Право бурной ночи - Анна Ольховская

– Это правда, Мишка, это правда?

– Правда, малышка!

– И много-много вкусного?

– И много-много вкусного!

– И гости?

– И гости!

– А они придут?

– Обязательно!

– Я люблю тебя, Мишка, я так тебя люблю!

Ночью, слушая мерное похрапывание мужа, Жанна победно улыбалась. Все будет так, как хочет она. Так было всегда, и так будет всегда. Эти мужчины такие глупые! Считают себя умнее всех, думают, что принимают решения самостоятельно. Ха! Так, с мужем все понятно, этот баран сделает все, чтобы угодить ей, а вот как быть с Майоровым? Неужели она допустит, чтобы ему все сошло с рук? И ее унижение, и то, как он с ней разговаривал, и особенно отношение к Лощининой. Если бы он был холоден и равнодушен ко всем без исключения, то происшедшее не так сильно задело бы Жанну. Ну не способен человек на тепло, ну и черт с ним. Но он бьется за эту толстую дуру до последнего, готов ради нее на все, а ведь даже не видел ее! Этого Жанна не могла понять, а тем более – простить. Ладно, с Лощининой она разобралась, пусть сейчас все утихнет, забудется, пусть этот Майоров от нее отвяжется, а потом она займется им вплотную. Никто не смеет безнаказанно унижать Жанну Евсееву, кое-кто уже это знает. Правда, не помнит об этом. Жанна хихикнула. Ничего-ничего, Алексей Майоров, у нас с тобой впереди самое интересное!

Глава 23

И праздник удался! Да еще как, поскольку чета Кармановых стала, похоже, зачинателями нового увлечения местного бомонда под названием «Придумай праздник». Несмотря на то что все организовывалось впопыхах, практически экспромтом, а может, именно поэтому, все получилось просто супер. Жанна боялась, что будет мало гостей, все-таки лето, в городе пустовато. Но веселые новогодние приглашения, спешно разосланные с помощью курьерской службы, стали причиной настоящего ажиотажа. Некоторые дамы, считающие себя лидерами светской тусовки, готовы были удавиться от злости – как это им не пришла в голову такая замечательная идея: лето, скука, жара, и вдруг – елка, украшения, новогодний бал-маскарад, фейерверк! Вот вечно этой Кармановой удается выпендриться, привлечь внимание. Но, несмотря на обильное ядоистечение, эти фифочки прискакали в числе первых, вырядившись в самые немыслимые костюмы, надеясь хоть в этом обойти хозяйку бала. Жанна пригласила также некоторых наиболее известных в городе журналистов, так что первые полосы светских хроник этому событию были обеспечены. Правда, несколько странным выглядело вежливое, но твердое требование службы безопасности на входе снять на минутку маску, хотя, если задуматься, определенный смысл в этом был, мало ли кто захочет просочиться на бал, добыв где-то приглашение.

В остальном же все было выше всяких похвал – и программа, и ведущий, мелькавший изредка в «Аншлаге», и выступление не самых последних представителей столичного шоу-бизнеса, а блюда – м-м-м, это было что-то! Недаром же в помощь кухарке Кармановых были приглашены все самые лучшие повара города.

Праздник закончился лишь к утру. Кто-то из гостей отбыл домой, те, кто был не в состоянии передвигаться вертикально, расположились горизонтально там, где отключились. Михаил на руках оттащил хохочущую и счастливую супругу в спальню, оставив Ксюшу присматривать за «уставшими» гостями и приглашенной прислугой, оставшейся дожидаться расчета. Минут через 20 в доме воцарилась тишина, валившиеся с ног официанты и повара кое-как устроились в подсобных помещениях, только на кухне бодрствовала Ксюша. Она поставила кипятиться воду, чтобы сварить себе кофе покрепче. Уж очень хотелось спать, она ведь устала не меньше остальных, но хозяева велели присматривать – значит, придется. Ксюша задумчиво смотрела на череду пузырьков, поднимающуюся со дна. И вдруг – опять, что же это, господи, опять – в голове зазвенел детский голосок: «Бусики из пузырьков, смотри, мама, бусики!» Из глаз хлынули слезы, Ксюша без сил опустилась на стул. Этот милый колокольчик сводил ее с ума. Он звучал в голове часто, всегда неожиданно, и рвал ее сердце на части. У нее ведь нет и никогда не было дочери, а в том, что говорила девочка, Ксюша была уверена на все сто. Да и откуда взяться дочери в той жизни, которую она вела когда-то. Мерзость, грязь, тошно от одних воспоминаний – но ведь это ей тогда нравилось, она точно знает! И не попади она однажды под машину, подыхать бы ей сейчас под забором от передоза. Как в той поговорке – не было бы счастья, да несчастье помогло. От сильного удара по голове Ксюша впала в кому, а когда пришла в себя – нет, память она не потеряла, просто ощутила такой ужас от воспоминаний, что готова была выброситься из окна. И слава богу, что в больницу зашла к подруге ее нынешняя хозяйка, Жанна Карманова. Она пожалела Ксюшу и забрала ее к себе, без денег, без документов, в больничном халате, укрыла в своем доме от прежней жизни, от всех знакомых, дала работу и кров. И пусть Жанна не являла собой образец добродетели, но ей ли, Ксюше, судить об этом! Ради хозяйки она была готова на многое, ведь теперь в ее жизни все спокойно и хорошо. Если бы не этот звонкий колокольчик в голове, о котором Ксюша не говорила никому, боясь, что ее сочтут сумасшедшей. Но как же это больно, господи, как больно! Слезы все катились и катились по щекам, вода давно закипела и возмущенно плевалась и шипела, но Ксюша не двигалась с места. И даже на вошедшую в кухню Анжелу она не обратила внимания, покачиваясь и тихонько всхлипывая. Анжела с недоумением посмотрела на нее, посмотрела на плюющийся от избытка чувств чайник, кивнула каким-то своим мыслям и спокойно принялась за дело. Сварила крепкий кофе, налила его в две чашки, одну подвинула Ксюше, другую взяла сама. Затем, набрав в рот холодной воды, подошла к продолжавшей раскачиваться Ксюше и дунула ей этой водой в лицо. Метод несколько варварский, но весьма эффективный, поскольку взгляд Ксюши стал осмысленным, она посмотрела на Анжелу, затем на чашечку кофе перед собой, провела рукой по мокрому лицу и тихо проговорила:

– Спасибо.

– Да всегда пожалуйста, – невозмутимо ответила Анжела, усаживаясь за стол напротив Ксюши. – Со всеми бывает. Что, так устала?

– Нет, тут другое, – шепнула Ксюша и пригубила кофе. – Вкусный какой, у меня так никогда не получается. Тебя ведь Анжелой зовут? Я тебя несколько раз на праздниках у хозяйки видела.

– Да, меня всегда приглашают, когда надо вкусно приготовить и красиво накрыть. Я тебя тоже помню, ты ведь Ксюша?

– Да.

– Вроде вас тут трое постоянных слуг или больше?

– Нет, не больше. Трое. Еще кухарка Марина и садовник Павел, – голос Ксюши слегка дрогнул, когда она назвала имя садовника, что не осталось незамеченным Анжелой.

– Что, нравится он тебе?

– Кто? – попыталась удивиться Ксюша, но у нее плохо получилось.

– Да ладно, не хочешь – не говори. Кстати, что-то я сегодня вашего садовника не видела.

– Он редко появляется на праздниках, не любит скопления людей. Да и что ему тут делать, его забота – сад, цветы.

– Слушай, а он мне не срежет несколько роз на букет, уж очень у вас розы красивые.

– Не знаю, надо у него спросить.

– А пошли сейчас, вряд ли он спит, если не участвовал в этом сборище, то пора уже проснуться.

– Почему сейчас? – вяло сопротивлялась Ксюша.

– Пока хозяйка твоя спит, а то вдруг не разрешит из вредности.

– Ну ладно, пошли.

Они вышли из кухни и тихо, стараясь не шуметь и не наступать на особо «уставших» гостей, прошли через гостиную к выходу в сад. Явившаяся их взору картина очень напоминала последние кадры из фильма «От заката до рассвета». Разгром, учиненный упившимся бомондом, был сродни побоищу вампиров, только вместо крови все было щедро уляпано остатками когда-то изысканных блюд и лужицами вина. Да и валявшиеся тут и там тела были целыми, только очень уж изгвазданными. Ксюша и Анжела благополучно миновали опасную зону и свернули за угол дома на дорожку, ведущую в вотчину садовника. Вскоре они обнаружили и искомый объект – Павел с удрученным видом стоял возле некогда пышного, щедро усыпанного бутонами куста роз. Сейчас куст выглядел весьма плачевно – похоже, один из гостей буквально понял слова из песни Александра Серова, который обещал устелить ложе любимой лепестками белых роз. Там еще было что-то насчет «люблю до слез». Вот это все вместе и вдохновило кавалера завалиться вместе с дамой прямехонько в середину куста этих самых белых роз. А и правильно, на фига лепестки тупо ощипывать, а потом еще и соображать, как же это до слез полюбить? Раз – даму в охапку и хлобысь в розы. Тут тебе и лепестков куча, и слезы обеспечены. Потом. Когда проснутся.

В общем, был куст – и нету. Павел услышал шаги и обернулся. Увидев подходивших Ксюшу и Анжелу, он вдруг засмущался и стал торопливо щелкать секатором, обрезая с разгромленного куста уцелевшие цветы. Анжела посмотрела на спутницу, ожидая, что та познакомит их с Павлом и объяснит причину прихода, но та стояла молча, с пунцовыми щеками, теребя край передника. Та-а-а-к, похоже, с ними все ясно. Взрослые вроде люди, за тридцать обоим, а ведут себя, как школьники. Анжела улыбнулась и взяла инициативу на себя. Она подтолкнула Ксюшу поближе к Павлу и бодро заорала: