Сильнее времени - Александр Казанцев

Но Шилов все не шел.

Вилена стояла на ветру в липовой аллее городка и наблюдала, как ветер гнал сухие листья.

Наконец она увидела вдали Шилова, идущего с высоко поднятой головой в мягкой шляпе. Рядом с ним шагал Костя. Они о чем-то возбужденно говорили.

— Это ваш долг, Званцев, — внушительно убеждал Шилов. — Вы, как член экипажа, должны все-таки понимать, в каком положении оказались все отобранные. Надо помочь комиссии. Кроме того, проверить, верно ли сделан выбор. Именно поэтому вы обязаны сказать… ей так, чтобы она поверила вам, и сказать немедля. В конце концов оберните это вашей обычной шуткой. Помните, от этого будет зависеть все.

Костя некоторое время в непривычном для него молчании шел рядом, потом решительно зашагал вперед.

Вилене было странно видеть, с каким сумрачным лицом подходил к ней весельчак Костя.

— Ну вот… нейтринный физик, — сказал наконец он. — Поздравляю. Вопрос предрешен, если…

— Что если? — насторожилась Вилена. — Виев? Шилов?

Костя махнул рукой и покосился на аллею, по которой не спеша приближался Игнатий Семенович.

— Разве в Шилове теперь дело? — сказал Костя, с видом заговорщика придвигаясь к Вилене. — Насчет «постав» — критика гильотинная. Ничего не скажешь. Рубила, словно сама была вчера на глобальной антенне.

— А кто там был? Кто? — насторожилась Вилена.

— Ну я был. И что? — улыбнулся Костя.

Он, отобранный в экипаж звездолета, не мог быть там, но Вилена не способна была сейчас рассуждать. Она лишь вопросительно смотрела на Костю.

— Я могу, конечно, сказать… — продолжал тот. — Вполне согласен с тобой, что корабли-заправщики и кометные орбиты — типичная ахинея! Вы правильно «изволили выразиться на людях».

— Назад пятишься? — сощурилась Вилена.

— Не я назад, а они.

— Кто они?

— Твой Арсений со товарищи.

— Как Арсений? От него известие?

— Только на глобальной антенне и можно было получить сообщение…

— Какое сообщение? Не мучь ты, инквизитор!

— Какой же я инквизитор? Кто же из святых отцов такое радостное известие преподносил, как возвращение «Жизни». Сама же критиковала систему рейса, предложенную Виевым. Торжествуй победу.

— Какая там победа? Возвращаются? Летят к нам?

— Они-то летят. А вот тебе решать — лететь или оставаться. Арсении в этом году будет дома.

Вилена плотно сжала губы. Буря мыслей и чувств охватила ее, кровь прилила к ее лицу, лоб стал влажным. И вихрь листьев, взметнувшись с аллеи, словно поднят был ее взглядом.

«Арсений возвращается! Лететь незачем! Как все просто! Остается только дождаться, когда подойдет Шилов, и согласиться с ним, уступая отвоеванное с таким трудом место в звездолете Виеву. Как все просто!» — эти мысли ошеломили Вилену.

— Не нашли они очередного танкера на трассе, не заправились у летучей бензоколонки, ну и повернули назад, — буднично пояснил Костя, косясь на нее цыганскими глазами из-под пушистых ресниц.

«Повернули назад? Как же можно повернуть?» — мелькнуло в мыслях Вилены. Но здравые рассуждения тотчас были вытеснены безудержной радостью: Арсений летит к ней! Снова вместе! И тут же Вилена взглянула на себя со стороны. Говорят, счастливые глупеют. Шилов будет присутствовать при отказе ее от места в звездолете. И она будет здорово выглядеть: не звездопроходчица, а всего лишь жена, гоняющаяся за своим мужем в безднах времени!.. Не так ли скажут о ней все те, кто вместе с Виевым готовы лететь на Этану во имя чего-то другого, чего она, как баба… да, ведущая себя, как баба! — недостойна… Ну нет!

Вилена привычно сжала губы, потом сказала Косте чужим, холодным голосом:

— Милый Костя. Опоздал ты на год. Раньше я была бы счастлива остаться…

— Раньше? — недоуменно переспросил Костя. — А какая разница?

— Раньше — не теперь. Если уж я решилась лететь, то не только ради себя, а так же, как и все вы. Вот ты… из-за чего ты летишь?

— Ну как из-за чего? — смешался Костя, никак не ожидавший такого поворота в разговоре. — Мечта жизни — встреча с другой цивилизацией.

— Так и для меня это стало целью жизни, если хочешь знать! Не сразу я к этому пришла. Видно, росла вместе со своим стремлением лететь. И вот… хотела сначала лететь из-за Арсения… А вот остаться из-за Арсения, должно быть, уже не смогу… хоть все внутри и разрывается. Пусть он станет на полвека старше к моему возвращению. Я буду с ним… около пего. Останусь верной ему женой. Но на звезду полечу.

Шилов был уже близко. Вдруг Костя обнял Вилену, радостно заглянув ей в лицо.

— Ну, молодец! Ай, молодец! — кричал он. — Говори, что простишь…

— Кого простить?

— Меня. Кого же еще? Сама же научила. Помнишь видеосвидание? Сказала тогда Арсению, будто ребенок ваш жив. Вот и я решил проверить, какова ты есть. Честное слово, это же святая ложь.

У Вилены внутри словно что-то оборвалось и сразу же включилась способность аналитически мыслить. Да как же она могла хоть на мгновение допустить, будто звездолет «повернул обратно»? Что это, турбобиль на дороге? Затратить двойную энергию на торможение и снова разгон? За счет какого топлива? Значит, ей был устроен розыгрыш. Проверялись ее научные и человеческие качества. И что же?

Нет! Приговор себе вынесет она сама.

Вилена пронизывающе смотрела на Костю, и у нее был такой вид, словно она хочет влепить ему оплеуху. Он весь съежился.

К ним подошел Шилов. Он сделал Косте повелительный знак, чтобы тот исчез. Костя с радостью мгновенно выполнил это.

— Я пришел к вам объясниться, — сказал Шилов, снимая с головы шляпу.

Вилена улыбнулась:

— Объясниться? Право, не время. И так я сама не своя.

Вилена пошла. Но Шилов не отставал от нее.

— Все-таки я считаю необходимым объяснить… — говорил он.

— Зачем объяснять?

— Дабы вы поняли, почему я удерживаю вас.

Шилов продолжал держать снятую шляпу в руках. Шел на шаг сзади.

— Сильный ветер, — покосившись на него, сказала Вилена. — Вы простудитесь.

— Вы даже не представляете все-таки, что значат для меня эти слова, исполненные заботы! — проникновенно произнес Шилов.

Вилена поморщилась.

— Вы все-таки, конечно, хотите знать, зачем я удерживаю вас на Земле? Я отвечу вам на этот незаданный вопрос. Потому что я люблю вас и буду бороться за вас, сколько хватит сил…

— Зачем я вам? Я люблю другого.

— Ревность — пережиток прошлого. Мне чужды нравы минувшего. Я уважаю ваше чувство к человеку, который ушел от вас в другой век. Но я хочу, чтобы вы все-таки остались с нами… со мной. Подумайте. Вы теперь не только знаменитая пианистка, но и великий ученый. Ваше имя назовут наряду с именами Марии Кюри-Складовской, Ирен Жолио-Кюри, Софьи Ковалевской, нашей современницы Татьяны Роговой. Я предвижу, как будет реализована сегодняшняя ваша идея. Тысячи научно-исследовательских институтов возьмут ее на вооружение. И недалек тот час, когда могучими средствами теперешней физики будут разломаны надвое частички мертвого пространства, которое вы оживили своей гениальной фантазией. Не знаю пока, как и вы сами, каким способом, но непременно и очень скоро у нас научатся разъединять любой квант вещества или вакуума, зажигая на его месте новые звезды — «звезды Вилены», как справедливо будет их назвать. Ужель все-таки вам не захочется видеть, как из лабораторий ваши звезды перекочуют в технику, изменив энергетику нашего времени, отепляя течения, расплавляя полярные льды? Имеете ли вы право покинуть человечество, путь которого сами же изменили? Ужель все-таки не позволите быть при вас верным оруженосцем в вашем триумфальном шествии по стезе науки?