– Не представляю себе… – сказала Марси.

– Пойдем, выпьем кофе, – сказал Джо.

Марси взглянула на Джо. На мгновение ей показалось, что в глазах Джо она видит страх и печаль. Он всегда был маменькиным сынком, и она знала, что потеря матери совершенно его опустошит. Так же быстро она решила, что это не должно повлиять на ее отношение к нему. Он был тем, чем он был, напомнила она себе, и не стоит жалости.

– Ладно, – сказала она. – Моя голова раскалывается. У тебя нет аспирина?