Новейшая история России - Владимир Шестаков

8 июля ушел в отставку близкий кадетам премьер-министр князь Г. Е. Львов. Временное правительство официально объявило Июльские события результатом «заговора большевиков с целью вооруженного захвата власти». 7 июля был издан указ об аресте В. И. Ленина и других большевистских вождей. Большевики перешли на нелегальное положение. Ленин не рискнул отдать себя в руки правосудия и скрылся сначала в Разливе, а затем в Финляндии. Опасность военного переворота заставила власть принять ряд других жестких мер. В Петрограде было объявлено военное положение, воинские части, участвовавшие в демонстрации, были расформированы, закрыты некоторые большевистские газеты. Запрещались уличные собрания и шествия. 13 июля 1917 г. в газетах было опубликовано сообщение о восстановлении на фронте смертной казни и военно-революционных судов, однако репрессивные меры не носили последовательного характера, для этого власть не располагала необходимым механизмом их реализации. Лишь 24 июля удалось сформировать второе коалиционное правительство. Пост премьер-министра в нем получил 36-летний А. Ф. Керенский, за которым сохранился портфель военного и морского министра. Заместителем главы кабинета и министром финансов стал член кадетской партии Н. В. Некрасов. Всего в новый кабинет вошли 7 социалистов, 2 члена радикально-демократической партии и 4 кадета. Главными условиями их вхождения в правительство стали требования войны «до победного конца», восстановления дисциплины в армии и борьбы против «экстремистов». Получив от ВЦИК неограниченные полномочия для восстановления дисциплины и титул «правительства спасения революции», социалистическое правительство не спешило ими воспользоваться, пытаясь, вопреки обстоятельствам, вести страну демократическим путем к Учредительному собранию, противостоя и левой и правой опасности. В результате такой либеральной позиции центральные и местные структуры большевистской партии продолжали действовать. Л. Д. Троцкий, Ф. Ф. Раскольников, Ремнев и другие арестованные партийные лидеры большевиков вскоре были выпущены. Проходивший с 26 июля по 3 августа VI съезд РСДРП (б) работал фактически легально.

Большевики оценили происшедшие события как конец двоевластия и установление буржуазной диктатуры. На съезде лозунг «Вся власть Советам!» был снят и взят курс на подготовку вооруженного восстания.

После «июльского шока» в обществе начинают расти настроения в пользу «сильной руки», способной противостоять распаду. А. Ф. Керенский, по мнению правых, не годился на роль диктатора. Умный политик и одаренный оратор, премьер, по мнению его противников, был человеком безвольным. Будучи «заложником демократии», он не мог, а главное – и не хотел строить сильную власть.

В отличие от А. Ф. Керенского жесткими качествами обладал генерал Л. Г. Корнилов. Назначенный 19 июля на пост Верховного главнокомандующего вместо генерала А. А. Брусилова, он был весьма популярен среди офицерства. В Февральские дни он зарекомендовал себя человеком, преданным революции. Назначением Корнилова Керенский рассчитывал восстановить дисциплину в армии, а заодно и укрепить свою власть. Предложенная Корниловым программа нормализации положения в России через милитаризацию страны – создание «армии в окопах», «армии в тылу», «армии железнодорожников» – нашла в целом поддержку у Керенского. Вероятнее всего, Корнилов и Керенский расходились не столько в понимании необходимости «сильной власти» и даже не в определении ее сути, сколько в роли, которую отводили в ней друг другу. Не случайно после Государственного совещания в Москве, созванного 12 августа Временным правительством с целью объединения центристских сил, отношение Керенского к планам Корнилова становится более прохладным, так как на нем главной фигурой становится Корнилов, а не Керенский.

На Корнилова стали возлагать надежды крупные предприниматели, его поддерживали высшие слои офицерства, объединенные Всероссийским союзом офицеров армии и флота, верхи казачества.

Судя по имеющимся свидетельствам, генерал Корнилов наивно стремился подпереть властную структуру со стороны. С болью воспринимая нарастающую разруху и анархию, боевой генерал видел в диктатуре единственный выход из духовной и политической слабости власти. Не стремясь к личной власти, Корнилов вопрос о формах этой власти ставил в зависимость от развития ситуации в стране, от возможности достижения соглашения с премьер-министром, не исключая установления диктатуры даже во главе с Керенским. В разработанном окружением генерала плане установления в России новой формы правления предполагалось поставить во главе страны Совет народной обороны, в состав которого наряду с самим Корниловым, генералом М. В. Алексеевым, адмиралом А. В. Колчаком входил на правах заместителя председателя А. Ф. Керенский.

