Кодекс Охотника #23 - Юрий Винокуров

— Когда это всё закончится? — сказала требовательно Императрица.

— Когда? — я посмотрел на большой экран, вмонтированный в «Буревестник», на который выходили камеры с разных моих групп. — Думаю, ещё пару часиков, и мы закончим, — сказал я.

— Ты понимаешь, что половина окрестных Родов требует тебя наказать?

— «Требует», значит, — хмыкнул я. — А сами не? Пусть сами накажут. Ну, или войну мне объявят. Хах!

— Саша, да ты вообще страх потерял! — покраснела Императрица.

И тут я стал серьёзным, как никогда.

— Нет, Ваше Императорское Величество, совсем не потерял. Я понимаю, что вам трудно. Что столица далеко, а люди рядом. Но с этим надо что-то делать. Это один город, но это большой город. А есть же ещё, — тяжело вздохнул я. — Люди теряют веру в хорошее. И это очень плохо. Такими темпами трудно будет человечеству, очень трудно.

Я без улыбки смотрел на Императрицу, которая, казалось, вот-вот взорвётся. Но внезапно она совладала с гневом, и даже телефон перестал мерцать.

— У тебя есть пять часов! Если ты не закончишь к этому времени, в город войдёт имперская армия.

— Армия? — покачал я головой, и мой рот снова растянулся в недоброй ухмылке. — Да ладно?

Императрица Российская — первое лицо могущественной Империи, кажется, сообразила, что ляпнула что-то не так. Последнее, что я видел, — это были закатанные глаза и фраза:

— Ой, всё!

И тут же связь прервалась. Я покачал головой, нажал общий канал.

— Так, господа, давайте ускоримся. Императрица наша, свет её, Елизавета Петровна, нервничает. Быстрее зачищайте гадючник и передавайте всё в руки местной полиции.

Я нажал отбой связи и сладко потянулся, разминая мышцы.

Мне это начинало нравиться — не сдерживать себя, и наносить справедливость большими щедрыми дозами. Главное, не увлечься. По прошлой жизни знаю — если люди тобой начнут восхищаться, то, рано или поздно, они предложат тебе трон. Будь-то трон маленького королевства или всего мира. Я это пока что не планировал. Оставлю его детям. К примеру, Император Антон. Звучит круто. Хотя, — я снова задумался, — если Антоха пойдёт в меня, а он, скорее всего, пойдёт в меня, хрен он обойдётся одним Миром. Ладно, реально нужно заканчивать.

— Один! — повернулся я, и крысюк, который находился рядом со мной и протирал лезвие катаны, почтительно склонил голову. — Всё проверил?

— Так точно, господин. Целей в округе больше нет.

— А ты что скажешь? — сказал я в воздух.

На плече у меня возник запыхавшийся Шнырька.

— Ж-ж-жагонял меня, шука-шабака! — Шнырька показательно вытер пот со лба.

— Да ты придуриваешься. Ты же не потеешь, — сказал я.

— Всё равно, Шандр ж-ж-жадолбал. Никакого отдыха, — нахмурился мелкий.

— Ага, ты ещё профсоюз организуй. Вон, к примеру, с Одином. Один, ты как насчёт профсоюза?

— Профсоюзы — зло, — с полупоклоном произнёс крысюк. — Воля господина — это святое!

— Вот! Слышишь умного человека? То есть, крыса, — поправился я. — Ну, а теперь по делу.

— Всё ж-ж-жакончилось, — кивнул Шнырька, понимая, что есть время шутки шутить, а есть время работать. — Эти пош-ш-шледние.

— Вот и ладненько. Димон, — крикнул я Москаленко, — поедем в городскую ратушу. Надо какое-нибудь заявление, что ли, сделать. А то, боюсь, некоторые из людей неправильно меня поняли.

* * *

Ну, собственно, в городской ратуше я справился быстро. Заместитель губернатора по образованию оказался весьма милым человеком и гостеприимным хозяином. Почему заместитель по образованию? Да потому, что и губернатор, и первый его зам, как ни удивительно, оказались замешаны во всём этом трындеце, что здесь творился. Они попытались скрыться, но кортеж губернатора грохнуло моё звено «Валькирий». А выживший первый замгубернатора вчистую проиграл бег наперегонки с долбодятлом Одина.

Были ещё не совсем определившиеся, но, как оказалось, что именно зам по образованию, а по совместительству простолюдин, оказался самым порядочным из всей этой братии. Быстрое ментальное сканирование подтвердило, что он в порядке. Затем я обратился к народу и объяснил, что здесь всё почистили. И заодно представил им нового губернатора.

Внезапно все вокруг закашляли, захрюкали, и засмущались. На зама по образованию вообще страшно было смотреть. Я понял, что сделал что-то не так. И для солидности добавил, что назначение согласовано с Императрицей, а затем уточнил, что у губернатора всё-таки есть приставка «временно исполняющий обязанности». Это немножко сгладило ситуацию. Ну, а я быстро написал СМС-ку Лизе, чтобы она была в курсе.

Реально, Сандр что-то разошёлся. Но в городе сейчас неспокойно, порядок нужно наводить. И тут раздался телефонный звонок. Звонила Алиса, которая сказала, что и мать, и дочь пришли в себя. Я с удивлением взглянул на часы и понял, что пролетело уже семь с половиной часов. К зачистке мы подошли капитально, и справились хорошо. Поэтому я быстро откланялся и полетел в имение, где застал интересную картину.

Огромный графский стол был завален разнообразной едой. За ним сидели испуганные Василиса и Валерия, а оборотни Алиса и София были заняты чрезвычайно тяжёлым делом. Они пытались заставить эту парочку поесть, уговаривая, что есть можно всё, и ничего им за это не будет.

Я тут же плюхнулся на лавку напротив, и отодрал торчащую ногу у жареного гуся, с удовольствием впившись в неё зубами. Только сейчас я понял, как проголодался. Гусь был неплох. Весьма неплох. Поэтому я оторвал вторую ногу и положил на тарелку Василисы.

— Попробуй, это очень вкусно.

Девочка посмотрела на меня немного испуганно. Хотя, при моём появлении, она явно расслабилась.

— Я уже наелась, честно.

— Не слушайте её, господин, — тут как тут рядом оказалась Алиса. — Она хлеб только поклевала. К мясу даже не притронулась.

— Может, ты из этих… — нахмурился я. — Из вегетарианцев?

— А кто такие вегетарианцы? — с интересом посмотрела на меня Василиса.

— Нет, господин, Василиса кушает всё. Вот только, — немного смущённо подала голос Валерия, осмелев, — мясо она видела редко.

— Я всё понял. Значит, так!

Я взял маленькую ручку девочки и обхватил ей аккуратно замотанную белой салфеткой ножку гуся.

— Берёшь вот так, — всё ещё держа её за руку, я поднёс мясо к её рту. — А теперь открываешь рот и кусаешь.

— А как же вилка и ножик?

Я посмотрел на пунцовую от стыда Валерию,