Комкор М. В. Калмыков - Давид Алексеев

Оба руководителя своевременно заметили и должным образом оценили стихийно родившиеся в массах крестьянской бедноты демонстрации протеста против злодейских деяний басмачей. По данному поводу был издан совместный приказ-воззвание, в котором Калмыков и Урун-Ходжаев подчеркивали, что басмачи в своем большинстве — обманутые люди и что Советская власть при их честной сдаче обеспечивает им полную свободу и неприкосновенность. Однако не умаляли они и значения вооруженных мер воздействия против банд и шаек, не отрешившихся от бесчинств и кровавого разбоя, ставили задачи держать их под непрерывными ударами красноармейских и дехканских формирований, с тем, чтобы как можно скорее уничтожить эти группки врагов или вынудить их к добровольной сдаче.

Братскому сближению дехкан и красноармейцев, прибывших из северных республик Союза в этот край для исполнения своего интернационального долга, как нельзя лучше помогало и то, что все они, следуя примеру командира, стремились к изучению их родного языка. Многие бойцы при встречах с местными крестьянами говорили только по-узбекски. И Михаил Васильевич преуспевал в этом. Еще в далекой Усолке и за время командования Богоявленским стрелковым полком он научился вполне свободно изъясняться по-башкирски, и теперь был рад тому, что говор его земляков оказался во многом схожим с узбекской речью.

Но борьба с басмачеством оставалась войной, острейшей, классовой. Были на ней тяжкие утраты, были дни светлых побед, были и всегда волнительные моменты представления храбрейших из храбрых к боевым революционным знакам отличия.

Одно из первых своих ходатайств на новом фронте боев к награждению орденом Красного Знамени командующий войсками Самаркандской области и командир 2-й Туркестанской дивизии послал на товарища Мурзу Ходжу Урун-Ходжаева — председателя облисполкома и особоуполномоченного Самаркандского обкома Коммунистической партии Узбекистана по борьбе с басмачеством.

В наградном листе, подписанном М. В. Калмыковым, говорилось, что тов. Урун-Ходжаев путем личной неустанной политработы по кишлакам и путем умелого руководства кишлачными советскими и партийными работниками перевел на нашу сторону джигитов шайки курбаши Сарык-бая, разложил банду Амин-бая, который был убит своими же джигитами, после чего последние сдались. В результате дальнейшей работы тов. Урун-Ходжаева предоставилась возможность, опять-таки при непосредственной поддержке самого населения, уничтожить вместе с главарем шайку Мурзы-Полвана.

Самоотверженная борьба местных коммунистов-агитаторов в сочетании с воинской доблестью личного состава красноармейских частей принесла в конце концов долгожданную победу. В июле 1925 года партийные и государственные руководители только что учрежденной Узбекской Советской Социалистической Республики торжественно поздравили всех их с полной ликвидацией басмачества в Самаркандской области.

А через месяц с небольшим, 31 августа того же года, М. В. Калмыков приказом по частям 2-й Туркестанской дивизии объявил:

«в виду полной обеспеченности Ташкентской области от возникновения басмачества и ликвидации басшаек в соседних областях, боерайон Ташкентской области ликвидировать»[67].

…Борьба с басмачеством близилась к завершению. Налаживалось хозяйство, улучшались бытовые условия, части и соединения Туркестанского фронта постепенно переходили к планомерной боевой и политической подготовке, в них создавались красные уголки и библиотеки, все шире разворачивали свою работу воинские школы по ликвидации неграмотности.

А 4 июня 1926 года не стало в Союзе ССР и последнего фронта гражданской войны — Туркестанский фронт был преобразован в Среднеазиатский военный округ. Первый командующий его войсками К. А. Авксентьевский в приказе, посвященном 9-й годовщине Великого Октября, писал:

«Настоящий год ознаменован событием чрезвычайной важности — полной ликвидацией политического басмачества. Объединенными усилиями партийных и советских организаций, Красной Армии и ГПУ, при непосредственной активной поддержке дехканства басмачество, в продолжение 6-ти лет упорно боровшееся за закабаление трудового дехканства эмиро-байской властью, к настоящему дню разгромлено»[68].

В Средней Азии М. В. Калмыков вместе со всей Рабоче-Крестьянской Красной Армией, со всем советским трудовым народом пережил и новую невосполнимую для партии и страны утрату.

31 октября 1925 года от паралича сердца умер Михаил Васильевич Фрунзе.

«Не выдержало его сердце, столько пережившее и бившееся такой пламенной, такой горячей любовью ко всем угнетенным, — обращался Центральный Комитет РКП(б) ко всем членам партии, ко всем рабочим и крестьянам. — Умер большой революционер-коммунист. Умер наш славный боевой товарищ. Умер руководитель победоносных боев Красной Армии. Умер выдающийся ее строитель»[69].

Ветераны Туркестанского фронта, освобождавшие под водительством Фрунзе народы Бухары, Хорезма, Хивы от власти эмиров и баев, от порабощения их заморскими оккупантами, его боевые соратники по борьбе за власть Советов в Заволжье, Башкирии, на Урале, Украине и в Крыму были потрясены кончиной сорокалетнего Председателя Реввоенсовета и Народного комиссара по военным и морским делам СССР.

«Какая жестокая брешь в первой шеренге партии, — писала тогда «Правда Востока». — Какой страшный удар восьмой годовщине Октября».

И в Коканде, где по-прежнему дислоцировался основной штаб 2-й Туркестанской дивизии, в момент опускания тела умершего вождя Красной Армии в могилу на главной площади советской страны войска гарнизона замерли, затаили дыхание, слушая скорбно-торжественную симфонию орудийных залпов, протяжных стонов, фабричных, паровозных гудков и траурной музыки.

Комдив Калмыков в те минуты имел полное право твердо сказать, что исполнил наказ, данный М. В. Фрунзе выпускникам академии, сумел справиться с новой, крайне сложной боевой обстановкой, не дал ей подчинить себя, продолжал упорно учиться сам и вести за собой других.

Командир 13-го стрелкового корпуса, кавалер четырех орденов Красного Знамени И. И. Федько в очередной аттестации на комдива 2-й Туркестанской скажет, что его отличительными чертами являются

«большая трудоспособность, живой интерес к военному делу, энергия, твердость и последовательность в решениях, чуткое отношение к нуждам своих подчиненных»[70].

В те же трудные годы и вверенная ему, Калмыкову, дивизия упрочила за собой высокое звание освободительницы народов Востока, сделала еще более крепкой смычку своих бойцов с широкими массами дехкан и способствовала всемерному обновлению Средней Азии, окончательному утверждению в ней Советской власти.

В канун Первомая 1927 года в Коканд наконец-то приехала жена Калмыкова Зинаида Константиновна. В девичестве она, родившаяся на Одессщине, в семье крестьян-болгар, звалась Златой Карабаджак. Окончив гимназию в Кишиневе, училась на высших женских курсах в Киеве. Там еще в августе семнадцатого вступила в партию. Два года провела на фронтах гражданской. Была чекисткой, затем комиссаром госпиталей Действующей армии.

В этом качестве и застал ее Михаил Васильевич при вступлении в командование 42-й стрелковой дивизией. Бои-походы близились к концу. Пора было подумать и об устройстве личной жизни. Калмыкову сразу же приглянулась красавица-болгарка — военком дивизионной медицины. И ей пришелся по душе степенный усач, смуглолицый, с головой, бритой под Котовского. На Северный Кавказ, в Терскую группу войск направились они уже супругами.

В Москве Зинаида Константиновна уволилась из рядов армии, но вскоре вновь сравнялась в своем положении с мужем — стала, как и он, слушательницей академии. Только не военной, а сельскохозяйственной.

В Тимирязевке курс обучения оказался более продолжительным, и свой академический диплом З. К. Калмыкова получила лишь в апреле двадцать седьмого. По приезде в Коканд сразу же начала трудиться агрономом в окружном земельном отделе. Да переменчива судьба военного человека. Только обосновался по-настоящему на жарком юге, — последовал перевод на крайний северо-запад, в Ленинградский военный округ на должность командира-комиссара 1-го стрелкового корпуса РККА.

Повышение было значительное и почетное. Корпус этот сформировался в июле 1922 года из дивизий, оказавшихся после гражданской войны на территории Петроградского военного округа. Первым его командиром-комиссаром стал В. К. Блюхер, добавивший после службы на Дальнем Востоке к своим прежним высоким титулам и имя героя штурма Волочаевки. С отъездом Блюхера в Китай главным военным советником при революционном правительстве Сунь Ятсена во главе корпуса находился другой видный участник гражданской войны — М. В. Сангурский.