Подземелье - Кирилл Партыка

Ну, кому какое дело до того, что завуч — абориген, а дебелая Катька — баба рязанских кровей?! Катьку за это, вроде, и не осуждали, но некий душок в разговорах присутствовал. А Витька Головин, бузотер и сквернослов, который давно проживал в городе, но по полгода болтался в родном Октябрьске и браконьерил почем зря, ситуацию во всеуслышание определил так: «Оно конечно, ежели бабе залихотится, можно и с кобелем охотничьим, он бражку не пьет, а потому всегда при силах».

Никакого захолустного расизма в этом не было, но раз уж заведено своим со своими, так уж заведено. Катька упросила завуча лишний раз не мозолить людям глаза.

Самый короткий путь «из пункта А в пункт Б», как выразился Николай, напирая на букву «Б», позволявший к тому же избегнуть лишних глаз, пролегал через пустырь, мимо котельной.

Начальник угрозыска душевно расспросил заведующую баней, и она подтвердила, что в прошлую ночь милый друг ее навещал и покинул, не дожидаясь первых петухов.

Таким образом, загадка появления педагога в неурочный час в окрестностях кочегарки была разрешена.

Однако, Григория Олконтовича надлежало хотя бы формально опросить, потому что в своих показаниях его упомянул Хромов. Логинов с этим почему-то не спешил, но вскоре выяснилось, что Емельянцев уже пригласил завуча на беседу.

Начальник розыска чертыхнулся.

— Где не надо, такие расторопные — поперед батьки в пекло! Прежде чем разговоры заводить, обмозговать всё надо.

Репин, хоть понятия не имел, что тут Логинов собирается обмозговывать, торопливый вызов педагога тоже не одобрил, но по собственным соображениям.

Когда Логинов отлучился, Сергей позвонил в редакцию.

— Привет, — отозвалась Раиса. — Хорошая из прокурора закуска получилась?

— Медведь чуть не подавился. Как добралась?

— На метро. С ключом поступила согласно ваших указаниев.

Но не выдержала и серьезно спросила:

— У тебя все в порядке? Я часов с трех свободна. Если ты службой не обременен, могу зайти по известному адресу.

— Ты извини, давай лучше до вечера.

— Как скажете, гражданин начальник. В город не собираешься?

— Дела еще остались.

— Не ври, нет у тебя никаких дел. Я, кстати, тоже закругляюсь. Вместе бы и улетели.

— Рановато. Да ты не волнуйся. (А с чего бы ей, собственно, волноваться?) Раиса сказала без обычного стёба:

— Постараюсь. Но ты уж, меня, пожалуйста, не волнуй.

И от этих ее слов Сергей почувствовал себя так, будто случилась неожиданная радость. Пришло вдруг в голову, что уже давным-давно, даже мысленно не употреблял он слова, ну того самого, которое, когда не просто секс. Забылось, видать. А теперь вот вспомнилось.

Спохватившись, Сергей сообразил, что неприлично вот так заткнуться ни с того, ни с сего и молчать в телефон. Это всё потом. Сейчас от Раисы ему требовалась помощь.

— Слушай, помнишь сабантуй у замредактора? — спросил он.

— И что?

— Тут, понимаешь, у меня надобность возникла. Не сможешь ли ты аккуратно так и ненавязчиво уточнить у Ивана Ивановича или у секретарши, как гости расходились?

Кто первый, кто следом? Короче, во сколько, с кем и за кем. И вообще, не было ли чего-нибудь необычного?

— Кто первый? Так это ж мы с тобой. И что ты имеешь в виду под необычным?

— Мы не в счет. А про необычное… Я сам толком не знаю. Ну, разговор какой-нибудь особенный, или конфликт, или так, вообще…

— Да там такие все хорошие были, что никто ничего и не вспомнит, наверное.

— А ты поинтересуйся. Ну, будь лапушкой. Мне для дела надо.

— Не понимаю я твоих дел, — недовольно проворчала Раиса. — Ладно, попробую.

Штирлиц уездный! Позвоню через час.

— Благодарю вас, радистка Кэт!

«Вот и ее впутал, — с досадой подумал Сергей. — А ведь не уколола, дескать, в стукачи вербуешь?! Согласилась». От этого опять потеплело на сердце.

Когда Раиса перезвонила, он узнал, что геолог в тот вечер, не обретя взаимности у редакционной секретарши, отбыл в одиночестве, изрядном подпитии и дурном расположении духа. Школьный завуч ушел без попутчиков, но выходило, что сразу за незадачливым бородачом.

В сущности, ничего отсюда не вытекало. Но в голове у Сергея складывалась причудливая мозаика. Он понимал, что ее стеклышки преломляют свет хитро и замысловато, будто полупрозрачный витраж, глядя через который нельзя быть уверенным, что там, за окном. Но отвернуться уже не было сил, и оставалось лишь вглядываться в смутные очертания до тех пор, пока они, быть может, не обретут определенную форму. А это случится тогда, когда догадки накопятся… «Как критическая масса», — ехидно подсказала память.

Репин посидел в задумчивости, потом позвонил паспортистам и выяснил домашний адрес Григория Олконтовича, сам еще толком не понимая, для чего ему это нужно.

16

Перед самым обедом, когда немного улеглась суета, начальник розыска недовольно буркнул:

— Я вот все думаю, зря все-таки завуча сейчас дернули. Рановато.

— Не стесняйся, поделись сомнениями, — предложил Сергей.

Но Логинов шутливого тона не поддержал.

— Я, понимаешь, от неувязок всяких отмахиваться не привык. А тут ведь, действительно, мутота какая-то выходит. Сначала труп за огородами, потом геолог.

Без вести пропавшие, опять же. У куркуля того медведь по огороду на задних лапах бегал. Может, врет, а может — кто его знает! И с Матюхиным ни к какому выводу не пришли. Хромов завуча приплел. Со следами, опять же, загадка. Охотники сколько уже по тайге рыщут, а в итоге дупель-пусто. Зверь будто по воздуху летает. Ни лёжек, ни черта. Маньяк — не маньяк, но дурацкое такое есть ощущение, что через все одна какая-то ниточка тянется. А что за ниточка — не могу ухватить!

Николай раздраженно заходил по кабинету. (Он даже не подозревал, что угодил в самую точку.) — Я, когда с Катькой, завбаней, разговаривал, уточнил, в какие дни хахаль ее навещал? Просто так, для порядку. Ну, она вспомнила. И, знаешь, что выходит?

Когда мы труп за огородами нашли — был он у нее. Но ушел рано. А домой явился глубокой ночью — я проверил, нашлись очевидцы. Где, спрашивается, болтался? А судмедэксперт, хоть он по спирту в основном специалист, все ж таки толмачит, что смерть наступила приблизительно в то самое время. Припозднился наш ягодник и напоролся… черт его знает, на кого!

Логинов закурил.

— И еще выложила мне Катька… Она свояка моего двоюродная сестра, потому и не потаилась. Топтун ее, вроде как, с причудами. Пьет мало, не курит, обходительный. Только вот любовь у него особенная. Когда в раж войдет, начинает мучить, душить. Катька замечала: старается не показывать, но сделает больно и тут же кончает. Один раз даванул — она даже сознание потеряла. Давно, говорит, нагнала бы, да побаиваюсь. Злой бывает, обидчивый, ревнивый. Пунктик у него есть насчет ихних отношений. Из-за национальности. Короче, ученый, а дурной какой-то.