Я верю - Тьюсдей Рампа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Черно-белая Кошка с умным видом кивнула, как будто поняла все, что было сказано, и как будто вся эта сложная наука была ей по силам. Затем она спросила:
— Но Дедушка, а что же происходит с Маятником в конце его амплитуды? Помнишь, ты сказал, что он останавливается на какую-то долю одной доли секунды. Но ведь это же очень много, если считать в «реальном времени»?
Дедушка усмехнулся сам себе и сказал:
— Да, верно, но, имея целых миллион семьсот двадцать восемь тысяч лет, неужели мы не можем позволить Маятнику сделать паузу на несколько лет в конце каждого взмаха? Однако все это довольно сложно. Даже не каждый человек способен это понять. Да и не все часы это понимают. Мы не можем допустить, чтобы твой мозг лопнул от перенапряжения, маленькая киска. Поэтому давай лучше оставим эту непростую тему.
— Но Дедушка, я хочу спросить еще кое о чем, — сказала Черно-белая Кошечка. — Если Бог находится на одном конце амплитуды, а Сатана — на другом, тогда как они находят время для того, чтобы творить Добро или Зло?
Стекло, прикрывавшее Дедушкин циферблат, просияло под ярким лунным светом, а затем, через мгновение или два, он ответил:
— Из всех этих лет, в течение которых происходят колебания, у нас остается порядка двух тысяч лет в конце каждого колебания. Тогда один интервал в две тысячи лет у нас будет хорошим, а следующие две тысячи лет будут плохими. Однако, — поспешно сказал Дедушка, — мне нужно остановиться. Пришла пора мне и Внучке пробить полночь. В этот час вся Природа может свободно изменяться, когда один день умирает и рождается новый день. А Маятник, раскачиваясь, направляется сперва к Добру, а затем движется в сторону Зла. Но после он следует от Зла — к Добру. Прошу прощения, — сказав так, Дедушка резко замолчал, а колесики у него внутри зажужжали, и, опускаясь, пророкотала гиря. А потом из длинного Дедушкиного корпуса донесся полночный перезвон, после чего часы громко пробили двенадцать раз. Сразу же за Дедушкой вступила Внучка, точно повторив мелодию и бой.
Лежавшие на маленьком столике Дорожные Часы проворчали:
— Что за болтливая пара! Как можно тратить столько времени на личные разговоры. Фу!
Глава девятая
Вирус слишком мал, чтобы его можно было рассмотреть в микроскоп. Число различных микроорганизмов, обитающих на коже человека, — вирусов, бактерий и т. д. — превышает количество людей, проживающих на Земле. Примерно четыре тысячи таких организмов содержится на каждом квадратном сантиметре руки, а на голове, под мышками и в паху их количество может достигать более двух миллионов.
Вирус по имени Вера (полное имя этой «дамы» — Вариола Вера — натуральная оспа) сидела в своей Долине Поры, размышляя над проблемами, которые окружали ее и других жителей планеты под названием Человек. Рядом с ней сидела ее ближайшая подруга — тоже вирус, по имени Брунгильда. Обе они весело подрагивали, как это бывает свойственно только желеобразным вирусам. Вдруг Вера сказала:
— Ах, я пребываю в таком смущении! Меня попросили сообщить мои размеры, и с чем можно сравнить мой размер — мои целых 25 нм? Ох, когда же нас начнут измерять в метрической системе? Тогда мне было бы гораздо легче ответить на этот вопрос.
Брунгильда сильно задрожала, и это означало, что она смеется. Затем она сказала:
— Знаете, вам тогда придется прежде объяснить этим людям, каковы размеры этого самого «нм». Просто скажите им, что один «нм» — это одна миллиардная часть метра. А если они окажутся настолько глупы, что не будут знать, что такое метр — величина, которой пользуются электрики, — то скажите им, что «нм» равен одному миллимикрону. И говоря откровенно, Вера, мне кажется, вы делаете из мухи слона.
— Что за глупости, Брунгильда, — с особой едкостью возразила Вера, — не понимаю, откуда здесь взяться мухам и при чем тут слоны!
Она фыркнула, — если только вирус может фыркать, — и снова впала в желеобразное молчание.
Мир, именуемый Человеком, был своеобразен. Все обитатели этого мира жили в долинах, которые назывались порами, поскольку по какой-то странной и загадочной причине, которую, наверное, никто не смог бы разгадать, этот мир, за исключением некоторых мест, был укрыт каким-то непонятным покровом, или облаком, или чем там еще. Этот покров, казалось, состоял из огромных штырей, скрещенных меж собой с таким большим зазором, что любой проворный вирус, если бы ему дали несколько лет, мог бы запросто пролезть сквозь них и взглянуть на окружающий мир с поверхности этого странного материала. Но особенно поразительно было то, что время от времени весь этот мир претерпевал Потоп. Миллионы обитателей планеты, вирусы, гибли в воде, и лишь некоторые их сограждане — такие, как Вера, Брунгильда и некоторые их друзья, умудренные опытом жизни в долинах-порах, могли рассчитывать на спасение.
Подняв кверху свои усики, какой-нибудь вирус мог видеть потрясающее зрелище — огромное множество тел, устилавших равнину, пролегавшую между двумя близлежащими долинами-порами. Но никто не мог объяснить, что это было. Вирусы знали, что в определенные промежутки времени та великая Мембрана, которая закрывала большую часть мира, почему-то раскрывалась и начинался Потоп. Затем возникала новая, сильно вспененная мембрана, после которой возникала еще одна, и потом на какое-то время все успокаивалось.
Вирус Вера и ее друзья сидели в Долине Поры, в той местности, которая никогда не закрывалась этой преградой. Отсюда можно было даже наблюдать небеса, и Вера, предаваясь этому занятию, однажды сказала:
— Брунгильда, я часто думаю: есть ли на свете иные миры, кроме нашего?
Тут вмешался новый голос, принадлежавший вирусу-джентльмену, которого звали Баньянвера и который, как говорили, не то был рожден от Угандийской культуры, не то память о ней сохранилась в расовой памяти его предков. Сейчас же он был всего лишь одним из обитателей мира Человека. Он сказал:
— Что за чепуху ты говоришь, Вера! Ты же отлично знаешь, что в мире существуют тысячи, миллионы миров, подобных нашему. Разве мы с тобой не наблюдали их иногда там, вдалеке? Однако мы не знаем, есть ли на них жизнь, ведь так?
Вдруг послышался четвертый голос:
— Знаете, я думаю, что этот мир был создан специально для нас. И других миров, подобных нашему, просто не существует. Я думаю, что весь мир был создан Богом только для нас — вирусов. Взгляните на те признаки, которые подтверждают наше исключительное положение в этом мире. Нигде нет интеллекта такого уровня, который мог бы сравниться с нашим. На нашей планете кто-то разметил особые долины. Если они не были созданы специально для нас, то зачем они тогда образовались?
Этот собеседник, вирус Кату Гуама, был эрудированным парнем. Ему приходилось немного путешествовать. Однажды он даже побывал в соседней долине-поре. Поэтому все относились к его мнению с уважением.
Но тут гневно выступил Баньянвера:
— Да чепуха все это! Никакого Бога нет! Нет Бога — и все тут! Я молился тысячи раз, чтобы мне дали хоть какую-то малую толику хоть чего-нибудь. И если бы Бог существовал, то неужто вы думаете, он позволил бы одному из его детей страдать? Взгляните на меня: часть моего желе раздавлена. Это случилось со мной, когда я подобрался слишком близко к вершине Долины и кусок Мембраны поранил мне зад. Конечно же, никакого Бога нет, иначе Он излечил бы меня.
Наступило временное молчание, а затем Вера сказала:
— Знаете, и я ничего не понимаю. Я тоже усердно молилась, но никогда не получала ответа на мои молитвы и никогда не видела парящих в небе вирусов-ангелов. А вы видели?
Все остальные сидели и молчали, как вдруг разразилась ужасная катастрофа: откуда-то сверху на них ринулось громадное «нечто». Оно скользнуло вниз и прочесало по тем массивным прутьям, которые должны были служить вирусам защитой.
— Ах, боже мой, боже мой! — сказала Брунгильда, когда громадное «нечто» пронеслось мимо, — это что же, мы с вами были на краю гибели? Нас же чуть не уничтожили!
Но стоило им избежать одной опасности, пришедшей из космоса, которую они приняли за НЛО, — как приключилась другая беда. Внезапно на них полилась какая-то едкая жидкость, а над ними распространился отвратительный запах антисептика. И Вера, Брунгильда, Баньянвера и Кату Гуама вдруг перестали существовать, поскольку планета под названием Человек нанесла какое-то вяжущее средство на свое лицо.
Мисс Муравей безмятежно сидела на большом камне. Она тщательно вычистила свои антенки-усики, а также проверила, насколько чисты и опрятны все ее ножки. Ей хотелось убедиться, что она выглядит на все сто, поскольку сегодня ей предстояло идти на прогулку с муравьем-солдатом, которому неожиданно разрешили сходить в увольнение. Мисс Муравей обратилась к своей подруге по имени Берта Черножук, которая дремала в тепле полуденного солнца.