Сиделка (СИ) - Ши Катерина

— Вон там дом какой-то стоит, — махнул рукой в сторону зарослей Гена, — ага, а вон и макушки ребят.

Через несколько минут мы тоже засели в засаде, интересуясь, как обстоят дела и почему, собственно, мы все еще здесь, если нужно вызволять Алю?

Парень, который сидел дальше всех, слушал что-то в наушниках и, на мгновение, оторвавшись от своего дела, сказал:

— Можно!

И мы, как и полагается рыцарям в доспехах, поспешили к старому домику на берегу реки, а нет, это было озеро. Река шла чуть дальше и делала крутой поворот в сторону.

Глава 23

Альбина

Когда машина остановилась, то я уже не чувствовала онемевших ног и спины. Из салона машины буквально вывалилась, глубоко вдыхая свежий воздух и стараясь хоть как-то размять свои конечности. На глазах моментально навернулись слезы, так плохо мне было несколько лет назад, но эта боль и та не стоят рядом. Тело, после многочисленных ударов, ныло и болело, ноги подкашивались. И, сколько бы меня на них не ставили, я все время оседала на землю.

— Вот черт! — выругался Сергей, который уже давно успел содрать с лица маску и снять с головы шапочку, — придется нести.

Да, нес он меня вниз головой, перекинув через плечо. И это совсем не напоминало то, как было раньше. Ни нежности, ни заботы не было в его жесте, только ненависть и злость. Второй парень, что вел машину, был мне незнаком, но я и не смотрела на него, больше думая о том, что встречу с отчимом просто не перенесу.

Когда мы спустились в низ, голова начала кружиться, но Сергей вовремя поставил меня на ноги. Лучше, конечно, не стало, за то смогла рассмотреть то место, куда меня доставили.

Дом, который находился на берегу небольшого заросшего пруда, напоминал наскоро сколоченную лачужку. В нем-то и скрывался Жора. Он же вышел нас встречать, когда Сергей со мной спустился по очень крутому спуску, поросшему травой.

— Плохо выглядишь, — прокомментировал постаревший и заросший седой щетиной Жора, когда меня очередной раз повело в сторону.

— Ты тоже, — не осталась в долгу, чувствуя какой-то неожиданный прилив сил. Нет, ноги все так же не желали меня держать, зато отлично заработала голова.

— Ого, выросла, зубки показала? — рассмеялся мужчины, правда потом сдавленно закашлялся, — вноси.

Меня внесли, но почти сразу же сгрузили в грязный и пыльный угол, где лет сто никто не убирался. Паучок, который до этого жил в этом месте, сбежал в щель, а я, откинувшись на стену, вытянула ноги и поморщилась от боли.

— А теперь я хочу узнать, что ты сделала с тайником? — Жора сел напротив меня на криво сколоченную табуретку.

— А почему сразу я? — да, была жалкая надежда, что меня погладят по голове и отпустят, как только подумают, что не причастна ни к чему.

— Больше не кому, — пожал плечами мужчина, — товар я спрятал надежно, что даже плательщики, которые пришли его искать, покинули квартиру с пустыми руками.

И он так свободно об этом говорил…

— Почему же с пустыми руками? — прикрыла глаза, не желая смотреть в его гнилое лицо, — они со следами крови ушли, с жизнью матери…

— Вот только не начинай! — заорал он, — не надо на меня это вешать, ясно!

Жора даже подскочил на ноги, а стоящие парни отшатнулись в сторону, боясь нарваться на гнев.

— Я не знал, что так выйдет! Не знал! Полька просто оказалась дурой, раз открыла дверь! — он даже схватил себя за отросшие волосы, запрокидывая голову назад.

— Они бы все равно зашли! — орала в ответ, — их бы ничего не остановило! И мать так итак бы умерла, от того, что ты занимался всякой херней, что нес домой наркоту и молчал, столько гребаных лет молчал! А она ради тебя работала, она любила! Тебя, козла любила!

Я и сама встала на ноги, не боясь больше ничего. Все, рана вскрыта и поток слов, которые давно мечтала сказать отчиму, хлынул из меня. Нет, я лучше выскажу ему все, пусть знает. А дальше, да плевать, что будет дальше!

— Работала, заботилась, себя не жалела — только о тебе и бредила!

— Я ее любил, понимаешь, любил! — стул отлетел в сторону и врезался в стену рядом со мной, — думаешь, я не жалел? Думаешь, я не страдал? Из такого дерьма просто так не выберешься, детка, от него не открестишься! Меня только и выпустили раньше, чтобы я смог забрать то, что мне не принадлежит, то, что задолжал. Да я и сам потом в утиль пойду!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я расхохоталась, злорадно так, растирая выступившие слезы на глазах.

— О да! Я бы даже посмотрела, как тебя четвертуют! — пощечина вышла звонкой, она только на какое-то мгновение обожгла щеку, но потом и это ощущение пропало.

— Хватит, — тихо и как-то устало отозвался отчим, отходя от меня на шаг, словно боясь, что следующий раз удержаться не сможет.

Это правильно, потому что он пока что даже не знает, какой ответ ему припасла. Пусть стоит в стороне, пусть топчется там и смотрит на меня, как на самое жалкое существо во всем мире.

— Где товар? — спросил отчим, а я, криво улыбнувшись, вновь села на пол, подтягивая к себе колени.

— Нет товара, — усмехнулась, — уплыл в канализацию, — мне даже не нужно было смотреть на Жору, чтобы понять, что мужчина от моего ответа остолбенел.

— Шутишь, да? Скажи, что ты шутишь! — Жора подлетел ко мне, поднял на ноги и стал трясти.

— Нет, не ш-шучу, — стуча зубами, пробормотала я, готовясь к тому, что сейчас мне прилетит, вот, чувствую, больше мужчина сдерживаться не станет.

— Что ты наделала? — взревел он, — ты хоть понимаешь, каким людям я задолжал?

Понимать — не понимала, но могла только догадываться, что проблемы будут. Чего уж, они начались уже очень и очень давно, а сейчас находятся на завершающей стадии. Это тогда наркоту не нашли, мама поплатилась за это. Сейчас ее не найдут повторно и, да, последствия будут в разы тяжелее, ведь не для этого Жорку выпустили раньше срока на свободу. С него будут требовать товар, ох как будут. Насколько я поняла, он его тогда не захотел отдавать, хотя деньги получил. Решил выгодней продать? Себе оставить? Не знаю, но сейчас с ним церемониться не будут, так же, как и со мной.

У входа в домик, переминаясь с ноги на ногу, стояли Сергей и второй парень, они смотрели на нас с каким-то странным интересом, чего-то ожидая, а может кого-то?

Я тоже ждала продолжения, которого не последовало. У Жоры зазвонил телефон — старенький, с битым экраном. Мужчина трясущейся рукой принял вызов.

— Д-да? — надо же, он и заикаться умеет, — н-нет, товара нет…

Он даже побледнел, пока выслушивал ответ, и долгим тяжелым взглядом смотрел на меня. В нем я сама себе прочитала приговор, вот так просто… даже спрашивать не нужно о том, кто звонил и зачем.

Жора, после того, как собеседник отключился, отвернулся в сторону и кивнул парням на меня, словно говоря о том, что те могут со мной делать все, что угодно. Да только те и понять ничего не успели, как дверь вместе с ржавыми петлями была выбита. Парни синхронно рухнули на пол, погребенные под деревянной доской, а дальше все как в самом настоящем фильме — в домик ворвались люди в маске, которые оперативно скрутили всех виновников сегодняшнего мероприятия. Я же, чуть пошатываясь от схлынувшего адреналина, снова начала сползать на пол, но была подхвачена Дамиром. Он то, тут откуда?

— Неужели я бы за тобой не приехал? — удивился мужчина и подхватил меня на руки.

Кажется, я стала разговаривать сама с собой, да еще и вслух.

Все, на сегодня с меня хватит. Нет, ни сил о чем-то думать, не хочется ничего анализировать, есть только дикая усталость, которая как-то быстро навалилась на меня, унося с собой в беспамятство.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дамир

Альбина на моих руках расслабилась, руки безвольно повисли, а я, прижимая к себе девушку, думал только о том, что мы, все-таки успели. Не хотелось бы думать о том, что могло бы произойти, задержись мы хоть на десять минут.

Поднимаясь вверх к машине, смотрел, как ребята ведут вперед Альбининого отчима, который даже в таком состоянии крутился как червь, желая высвободиться и сбежать, но уж последнее у него точно не получится и, судя по затравленному взгляду, мужик это понимал. Двое парней, которые участвовали в похищении Али, вели себя намного тише и спокойнее. Только Сергей выглядел не просто подавленным, а убитым.