Сыны анархии. Братва - Кристофер Голден

Тринити и Олег не останавливались, пока не дошли до Джекса. Русский поглядел на оружие Пыра, а затем Рыжего, но доставать свою собственную пушку даже и не подумал. Окна вестибюля оставались темными, но внутри наверняка кто-то еще целится в пикап, и Олег понимал, что посетители не станут предпринимать никаких глупостей.

– Привет, Тринити, – сказал Рыжий, настороженно кивнув.

– Рыжий, – улыбнулась она. Потом представила его и Пыра Олегу, будто они на чертовом котильоне, а не на парковке брошенного отеля, битком набитого русскими бандитами.

Пушка в руке Рыжего внезапно стала очень легкой, словно хотела взмыть к небесам по собственной воле.

– И чё за дела, Джекс?

Под бдительными взглядами Олега и Тринити Теллер подошел к Пыру и протянул руку. Ирландец вернул Джексу его «глок», и тот сунул пушку за пояс сзади. А потом поднял руки, как фокусник, демонстрирующий, что у него ничего не припрятано в рукавах, и повернулся к Олегу:

– Ну как, это проблема?

Олег покачал головой с непроницаемым видом. Уклончиво.

Джекс вроде бы воспринял это как благоприятный знак, хотя наверняка не скажешь.

– Пыр, вы с Рыжим гоните тачку обратно к месту, где мы спрятали ваши байки, – распорядился он.

– Ни за что, – оцепенел Рыжий.

– Хочешь бросить байки там? – уставился на него Джекс.

– Я поеду, – заявил Рыжий. – А Пыр может остаться.

Ирландец покачал головой – очевидно, этот план понравился ему ничуть не больше.

– Как ты собираешься закинуть байки в кузов в одиночку?

– Порыскаю вокруг, найду что-нибудь в качестве помоста. Что-нибудь придумаю.

Джекс терзался сомнениями, но не спорил, и Рыжий понимал почему. Может, план и не блестящий, но другого все равно нет.

– Полчаса, – произнес Рыжий, позаботившись, чтобы это расслышали и Олег с Тринити, и прошел к водительской стороне автомобиля в полном убеждении, что они совершают ошибку. Если на самом деле «Братве» нужен труп Джекса Теллера, он только что преподнес им себя на блюдечке с голубой каемочкой. Это чертовски здоровенное если.

Отъезжая, Рыжий то и дело бросал взгляды на силуэты в зеркале заднего вида, пока они не скрылись в убегающей тьме.

– Глупо, глупо, – ворчал он, думая, что надо было вырубить Олега, схватить Тринити и зашвырнуть ее в кузов. Правда, по девчонке не скажешь, чтобы она хотела уехать, – не говоря уж о том, что добраться до машины, не попав под обстрел, вряд ли удалось бы. Рыжий твердил себе, что все будет в порядке, что они даже толком не знают, чью сторону держат люди Соколова, но на самом-то деле он не сомневался, что знают.

И Рыжий давил на акселератор все сильнее, летя сквозь ночь, когда восточный горизонт уже забрезжил предвестьем рассвета.

Тринити заставила себя дышать глубоко и ровно. Считаные минуты назад она мирно спала, а теперь сон как рукой сняло. Она потерла слипающиеся, зудящие глаза и вгляделась в натужную неопределенность, зависшую в пространстве между Джексом и Олегом. Предрассветный небосвод окрасился в безупречный цвет индиго, чернота выцвела до глубочайшей синевы, и звезды начали исчезать, словно приближающийся день задувал их одну за другой.

– Надо поговорить, – сказал Джекс. Натура у него лаконичная; он из тех, кто считает, будто люди должны с ходу угадывать его планы и желания.

– Джекс…

– Выследить тебя было нелегко, – продолжал он, мельком бросив взгляд на Олега и Пыра. – Эта ситуация… у нее фитили горят с обоих концов. Мне надо кое-чего сказать, и ты должна выслушать это сейчас, пока не случилось то, что случится.

– Ты мне тут не нужен, Джексон Теллер, – отрезала она, и от ее недовольства ирландский выговор проявился еще отчетливее. – Я прекрасно могу сама о себе позаботиться.

Поджав губы в тоненькую ниточку, Джекс вскинул голову. Тринити пришло в голову, что он воображает себя этаким рыцарем на белом коне, мчащимся спасать принцессу от дракона. Впрочем, какой бы опасности ни подвергло его прибытие их обоих, теперь, когда он рядом, Тринити действительно ощутила себя более защищенной. Но ни за что не признается ему в этом.

– Ты крутая, Тринити, – проронил он. – Но не пуленепробиваемая. Я одолел дальний путь. И прошу всего лишь пару минут потолковать.

Тринити медленно кивнула.

– Только дай мне секундочку.

Взяв Олега за руку, она отвела его в сторонку, ближе к южному концу парковки, прочь от Джекса с Пыром. Подальше оттуда, где их могли бы подслушать братки Олега. Взгляд его был по-прежнему тверд и остер, как кремень, и на Тринити он смотрел, будто на едва знакомую особу, да к тому же мало ему симпатичную.

– Тринити… – начал было Олег.

И тут она ударила его кулаком в грудь. И еще раз.

Олег хотел схватить ее за запястье, но Тринити опустила руку.

– Ты же знала, что у нас были дела с САМКРО… – заморгал он.

– И не хотела, чтобы эти дела были нашими. Я белфастская девчонка. Я ни разу не бывала в Калифорнии. У Джекса и у меня общий отец. До недавнего времени мы даже в глаза друг друга не видели. И я хочу, чтобы САМКРО встревало между тобой и мной, ничуть не больше, чем «Подлинная ИРА», «Братва» или любое другое братство на свете, верность которому может помешать нашей верности друг другу. А теперь я вижу, как ты смотришь на меня каменным взглядом, и хочу отхлестать тебя по твоей глупой роже.

Олег со вздохом провел ладонями по голове, склонив ее к Тринити, и застонал.

– Мы могли убить твоего брата, – негромко проронил он, и, когда снова поднял глаза, взгляд Тринити был преисполнен печали. – Ты не хочешь вмешивать в наши отношения других людей, но что, если бы мы его убили? Была бы история между САМКРО и моими людьми по-прежнему не в тему?

Тринити смотрела на него во все глаза. Даже стоя спиной к Джексу и Пыру, она чувствовала, что они наблюдают за ней и Олегом. Все должно было обстоять совсем просто. Ей вовсе не следовало бы выбирать между семьей и любовью. Правда в том, что Джекса она толком и не знает, а ее чувства к отцу и его наследию в «Сынах анархии» в лучшем случае весьма запутанны. Но мать всегда учила ее ставить семью на первое место, превыше всего.

– Так это ваши люди наехали на него? – тихонько спросила Тринити.

Переминаясь с ноги на ногу, Олег бросил взгляд в сторону отеля.

– И что теперь? – поинтересовалась Тринити.

– Теперь посмотрим, считает ли Кирилл, что убить Лагошина важнее, чем узнать, что на самом деле стряслось с Виктором Путловым, представлявшим интересы русских в этом уголке мира.

Тринити задрожала. Восточный горизонт окрасился желтизной и золотом – цветами, возглашающими скорый восход солнца. Положив ладонь Олегу на грудь как раз в том месте, куда ударила его, она чуть растопырила пальцы и вымолвила:

– Он мой брат.

Олег кивнул, но тут же отвел взгляд, чтобы она не смогла ничего прочесть по его глазам.

– Не затягивайте, – бросил он, адресуясь скорее к Джексу, чем к Тринити, уже шагая к дверям вестибюля. – Если хотите услышать, что имеет сказать Лука, лучше заходите, пока он еще жив.

14

Джекс ждал ее, сунув руки в карманы. Тринити провожала Олега взглядом, пока тот не вернулся в серый сумрак отеля, а затем повернулась к Пыру. Кивнув ей, ирландец направился ко входу в вестибюль, чтобы встать там, на ходу закуривая сигарету. Близящийся рассвет окрасил мир в тон сепии, и в этом свете Тринити выглядела суровой и прекрасной в равной степени, и Джекс видел ее смятение – любовь к этому человеку, которого она избрала.

«Я в списке ее забот номер последний», – подумал он. Тринити сунулась в самый центр тихой, миниатюрной боевой зоны в пустыне. Может, она и не знала, во что впутывается, но Олег-то знал, и если он любит Тринити, то мог бы не допустить ее до этого. Должен был не допустить.

Джекс не вынул рук из карманов, когда Тринити подошла.

– Ты не сказала Олегу и его дружкам, кто ты такая.

– Я им сказала, кто я, – возразила Тринити. – Не сказала только, кто ты такой и кем был мой отец. Это казалось несущественным. Это вроде как наши разговоры про Белфаст – типа, от них больше вреда, чем пользы.

– Рад видеть тебя, Тринити, – улыбнулся Джекс.

Со вздохом покачав головой, девушка обхватила его руками, вынудив Джекса вытащить руки из карманов, чтобы ответить на объятья. Тринити чуточку дрожала, и он прижал ее к себе покрепче.

У него есть сестра. С этой мыслью надо пообвыкнуться, но здесь и сейчас, видя и осязая ее во плоти, он ощутил настолько крепкую связь, какой и вообразить не мог.

– Жаль, что ты не знала Томми, – тихонько проронил он.

Тринити отстранилась, по-прежнему держа одну ладонь на его предплечье.

– Мне тоже.

– Если переживем все это, надо нам узнать друг друга получше, – кивнул Джекс.

Она улыбнулась, но чуть заметно, словно ни на йоту не верила, что оба они сумеют распроститься с «Братвой» живыми и здоровыми.