Седьмой уровень - Миюки Миябэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они представились как Норио и Хидэми. Так звали супружескую пару в фильме, который они только что посмотрели.
Он ужасно стеснялся и начал уже раскаиваться, что напросились на встречу. Раз заговорив о неврозе отца, надо было продолжать раскручивать эту ложь и вести себя соответственно. Но ни он, ни она не догадались отрепетировать заранее.
Однако, к счастью, Футада не стала вдаваться в подробности болезни их мнимого отца.
— Я всего лишь выполняю канцелярскую работу, в болезнях ничего не смыслю, — сразу предупредила она и, перейдя к делу, назвала несколько клиник, рассказала, сколько стоит лечение, какие применяют методы.
— У вашего отца, конечно же, есть медицинская страховка?
— А? Что? Разумеется.
— В таком случае, расходы не превысят тех, что требуются в обычной больнице. Если вы не претендуете на отдельную палату, волноваться особо не о чем. В телефонном разговоре вы упомянули, что ваш отец не хочет ложиться в больницу по направлению от фирмы, а вы уверены, что он вообще согласится на госпитализацию?
— Я думаю… да.
Поддерживать образ вымышленного отца было довольно трудно.
— Проблема в том, что так называемые невротики очень страдают от внимания к себе со стороны посторонних, поэтому многие их них, несмотря на все уговоры родных, упрямо заявляют, что не нуждаются в лечении. Помещать в больницу таких людей насильно — только еще больше навредить. Не имея в виду конкретно ваш случай, скажу, что на мой взгляд самое лучшее — ненавязчиво присматривая за больным, лечить его амбулаторно.
— Может быть, и вправду?..
— Вы же знаете, в отличие от Америки, у нас в Японии большинство людей все еще стыдятся, даже в случае острой необходимости, обращаться за помощью к психиатру. Опасаются, что, если станет известно об их проблемах, они превратятся в изгоев. Ужасно, что в нашем обществе нет сочувствия к таким людям, нет организационных структур, которые помогали бы излечившимся от психического недуга вернуться к нормальной жизни. Это просто возмутительно! Как бы ни был здоров человек, он не застрахован от болезни. В том числе и от психических расстройств.
— Да уж… — протянул он неопределенно.
— Наверное доктор Сакаки очень хороший специалист, — сказала «Хидэми».
— Первоклассный! — Футада подалась вперед и ненароком толкнула локтем чашку, расплескав по столу темно-янтарную жидкость — она не притрагивалась к кофе. — Прекрасный врач, проявляющий сердечную заботу о своих пациентах. Даже после окончания лечения не оставляет их своим вниманием, помогает устроиться на работу, подыскать жилье. — Застыдившись своего энтузиазма, она опустила глаза. — Теперь вы понимаете, почему доктор не в состоянии принимать слишком много пациентов, приходится, как сегодня вам, отказывать, вы уж простите.
— Не извиняйтесь, мы все понимаем.
— Но зато мы готовы предоставить всю необходимую информацию о других клиниках. Поэтому я и пошла вам навстречу. Доктор Сакаки призывает нас относиться уважительно к случайным посетителям и приходить им на помощь. Пожалуйста, не думайте о нем, как о бессердечном человеке.
— Ну что вы…
Несмотря на внутреннее напряжение, вызванное необходимостью притворяться, он вдруг почувствовал симпатию к Футаде. Не влюблена ли она, часом, в этого самого доктора?
— Доктор молодой? — спросила «Хидэми».
Футада кивнула.
— Да, еще только тридцать восемь.
— Вы сказали, что к вам направляют пациентов из университетской больницы? — спросил он.
— Дважды в неделю. У доктора и там есть свои пациенты.
— Наверно трудно иметь врачебную практику в двух местах?
— Разумеется, но он так мечтал иметь свою собственную клинику! Ничего не поделаешь.
Ответ Футады показался ему несколько уклончивым, и он решил не отставать.
— В вашей клинике нет стационарных пациентов?
— Как правило, у нас лечатся амбулаторно. Но иногда, в исключительных случаях, мы размещаем пациентов у нас.
— А в настоящее время? Когда я днем был у вас, я заметил, как кто-то выглядывал из окна на четвертом этаже.
— На четвертом этаже? — Футада склонила голову набок. — Ах да. Есть. Молодая девушка. Была срочно госпитализирована в конце прошлой недели. Кажется, дочь кого-то из приятелей доктора. Это исключение.
Она сказала это таким тоном, точно извинялась.
— Значит, в клинике должны быть медсестры?
На этот раз Футада взглянула на них с некоторым подозрением.
— Почему вас это интересует?
— Да нет, просто сегодня меня удивило, что у вас не видно медсестер. Вот я и подумал: поскольку это по части психиатрии, здесь не медсестры, а что-то вроде социальных работников.
Футада рассмеялась.
— Вовсе нет. Есть у нас медсестры. Даже такие, что страх берет. Представляете, шпионят за доктором!
— Шпионят?
Футада прикусила губу.
— Ну это я, конечно, загнула. Я имела в виду вредных старух-медсестер.
Как бы желая уйти от разговора, Футада протянула руку и взяла чашку. Он решил, что это удобный случай.
— Большое вам спасибо. Мы обязательно обратимся в одну из названных вами клиник. Только еще один вопрос. В телефонном разговоре, помните, вы сказали: «Если алкогольное отравление, можем порекомендовать другую клинику». Что это значит?
— Ну, что я сказала, то и значит.
— Есть какая-то хорошая клиника?
— Не знаю, насколько хорошая, но там принимают людей с тяжелой формой алкоголизма. Близкие родственники алкоголика, намучившись с ним, часто мечтают о том, чтобы положить его в больницу. Разве плохо, что существует клиника, где их берут на лечение?
В ответе Футады ему послышалось раздражение, которого не было прежде, и он ничего не сказал. Но Футада, понизив голос, продолжала:
— Однако, прямо скажем, лечение не слишком успешное. Мне кажется, доктор Сакаки не слишком любит направлять туда больных. Но когда я беседую с теми, кто, как вы, обращается к нам в первый раз, я на всякий случай спрашиваю. Иначе госпожа Андзай меня ругает.
Андзай — это та тетка в регистратуре.
— Почему же она вас ругает?
Немного поколебавшись, Футада хмуро улыбнулась:
— Госпожа Андзай, как те медсестры, о которых я упомянула, шпионка. Ее прислал профессор.
— Профессор?
— Да. Тесть доктора Сакаки. Он директор и главный врач той самой клиники, в которую охотно берут пациентов с алкогольным отравлением.
«Хидэми», до сих пор предпочитавшая слушать, заметила:
— Судя по всему, доктор Сакаки недолюбливает этого профессора.
Футада захихикала.
— Да, не без этого. Неприятный человек. Нет, внешне вполне импозантный. Вот только взгляд… Говорят, ужасный бабник, и вообще всякие слухи ходят. Но на такую уродину, как я, он и не смотрит, так что за себя я спокойна.
Вот это да, не ожидал! — усмехнулся он про себя. Впрочем, что здесь странного? В психиатрической клинике работают такие же люди, как и везде, для них это обычное место службы. Чему же удивляться, всюду одни и те же нравы…
Между тем Футада, подавшись вперед, сказала чуть ли ни шепотом:
— Кстати, вы наверняка слышали его имя.
— Имя профессора?
— Да. В прошлом году о нем много писали, он оказался замешан в ужасном преступлении.
— Преступлении?
Футада выдержала паузу:
— В убийстве.
Он почти не пошевелился, но она вздрогнула.
— Разве не помните? Трагедия в «Счастливом приюте». Это название загородного дома. Убийцей оказался сын профессора. Хоть и не родной.
Она наверняка ждала, что он воскликнет: «Как, неужели это он и есть?» Глаза Футады сверкали. Но он ничего не знал о «трагедии в “Счастливом приюте”» и, искоса взглянув на свою соседку, убедился, что она в таком же неведении.
— Это преступление наделало шума? — спросил он.
Футада явно была удивлена.
— Как, вы не знаете? Об этом так много писали в газетах! Еще бы, такое ужасное преступление! Странно, что вы ничего не слышали.
Он занервничал. Рядом не было Саэгусы, снабжавшего его информацией, надо было выкручиваться самому.
Выручила «Хидэми».
— Из-за моего несчастья с глазами в нашей семье давно перестали выписывать газеты и телевизор практически не включают. Решили, что это было бы нехорошо по отношению ко мне, я бы не смогла наравне со всеми участвовать в разговоре.
На этот раз пришла очередь Футаде смутиться. Она всплеснула пухлыми руками.
— Вот оно что! Какая замечательная у вас семья! Это я, старая дева, живу одна. Прямо-таки человек-телевизор.
Он под столом украдкой погладил ее по руке, поблагодарив за находчивость. Затем спросил:
— Расскажите же, что это за «трагедия в “Счастливом приюте”»?
Футада перевела дух и выпрямилась на стуле.
— В загородном доме были убиты два приятеля профессора, супруга одного из них и дочь другого. Имен я, конечно, не помню…