Плоть и кровь - Гарольд Роббинс

Когда рев мотора смолк, Джордана открыла глаза и посмотрела на часы. С тех пор, как она выехала из Канн, прошло 40 минут. Если добираться сушей, у нее ушло бы самое меньшее полтора часа. Кроме того, море успокаивающе действовало на ее нервную систему, и она всю дорогу спала.

Джордана села и потянулась за верхней частью своего бикини. Надевая бюстгальтер, она долго смотрела на себя в зеркало. Покрытая ровным загаром грудь, как и все тело, приобрела золотисто-ореховый оттенок, а соски из розовых сделались цвета спелой сливы. Джордана осталась довольна: груди все еще были крепкими — не как у большинства женщин ее возраста.

Она бессознательно оглянулась на двух матросов у штурвала. Оба прилежно смотрели в сторону, но Джордана была уверена, что перед этим они поедали глазами ее отражение в зеркале обзора. Она усмехнулась и, чтобы подразнить их, приподняла груди руками — соски при этом набухли. Потом застегнула лифчик.

Мимо проплыл водный велосипед с двумя простоволосыми девушками, которые с жадным любопытством и нескрываемой надеждой воззрились на шикарный, стоимостью в 70 тысяч долларов, быстроходный катер. Джордана еще раз усмехнулась, поймав на их мордашках разочарованное выражение, когда они убедились, что она — единственная пассажирка. Она видела их насквозь. Водный велосипед развернулся и медленно поплыл к берегу.

— Алло! — позвали с другой стороны катера.

Джордана обернулась и увидела Жака в миниатюрном моторном ялике. Его светлые волосы выгорели на солнце, загар по контрасту сделался еще темнее. Она молча помахала рукой.

— Я отвезу тебя на берег, — прокричал он. — Ты же терпеть не можешь мочить ноги.

— Сейчас, — крикнула она в ответ и по-французски обратилась к матросам: — Ждите меня здесь. Я скажу, когда ехать обратно.

— Да, мадам, — ответил рулевой. Другой матрос подскочил к Джордане. Она передала ему большую пляжную сумку, где помещались туфли, вечернее платье, транзистор для связи с катером, а также набор косметики, сигареты, деньги и кредитные карточки.

Матрос подтянул ялик к самому борту катера и, передав сумку Жаку, подал Джордане руку. Ялик умчался прочь.

Джордана устроилась на корме. Жак сел напротив, рядом с мотором.

— Извини, что опоздала, — сказала она.

— Ничего. Хорошо спала?

— Отлично. А ты?

— Не особенно. Я чувствовал себя — как это сказать? — совершенно разбитым.

Джордана смерила его пристальным взглядом. Нельзя сказать, чтобы она до конца понимала Жака. Мара представила его как жиголо, но всякий раз, когда она предлагалаему деньги, он обиженно отказывался, уверяя, будто делает это не ради заработка. Он просто любит ее. Но у Джорданы оставались сомнения. Он снял шикарный люкс в «Мирамаре», на правой стороне улицы Круазетт, и взял напрокат новенький «ситроэн». Казалось, он не испытывал нужды в деньгах, никогда не позволял ей платить по счету, как другие мужчины, жиголо или не жиголо. Иногда она ловила его на разглядывании красивых юношей, но, пока она была рядом, он ничего не предпринимал. В одном, по крайней мере, она была уверена: он бисексуал, и, возможно, его настоящий возлюбленный—мужчина, отправивший его на лето на Лазурный Берег. Ее это нисколько не волновало. Она давно пришла к выводу, что бисексуалы—лучшие любовники.

— Разбитым? Это с твоими-то талантами — да никого не подцепить на дискотеке? Вот уж не думала, что у тебя могут быть проблемы.

«Их и нет», — усмехнулся он про себя, вызывая в памяти ночь, проведенную с Джерардом, и чувствуя, как при этих воспоминаниях набухает и твердеет его плоть. Перед его мысленным взором возникла нависшая над ним огромная черная глыба. Потом из темной массы выделилась стройная черная колонна, а из-под кожицы показалась соблазнительная пурпурная головка. Он опрокинулся на спину, словно женщина, высоко задрал ноги и ощутил острое блаженство, когда огромный пенис ворвался в тесное пространство его ануса. Сначала Жак захныкал, а потом закричал, весь во власти мучительного оргазма. И, наконец, брызнула влага, окропляя их животы, туго прижатые друг к другу.

— Смотри, — произнес он вслух, обнажая прямой, твердый пенис, — что ты со мной делаешь. Стоит только увидеть тебя. Этой ночью мне пришлось мастурбировать — целых три раза.

Джордана засмеялась.

— Разве ты не слышал, что это вредно? Можешь перестать расти, если будешь продолжать в том же духе.

Ее веселость не передалась Жаку.

— Когда ты проведешь со мной ночь? Хотя бы одну — чтобы тебе не нужно было постоянно смотреть на часы и мы могли в полной мере насладиться друг другом?

Джордана продолжала смеяться.

— Ишь какой жадный! Ты забываешь, что я замужняя женщина и несу ответственность. Я должна возвращаться на ночь домой, чтобы потом вовремя пожелать детям доброго утра.

— Ну и что случится, если разок пропустишь? — надулся он.

— Тогда я не выполню единственную обязанность, возложенную на меня мужем. Это совершенно исключено.

— Твоему мужу наплевать. Иначе он хотя бы раз за три месяца навестил вас.

В голосе Джорданы послышались металлические нотки.

— Что делает или чего не делает мой муж, тебя совершенно не касается.

Он понял, что слишком далеко зашел.

— Но я люблю тебя. Я с ума по тебе схожу!

Джордана расслабилась.

— Тогда оставь все как есть. А если ты собираешься и дальше забавляться своей игрушкой, поверни лодку обратно в море, чтобы нам не врезаться в берег.

— И там ты поласкаешь меня губами?

— Нет, — резко ответила она. — Пожалуй, я предпочла бы стакан белого вина со льдом.

У Джорданы было приподнятое настроение. Зал в «Пагавайе» был полон. Перед глазами плясали цветные огни. Тяжело бухали ударные. Рок-группа неистово терзала уши. Джордана сделала еще глоток белого вина и посмотрела на другой конец стола, где веселилась компания из четырнадцати человек. Все перекрикивали друг друга и перекрывали гвалт дискотеки.

Жак разговаривал с англичанкой справа от себя. Это была актриса, которая только что снялась с Питером Селлерсом и теперь вместе с другими нагрянула сюда на уикэнд из Парижа. Джордана познакомилась с ними на пляже. Они вместе поужинали в ресторане «Гавань», а потом отправились на дискотеку.

Она была недовольна Жаком, ее начинала раздражать его самоуверенность. В нем было что-то бабье, и уж во всяком случае он полагал, что весь мир вертится вокруг его драгоценного инструмента. Это уже приелось, но, кроме случайных связей с мужскими особями, в ее теперешней жизни не было ничего такого, на что можно было бы опереться. От скуки она начала покуривать травку: как правило, одна, но когда англичанка предложила ей затянуться в дамском туалете, Джордана ответила согласием.