В атмосфере, когда, по словам А. И. Деникина, «все ждали, все хотели изменения порядка государственного управления», когда «русская либеральная демократия проявила удивительное отсутствие прозорливости», представители которой «оставались теплыми среди холодных и горячих», корпус Корнилова и офицерские организации, невзирая на преобладание в командном составе их элементов более правых, являлись… в силу сложившейся обстановки и характера организующего центра, орудием либеральной демократии».

Уверенный в поддержке своих начинаний Керенским, Корнилов вечером 24 августа назначил генерала А. М. Крымова командующим Отдельной (Петроградской) армией. Крымову было приказано, после того как произойдет ожидавшееся «выступление большевиков», занять столицу и разогнать Петросовет. На следующий день на Петроград планировалось двинуть другие части с фронта.

Большинство государственных деятелей и политиков были на стороне Корнилова – одни активно, другие пассивно. Высшее командование армии ожидало только сигнала, чтобы открыто поддержать его. Власть уходила из рук Керенского, и он в последний момент отказался от блока с Корниловым, фактически предав его. 26 августа на заседании правительства Керенский заявил о мятеже Корнилова, а на следующий день сместил генерала с поста Верховного главнокомандующего. Корнилов приказу не подчинился. Отвергая предъявленное ему обвинение в заговоре и мятеже, он заявил о том, что действовал с «ведома правительства». В заявлении Корнилова, переданном утром 28 августа по радио из Ставки, говорилось, что «ему, сыну казака-крестьянина, лично ничего не надо, его цель – довести народ до Учредительного собрания, на котором и будет выбран уклад новой государственной жизни». Не имея достаточных сил, Корнилов не представлял серьезной опасности для правительства.

Для противодействия Корнилову Керенский обратился к демократическим силам страны с призывом защитить завоеванные свободы от военной диктатуры. Для борьбы с корниловщиной правительство пошло на вооружение рабочих. Солдатские и рабочие низы увидели в выступлении Корнилова попытку вернуть старый режим. Самую непримиримую позицию к корниловцам заняли большевики, в корниловские части были посланы агитаторы. Не дойдя до Петрограда, корниловские войска фактически стали небоеспособными. 31 августа, осознав безвыходность положения, генерал Крымов, которому был поручен разгром Петросовета, покончил с собой.

1 сентября в Ставке генерал М. Н. Алексеев по приказу Керенского арестовал Корнилова. В этот день Временное правительство, пытаясь укрепить свой пошатнувшийся авторитет, объявило Россию республикой и сформировало для восстановления «потрясенного государственного порядка» так называемую Директорию, коллегию из пяти членов правительства во главе с премьер-министром А. Ф. Керенским.

Корниловские события полностью изменили ситуацию в стране. Правые, потерпев поражение, больше не могли оказывать давление на правительство. На политической арене остались лишь левые силы. Провал выступления Корнилова привел к стремительному нарастанию «разрухи и развала», с которыми генерал пытался покончить. Наступил полный паралич всей законодательной и политической власти.

Начало нового этапа революции. С изменением настроений, вызванных корниловскими событиями, перед большевиками неожиданно открылись новые перспективы. Политический маятник вновь качнулся влево. Авторитет большевиков в массах резко возрос. По свидетельству Ф. Ф. Раскольникова, «слово „большевик“, которое после июльских дней стало ругательством, теперь превратилось в синоним честного революционера, единственного надежного друга рабочих и крестьян».

Процент голосовавших за большевиков на выборах в сентябре в районные думы в Москве дошел до 51,5, тогда как число голосов, поданных за кадетов, сократилось в 3 раза. В других городах картина была сходной. Хотя эсеры и меньшевики преобладали во ВЦИКе, большевики смогли завоевать большинство мест в Петроградском и Московском советах. 25 сентября Н. С. Чхеидзе, возглавлявший Петроградский совет, уступил место председателя примкнувшему к большевикам «межрайонцу» Л. Д. Троцкому, который становится практическим руководителем готовящегося переворота. Уже через неделю Петроградский совет вынес резолюцию о передаче всей власти Советам. В условиях, когда большевики не скрывали своих намерений немедленно начать социалистические преобразования после перехода всей власти к Советам, этот призыв был расценен демократическими силами как призыв к неминуемой гражданской войне. Большинство из них исходили из того, что без участия буржуазии в государственных и общественных делах распад в стране лишь ускорится.