Мир Расмус. Потомок воина (СИ) - Шестак Игорь

Но плану Роба не суждено было осуществиться. Со стороны входа послышалась какая-то возня, а затем в пещеру вошел Кормак, позади которого два человека в зеленых балахонах волочили тело очередного пленника, который, по-видимому, находился без сознания. Верзила тут же буквально отскочил от клетки, его лицо на миг приобрело испуганное выражение. Затем он, не оборачиваясь, отошел куда-то вглубь пещеры. Тем временем к Кормаку подбежал какой-то человек, и они начали совещаться. До Роба долетали отдельные обрывки фраз, но и по ним смысл разговора был понятен:

— … происшествий не было? — спросил Кормак.

— Нет, апостол. Все пленники на месте, мы уже готовы к…, - ответил его собеседник, невысокий и довольно худой человек с узким лицом, которое придавало ему неуловимое сходство с хорьком или лаской. Окончание фразы Роб не услышал.

— Хорошо. Скоро начнем. Жертв теперь как раз восемнадцать, — кивнул Кормак на тело последнего пленника, которое его люди как раз дотащили до одной из клеток и запихнули туда. — Собери верующих. Негоже заставлять Великого ждать.

— Будет исполнено, апостол, — и с этими словами худой человек коротко поклонился и вышел из пещеры.

Кормак же медленно прошел вдоль клеток, разглядывая пленников. Его взгляд мазнул по Робу, но если темный апостол и узнал его, то никак это не показал. Юноша же не сомневался, что именно Кормак и возглавляет эту шайку, или культ, учитывая статую темного божества в пещере. Тот тем временем, пересчитав пленников, миновал пространство, где стояли клетки, и скрылся где-то в глубине пещеры. А со стороны входа к алтарю потянулись фигуры в зеленых балахонах.

Через некоторое время культисты заполнили пещеру. Их оказалось около полусотни, и почти все были вооружены.

Люди в зеленых балахонах окружили алтарь со статуей змея и опустились перед ним на колени. Еще через некоторое время появился Кормак, уже в темно-зеленом балахоне. В отличие от остальных, его балахон явно выглядел богаче и был сделан более искусно, к тому же на нем золотом были вышиты непонятные символы, от взгляда на которые у Роба начали слезиться глаза. В руках Кормак нес странный волнистый кинжал с серебряной рукоятью, в гарду и навершие которого были вставлены крупные изумруды, будто сиявшие изнутри.

Пройдя мимо коленопреклоненных фигур, Кормак поднялся и встал перед алтарем. Обернувшись к культистам, он воздел над головой кинжал и зычным голосом произнес:

— Братья! Настала пора великого праздника для всех истинно верующих. Сегодня, в этот день, мы принесем великому Шесс`зару обильную жертву — восемнадцать душ. Да услышит нас Великий, и да наградит своих верных слуг могуществом и силой. А теперь начнем молитву.

С этими словами все сидящие в пещере культисты хором затянули заунывное песнопение, изобилующее шипящими звуками. Сидящие ближе всего к огромным жаровням метнули в них какие-то небольшие мешочки, и дым приобрел зеленоватый оттенок и очень скоро буквально заполнил всю пещеры.

От дыма у Роба заслезились глаза, стало тяжело дышать. Казалось, он просачивается всюду. Рядом закашлялась Ленор. Чтобы защититься от едкого дыма, юноша оторвал от своей туники кусок ткани и показал девочке, что тканью нужно закрыть нос и рот, а затем сделал это и сам. Дышать после этого стало чуть легче, но зеленые испарения были все равно невыносимы. Однако культисты, казалось, и вовсе их не замечают и не испытывают никакого дискомфорта.

Молитва продолжалась минут двадцать, культисты то затягивали песнопения, то срывались на шепот, то вообще издавали звуки, похожие на шипение рассерженного клубка змей. Роб уже начал гадать, когда это все закончится, как вдруг воздух в пещере будто потяжелел, и было это не из-за дыма.

Юноша ощутил давление на свои плечи, будто какая-то невидимая сила пыталась пригнуть его к земле. А еще он почувствовал присутствие в пещере кого-то или чего-то темного. Чего-то злобного, и одновременно голодного. Будто на Роба из темноты уставились глаза кого-то одновременно ужасного и могущественного. Рядом тихонько захныкала Ленор, и юноша сжал ее ладошку своей, стараясь утешить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кормак тем временем вновь вскочил на ноги и завопил:

— Великий услышал наш зов. Возрадуемся, братья! Да начнется жертвоприношение, — после чего указал острием кинжала на клетку недалеко от клетки Роба. — Привести жертв!

Тут же несколько культистов вскочили со своих мест и подбежали к клетке, на которую указывал их лидер. Открыв ее, они выволокли наружу тела двух пленников — солдата в форме герцогства и последнего, восемнадцатого по счету. Оба оставались без сознания, и культисты просто протащили их по полу пещеры, а затем положили перед алтарем.

Кормак схватил первого из них, солдата, и положил его на алтарь так, чтобы голова пленника свешивалась с алтаря. Затем, подставив к алтарю один из сосудов, Кормак схватил жертву за руку и, взмахнув кинжалом, сделал глубокий порез на вене. Держа руку пленника над сосудом, лидер культа наполнил его, после чего подставил другой сосуд, на этот раз четко под головой пленника.

— Не смотри, — шепнул Роб дрожащей от страха Ленор, заслоняя ее от омерзительной картины жертвоприношения.

Кормак же, схватив солдата за волосы, запрокинул его голову, а затем быстро и безжалостно перерезал горло от уха до уха. Кровь из раны хлынула в сосуд, быстро наполнив его, после чего лидер культа пинком скинул мертвое уже тело с возвышения, на котором находился алтарь, и, взяв два наполненных кровью сосуда, вылил их содержимое на статую змея. Выплеснувшаяся из них кровь зашипела на черном металле статуи, будто вода, попавшая на раскаленный камень, а затем впиталась без следа.

— Шииш-сах-ша, — прошипел Кормак, воздев кинжал, и культисты ответили ему приветственным ревом, столь громким, что от него на миг заложило уши.

Ленор испуганно сжалась рядом с Робом. Лидер культистов тем временем проделал то же самое со вторым пленником, сначала наполнив его кровью один сосуд, а затем и другой. Трупы тем временем скинули куда-то за статую темного божества. Оба пленника так и не пришли в сознание, к счастью для них, они не испытывали боли и страха. Чего нельзя было сказать о тех, до кого очередь еще не дошла.

Среди сидящих в клетках людей началась паника. Еще с начала церемонии некоторые пленники принялись плакать и причитать, другие проклинали и оскорбляли культистов, третьи молили отпустить их, обещая, предлагая, моля, грозя. На них не обращали ровно никакого внимания. Сейчас же, видя, что сделали с двумя бесчувственными пленниками, и что, скорее всего, ждет каждого из них, пленники стали еще громче вопить, плакать и причитать. Но были и те, кто от отчаяния перешел к действиям.

В одной из клеток трое крепких на вид мужчин, будто обезумев, принялись буквально бросаться на прутья в надежде расшатать их. Кормак что-то заорал, и несколько культистов повскакивали со своих мест и подбежали к этой клетке. Открыв ее, они повалили мужиков на землю и принялись избивать их своими железными посохами. Причем пленники от ужаса даже не сопротивлялись, лишь сжавшись на полу под ударами своих пленителей. Через некоторое время культисты прекратили избиение, и, подхватив всех троих, потащили их к алтарю. Остальные сидящие в клетках тут же затихли, боясь, как бы на них не обратили внимание раньше срока, плач и причитания стали гораздо тише.

Тем временем Кормак махнул рукой, и жертвоприношение возобновилось. Культисты снова затянули песнопения, а их лидер поочередно казнил троих дрожащих от ужаса, но даже не пытающихся сопротивляться мужчин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От подобной картины Роб скривился от отвращения. Да, он понимал, какой ужас завладел всеми в этой пещере, кроме, разве что, поклонников темного бога, но эти трое даже не пытались сопротивляться, пока их резали, словно овец на бойне. И это при том, что трое принесенных в жертву были рослыми мужчинами, от тридцати до сорока лет на вид, довольно крупного телосложения, и уж точно могли бы доставить некоторые неудобства своим пленителям. Понятно, что это бы их не спасло, но, по мнению юноши, лучше было умереть, сопротивляясь до конца, чем покорно ждать своей участи.