Говорящая муха - Сергей Белкин

Андрей вышел из здания школы, прошел по дорожке от крыльца до ворот, оглянулся: на крыльце стояла Серафима Константиновна.

Он вышел на улицу и, больше не оглядываясь, пошел по тротуару в сторону ближайшей станции метро.

Теперь предстояло как-то вернуться на корабль.

Душа возвращалась в ад. По крайне мере, - в чистилище.

Андрей шел по тротуару, все еще охваченный эмоциями. Он думал о дочери, о себе, о своей жене и - увы - о теще, которая поломала-таки его жизнь.

Из ворот соседнего дома выехала машина и, вместо того, чтоб пропустить пешехода, то есть его, нагло затормозила прямо перед Андреем, перегородив тротуар.

Андрей остановился. В это же мгновение кто-то сзади схватил его за руки и ударил по голове.

Дверцы машины открылись, и Андрея отработанным приемом забросили на сиденье.

Машина тронулась с места.

Часть XIX.

Андрей очнулся в знакомом, как ему показалось, зиндане. Руки за спиной были закованы в наручники. Хоть и было совершенно темно, он был уверен, что находится снова в том же подвале, на той же даче.

Он лежал и думал, что самое лучшее, что может с ним сейчас произойти, это мгновенная смерть.

Но смерть не приходила. Вместо этого пришли те же двое - отморозок и "металлист". Правда, на этот раз оба были в какой-то камуфляжной форме.

-- Пошли, - сказал отморозок, и они, подхватив Андрея, резко поставили его на ноги.

Потом повели его по лестнице вверх. "Однако, я ошибся, - подумал Андрей, - это другой дом. Там была не такая лестница. Это вообще, какой-то старинный дом".

Его втолкнули в маленькую обшарпанную комнатенку и провели в пустой угол.

-- Садись на пол, - сказал отморозок.

Андрей сел на дощатый, замызганный пол. Его резко развернули спиной к стене и еще одними наручниками приковали к трубе, проходившей снизу вверх через угол комнаты.

В комнате стоял однотумбовый старый канцелярский стол, два стула рядом с ним и обычный конторский шкаф. На полу под столом валялись какие-то бумаги, папки, старые газеты. Над дверью, свисая на провде, торчащем из стены, горела единственная лампочка. Откуда-то доносилась музыка, чувствовался запах пищи и пищевых отходов. Все напоминало подсобку какой-нибудь захудалой столовки.

В комнатенку вошел Александр Александрович.

-- Добрый день, милейший Андрей Васильевич. Прежде всего, хочу искренне поблагодарить вас. Мало кто в моей жизни доставлял мне столько сильных эмоциональных переживаний. Вы вынудили меня переживать и волноваться, но вы же и вернули мне счастье упоительного мгновения - достижения цели! Вы вновь у нас - это великолепно. За это вас ждет награда: скоро, очень скоро ваши мучения, тревоги и волнения прекратятся навсегда. Как говорил Воланд - по совершенно другому, впрочем, поводу - вы заслужили покой. Вечный покой.

-- Вам все равно придет конец.

-- Андрей Васильевич, нельзя же быть таким забывчивым - мы с вами этой темы уже коснулись во время последней встречи. Или вы имеете в виду что-то другое? Вполне вероятно, что вы сможете добавить что-нибудь новенькое. Скоро привезут наше чудесное лекарство, облегчающее ведение откровенных разговоров, и мы с вами побеседуем о событиях последних дней. Вы мне снова все расскажете. Мне действительно интересно знать как можно больше о моем скором конце и о тех людях, которые вас все это время где-то прятали и которые пытаются установить за нами тотальную слежку. Кто эти люди, Андрей Васильевич? Может, начнем, не дожидаясь лекарства? Вот и магнтофончик у меня уже на готове, - с этими словами он достал из кармана портативный диктофон и положил его на стол.

-- Да, сволочь, я убедился, что с помощью вашей химии вы можете узнать все. Но уж не жди от меня добровольных признаний. Когда вы отравите мой мозг, парализуете мою волю, говорить буду не я, а мое тело. А, впрочем, чтоб ты поскорее издох, сволочь.

-- Собака лает, - ветер носит. А вот и лекарство.

В комнату вернулся отморозок с кейсом. Он открыл его, положив на стол, и выложил все те же принадлежности: ампулы, коробочки, ванночку. Отморозок стал доставать шприц и готовиться к инъекции.

-- Мы сейчас заодно узнаем, как и почему эта дура решила тебе помочь. Теперь вот, вместо нее лечить тебя будет не квалифицированная медсестра, а грубый, малообразованный медбрат. Сам же и виноват. Ну-с, приступайте, а я приду попозже.

Александр Александрович ушел, а отморозок остановился перед Андреем, держа в руке шприц, наполненный препаратом. К Андрею подошел "металлист" и, резко взмахнув рукой, ударил его чем-то тяжелым по голове. Андрей обмяк. Отморозок, присев на корточки, взял его руку и несколько раз ткнул иглу в то место, где должна была быть вена. Однако, пока на помощь не пришел "металлист", сделавший из веревки подобие жгута, он не мог ввести иглу внутрь вены. Наконец, ему это удалось. Он ввел препарат, и, после этого, они оба сели на стулья, закурили, и стали ждать, когда вернется Александр Александрович.

-- Ну, что, готово? - спросил Александр Александрович, вернувшись в комнату минут через пятнадцать.

-- Все готово, - ответил отморозок.

-- Вы ему башку не проломили? Башка пока нужна целой.

-- Не-е, все в норме. Мы же резиной глушили.

-- Знаю я вас. Вы и резиной череп проломите. Поверните его на спину. Снимите пока наручники, и положите руки за голову. Да, вот так. А теперь снова наденьте наручники и - к трубе. Теперь что-нибудь подложите ему под голову. Да хоть бы и вот эту стопку газет. Отлично. Потри ему уши. Начинаем.

Допрос продолжался не менее часа. Андрей время от времени частично осозновал свое состояние, но ничего не мог поделать. Ни рукой, ни ногой пошевельнуть он не мог. Он слышал вопросы и понимал, что он на них отвечает, но как-то повлиять на этот процесс, он был не в силах. Он даже, как ему казалось, видел все происходящее как бы со стороны, но не мог при этом открыть глаза.

Наконец, над ним кто-то склонился и опять начал растирать ему уши, пальцами поднимать ему веки. Он все это чувствовал, но тело не слушалось слабых команд его парализованной воли. Он понял, что ему опять вводят шприц в вену и, вскоре, снова провалился во тьму и тишину.

Сначала к нему вернулся слух. Послышался лай собаки. Андрей осторожно приоткрыл глаза.

Он лежал на диване в незнакомой комнате. Комната напоминала большую веранду неправильной формы. Стены и потолок обшиты вагонкой. Широкие окна занавешены светлыми шторами. Под окнами стояло несколько больших кадок с древовидными растениями - то ли фикусы, то ли что-то еще - Андрей не знал их названий. Деревянная винтовая лестница вела на второй этаж.

В комнате никого не было.

Он встал, осмотрелся. Из комнаты , рядом с винтовой лестницей, куда-то вела дверь. Она была не очень плотно прикрыта, но явно не заперта. Андрей не стал ее пока трогать и подошел к лестнице. Наверху была видна закрытая дверь на втором этаже, а лестница поднималась еще выше. Голова кружилась, и зрение как-то медленно "настраивалось на резкость".

Андрей подошел к окну и отодвинул занавеску. Был виден высокий глухой каменный забор с запертыми воротами и калиткой, собака, продолжающая лаять неизвестно на кого, была также видна дорожка, ведущая от дома к калитке и великолепный, ровный газон.

Андрей вернулся к двери и, открыв ее, вышел в холл. Направо был коридор, ведущий, видимо, к входной двери. Прямо и налево были другие двери и коридры. Судя по всему, дом был немаленьким. Андрей пошел дальше, и неожиданно заметил, что в холле прямо перед ним сидит в кресле и молча улыбается, глядя на него, тот самый Гена, с которым он проводил последние дни на корабле.

-- Ну, что, Андрюша, как ты себя чувствуешь, - спросил Гена.- Действительность осознал?

-- Нет. Точно могу сказать, что пока еще не осознал. Гена, это в самом деле ты?

-- Я, братец, я. Ты спасен и все в порядке. Иди, ложись, - тебе надо лежать. Так сказала Тамара Леонидовна и приказал Олег Николаевич. Сейчас я его позову, а ты ложись.

Гена проводил Андрея обратно, а сам поднялся по лестнице наверх. Вскоре послышались голоса, и сверху спустился Олег, а за ним женщина в белом халате. Видимо, врач. Последним спустился Гена.

-- Ну, здравствуй. Как ты себя теперь чувствуешь, - спросил Олег. - Ты, конечно, заслуживаешь наказания, но родился ты под счастливой звездой. Встать можешь?

-- Запросто...

-- Разреши тебе представить: Тамара Леонидовна, наш врач. Томочка, нам надо посекретничать, потом ты им займешся по полной прграмме.

-- Хорошо, Олег Николаевич, - ответила она и вышла из комнаты.

-- Ну, дважды герой. Объясни-ка свой героический поступок.

-- Олег, пойми, я не мог уйти, не повидавшись с дочерью...

-- А мы, по твоему, такие сволочи, что ну никак не могли бы этого тебе позволить? - спросил Олег.