До завтра, товарищи - Мануэл Тиагу

Рита входит осторожно. Смотрит на Паулу и, против обыкновения, ничего не требует. Она подходит к нему тихонько и ждет. Паулу проводит рукой по головке малышки, и тогда та потихоньку говорит:

— Милый братик.

Паулу отодвигает стул от стола, сажает Риту на колени и легонько опирается подбородком на ее затылок.

— Милый братик, — повторяет Рита ласково и нежно.

Паулу хочет что-то сказать, но это ему не удается. Затуманенные глаза перестают видеть, губы вздрагивают, и он изо всех сил старается не разрыдаться.

ГЛАВА VIII

1

По своей обычной привычке Витор подпирает кулаком подбородок, медленно выпуская при этом дым. Как всегда, иронически поглядывает то на одного, то на другого. В выражении его лица не заметно ни нетерпения, ни беспокойства.

Это, однако, не успокаивает Важа. Чем больше он вспоминает сцену у порога кафе, чем больше вспоминает, как вели себя Витор и незнакомец, тем больше приходит к убеждению, что они были там не случайно и что Витор указал тому на него, а потом оба быстро и одновременно отвели глаза. Он не мог ошибиться, наверняка они говорили о нем. «Ты думаешь, я это не заметил, но посмотрим вскоре, как ты будешь выворачиваться», — подумал он.

Однако едва они сели, Витор сказал ему:

— Ты должен быть осторожнее с посещениями города, дружище. Твое присутствие уже становится заметным. — Он равнодушно выпустил клуб дыма от сигареты, прежде чем продолжить. — Как-то раз я видел, как ты проходил с велосипедом в руке, и меня спросили, знаю ли я, кто ты такой.

— Кто тебя спросил? — вспыхнул Важ.

Он устремил на него строгий взгляд.

Не меняя позы, Витор выпустил новый клуб дыма.

— Это Мейрелиш. Вы все его знаете, — сказал он спокойно, обращаясь к товарищам. — Неплохой человек. Досадно то, что Важа уже заметили.

— Да, это неплохой человек, — подтвердил Сезариу.

Маркиш делал над собой усилия, чтобы не вмешаться. Недоверие, которое сквозило в быстром вопросе Важа, не ускользнуло от него.

— Не надо принимать сучья за змей, — заметил он раздраженно. — Если вы будете делать все совершенно натурально, то ничего не случится.

Важ сдержался и замолчал. Он почувствовал, что еще раз Витор ускользает у него между пальцев. Эта поспешность заговорить о том случае сразу же в начале заседания, показалась Важу свидетельством не уверенности и спокойствия, а расчета. Объяснение Витора еще больше усилило его подозрения.

По окончании заседания он дал Витору и Маркишу уйти, поговорил отдельно с Сезариу и Афонсу. Тот и другой подтвердили, что Мейрелиш человек неплохой. Афонсу знал его хорошо, он даже был другом их семьи. За исключением Важа, никто не поставил под сомнение его честность.

Неожиданно Важ спросил:

— А кто вам сказал, что это был Мейрелиш?

— Витор сказал, — ответили одновременно Афонсу и Сезариу.

Важ не отступил, он предложил, чтобы Афонсу узнал у Мейрелиша, был ли у него разговор с Витором. Афонсу, державшийся с самого начала заседания рассеянно, причем мысли его витали далеко, выразил несогласие. Он считал сомнение чрезмерным и расследование ненужным.

— Будет выглядеть странно, — заметил он. — Если я заговорю об этом, он сразу же заключит, что есть связь между мною и Витором, и ему нетрудно будет догадаться, что дело касается партийной работы.

— Я тоже не вижу в этом необходимости, — мягко поддержал Сезариу.

Важ не сдавался. Ладно, пусть Афонсу не говорит ему о беседе с Витором. Но спросит хотя бы, знает ли он его. Или пусть скажет, что видел Мейрелиша в тот день у дверей кафе.

Но и товарищи стояли на своем. Афонсу нетерпеливо сказал, что ему кажется неправильным говорить об этом в отсутствие Витора.

— Речь идет о безопасности партии и о революционной бдительности, — настаивал Важ холодным тоном.

Афонсу кончил тем, что кивнул головой; не потому, что он был согласен, но потому, что спор слишком затянулся, а он с нетерпением дожидался окончания заседания, чтобы потолковать с Важем наедине о своем деле. Наверное, товарищ принес ему ответ.

— Ну так как? — спросил он наконец, слегка побледнев.

Важ решил, что Афонсу все еще говорит о Виторе.

— Итак, решено, — ответил тот сурово. — Поговори с Мейрелишем и потом расскажешь результат.

— Я не о том, — прервал его Афонсу. — Как насчет моего дела?

— Сейчас поговорим о нем, — сказал Важ.

И после того как он узнал от Афонсу, что тог наконец передал Сагарре связь с самой многочисленной крестьянской организацией, контролируемой районным комитетом, он сообщил ему, что получено согласие на переход его в кадры партийных работников. Он назвал даже точную дату.

«Почему же он ждал до сих пор, чтобы сказать мне все это в двух словах? — спрашивал себя Афонсу. — Или он не понимает, что это означает для меня?»

— Ты слушаешь невнимательно, — сказал Важ после того, как несколько раз повторил, где будет место встречи и как попасть туда.

Мог ли Афонсу слушать внимательно? В этот момент он видел черные глаза, смотрящие на него сквозь густые ресницы, видел Марию, быстро убегающую в дом отца после расставания.

— Извини, товарищ, повтори, — пробормотал он.

Назначив встречу, Важ приготовился уйти.

— Мне бы хотелось поговорить еще с тобою, — сказал Афонсу.

— Это важно и срочно? — спросил Важ.

— Важно и срочно? — повторил Афонсу. — Ну что ж, давай отложим…

— Я уже опаздываю, дружище, — оправдался Важ. — Мне приходится распроститься с тобой.

2

Важ посоветовал ему ехать автобусом. Афонсу счел, что удобнее будет поездом. Поэтому он и прибыл слишком рано. В соответствии с тем, как ему рекомендовали, он сдал свой чемоданчик на хранение в одну из таверн поселка. Потом, не зная, что делать, мысленно оправдываясь, что всегда лучше прийти раньше, чем позже, побрел потихоньку к месту встречи.

Нет никого, кто ни разу в жизни не пришел с опозданием туда, куда ему не хотелось бы опаздывать. И тогда самая короткая вынужденная задержка в пути вызывает гнетущее беспокойство, раздражение, страдание. Тот, кто приходит заранее, испытывает полное спокойствие. Заблаговременный приход позволяет отдохнуть, это полезно для здоровья, успокаивает нервы.

Философствуя таким образом, Афонсу пришел задолго до назначенного часа к источнику, который указал ему Важ, и решил пока прогуляться по дороге.

Внезапно, взглянув на проселочную дорогу, он встретился взглядом с двумя людьми, которые внимательно за ним наблюдали. Один высокий, в очках, элегантно одетый. У другого, среднего роста, были черные блестящие волосы, похожие на воронье крыло, и пронизывающие глазки, прикрытые густыми бровями. Люди были явно не из этих краев, и их присутствие в таком пустынном месте, их поведение, взгляды, выражавшие недоверие и недружелюбность, не могли не вызвать подозрений.

Афонсу увидел впереди, на обочине дороги, блестевший на солнце автомобиль зеленоватого цвета. Человек в темных очках вышел из него, взглянул внимательно на Афонсу и ушел в кусты. Охваченный тревогой, Афонсу подошел к машине, заглянув внутрь и внимательно прочитал прикрепленную к щитку визитную карточку.

В нескольких сотнях метров дальше он присел у обочины, и ему показалось, что в кустах прячутся двое и смотрят в его сторону. Затем они, однако, быстро исчезли.

Когда, по его расчетам, было уже пора, он поднялся и отправился назад. Зеленоватой машины уже не было. Два незнакомца тоже исчезли. Подойдя к источнику, он напился и немного подождал. В конце концов появился Важ.

— Ты, товарищ, пришел даже раньше времени, — сказал он.

— Лучше не задерживаться здесь, — заметил Афонсу. — Я видел там, подальше, кое-что странное. — И он рассказал про двух типов на проселочной дороге и о машине с каким-то человеком в темных очках.

У него не было, однако, времени дать себе отчет в возникших подозрениях. На повороте дороги появился человек и направился к ним твердым и решительным шагом. Афонсу узнал его: это был незнакомец с черными блестящими волосами, которого он видел вместе с элегантным человеком на проселочной дороге. Значит, это тоже их товарищ! Однако взгляд, который тот бросил на него из-под густых бровей, был по-прежнему недоверчивым и недружелюбным. Важ представил его: товарищ Фиалью, который станет руководить работой Афонсу и контролировать ее.

Фиалью не стал терять время. Спросил Афонсу, каким транспортом он воспользовался, почему не приехал на автобусе, что он разнюхивал в этих местах у источника более чем за час до встречи. Он говорил сухо, бросая как камни новые вопросы после каждого ответа Афонсу. Когда он счел для себя все выясненным, то обратился к Важу с замечанием, которое процедил сквозь зубы: