Эпизод II: Атака клонов - Роберт Сальваторе

— Я не знаю деталей и не знаю, что ты чувствуешь, тут ты права. Но я знаю, что чувствует Анакин. И ты тоже знаешь.

Спорить было глупо и безнадежно. Легче было сидеть в обнимку с сестрой, смотреть в пол и ничего не думать.

— Ты боишься, — заметила Сола.

Удивленная Падме подняла голову.

— Чего ты боишься, сестренка? Чувств Анакина или того, что он не откажется от своего долга? Или собственных чувств?

Она взяла Падме за подбородок, так что теперь сестры смотрели друг другу в глаза.

— Я не знаю, что ты чувствуешь, — повторила Сола. — Но подозреваю, что для тебя эти чувства в новинку. Что-то страшное и волшебное.

Падме молчала, потому что спорить было нечестно.

— Им надо многое передумать, — говорила позднее Падме Анакину, когда они остались вдвоем в ее комнате.

Она едва успела распаковать вещи и вот теперь вновь кидала их в сумки. Один чемодан уже был переполнен, а платьям все не было конца.

— В Озерном краю очень красиво Лекция продолжалась, пока сенатор не сообразила, что единственный ее слушатель разглядывает пластинки голограмм и ухмыляется, а вовсе не внимает ее словам.

— Это ты? — Анакин ткнул пальцем в изображение девочки семи-восьми лет, окруженной толпой забавных зеленых существ

Одну зеленушку девочка держала на руках, остальные скалили острые зубы в явных потугах на улыбку

Падме смутилась.

— Это я вместе с группой добровольцев на Шадда-Би-Боране, — пояснила она — Их солнце угасало, планета умирала Я помогала переселять детей Того, которого я держу на руках, звали Н'а-кии-тула, что означает «милашка» Он так радовался жизни они все радовались

— Почему в прошедшем времени?

— Они не сумели адаптироваться, — хмуро пояснила Падме — Так и не научились жить на чужбине

Анакин дернулся, как от боли, и быстро указал на другую голограмму, там Падме была чуть постарше Официальный балахон с непонятными падавану регалиями висел на ней, словно мешок, и был явно длиннее необходимого Девочка с недетским серьезным выражением на лице стояла рядом с двумя взрослыми в точно таких же одеяниях. Анакин сравнил две голограммы. На второй Падме выглядела очень строгой и готовой судить налево и направо без разбора

— Мой первый день в качестве законодателя-ученика, — предавалась воспоминаниям Амидала и вдруг добавила — Видишь разницу?

Глава 15

Транспортное средство Анакина очаровало — узкая длинная летающая лодка с высоко поднятыми кормой и носом. Особый восторг вызвали поворотные дюзы, создающие воздушный вихрь под дном лодки Иногда какой-нибудь шальной волне удавалось захлестнуть через борт и окатить пассажиров брызгами, но — надо отдать должное, очень нечасто, да и было в этом что-то озорное Падме сидела, закрыв глаза и подставив лицо солнцу Анакин разрывался между желанием последовать ее примеру и посмотреть, как управляется с катером Падди Акку

Ветер трепал седеющие волосы Акку Каждый раз, когда Падме поводила плечами, ежась под прохладными брызгами, Падди хохотал во все горло

— Над водой всегда лучше! — прокричал он, стараясь перекрыть рокот мотора и свист ветра. — Тебе нравится?

Падме лениво улыбнулась, и седовласый громила потянул на себя рычаг акселератора

— Ей веселее, когда я укладываю ее пониже, — пояснил он. — Эй, сенатор, как думаешь, а тебе понравится?

Анакин посмотрел на капитана, не уверенный, что все понял правильно Падме тоже открыла глаза.

— Мы направляемся на остров, — насторожено уточнил Скайвокер.

— Мы туда всегда успеем попасть, — сипло расхохотался Акку. — Не трусь.

Он дернул рычаг, и лодка, потеряв высоту, упала на поверхность воды.

— Падди! — взвизгнула девушка, вызвав очередной взрыв утробного хохота

— Только посмей сказать, что забыла! — пророкотал Акку, подбрасывая мощности в движок легкой лодки.

Та резво запрыгала по волнам Анакин от неожиданности вцепился в низкий борт обеими руками

— Ну уж нет! Все я помню! — воскликнула Падме.

Как только Скайвокер перестал подозревать Падди Акку в недобрых замыслах, поездка сразу же пошла веселей и приятнее. Теперь за кормой поднимался шлейф брызг.

— Здорово!

Анакин не мог не согласиться.

— Слишком много времени под контролем… — пробормотал он в ответ на восторженный визг сенатора.

Плавание напомнило ему гонки. Почти та же скорость, почти тот же риск. К тому же Падди совсем не спешил добраться до пристани, поэтому вел суденышко зигзагами, бросая его из стороны в сторону, срезая с волн пенные шапки. Анакин улыбался. Да, технология приручила Галактику, накинула ошейник, нацепила намордник, но с точки зрения комфорта и удобств это было прекрасно. Наверное. Но что-то при этом терялось. Например, удовольствие от жизни на грани риска. Или простое счастье от такой поездки, когда днище лодки звенит под сильными и неожиданными ударами водяных вихрей, а пена и брызги летят в лицо.

Падди, видимо, подслушал его мысли, потому что на особо крутом вираже чуть не вывалил пассажиров за борт. Пальцы Анакина дрогнули. Нити светящейся паутины натянулись и вновь ослабли. Какое уж тут веселье, когда ты упакован в спасительный кокон Великой силы.

Лодка не опрокинулась. Падди обращался со своей любимицей уверенно и умело. Он умел управлять случайностью. Через некоторое время, когда Анакин основательно промок, а волосы его спутницы спутались и торчали лохмами, лодка, замедлив ход, вошла в небольшую гавань.

Почему-то Скайвокер решил, что Падме примется немедленно приводить себя в порядок, но вместо этого девушка с хохотом бросилась Падди на шею.

— Спасибо!

И чмокнула в щеку. На загорелых обветренных скулах громилы выступил багровый румянец. Акку вдруг потупился.

— Да ладно вам… повеселились маленько…

Пока он привязывал лодку, Анакин спрыгнул на деревянный причал, помог выбраться Падме.

— Я принесу багаж, — предложил Падди.

Молодые люди с улыбкой переглянулись.

— А вы идите, осмотритесь там, — продолжил Акку. — К чему тратить время на болтовню.

— Тратить время, — с тоской пробормотала сенатор.

Лестница, что вела наверх от причала, тоже была деревянная и, конечно же, вся увитая дикими лианами и цветами. Поднявшись по ней, парочка оказалась на террасе над садом, который, по мнению Падме, был чудным, а по скептическим высказываниям Скайвокера — слишком пестрым и буйным. В кустах здесь могла спрятаться целая армия злобных и очень коварных убийц. Обилие белого и пурпурного цвета ему тоже не пришлось по душе. А вот горы, поднимающиеся вокруг озера, ему понравились сразу.

Падме села на каменную балюстраду.

— Смотри, горы отражаются в воде, — сказал Анакин.

Поверхность озера больше напоминала отполированный металл, настолько она была ровная. Горы внизу и наверху почти не отличались друг от друга, если не считать, что одни из них располагались вверх ногами.

— Конечно, — ответила Падме, не заинтересовавшись.

Анакин стал смотреть на нее, пока она не обернулась.

— Конечно, тебе удивляться нечему, — сказал тогда он. — А там, где вырос я, нет озер. Когда я вижу столько воды…

Падаван замолчал, подыскивая нужное слово.

— Изумляет?

— Радует.

Падме все-таки оглянулась на озеро.

— Полагаю, трудно удержаться, — величественно согласилась она. — Даже спустя много времени я вижу, как красиво отражаются горы в воде. Я могла бы смотреть на них весь день, каждый день.

Интересно, когда он станет еще постарше, он всегда будет выражаться такими пустыми словами? Анакин очень надеялся, что такой день никогда не настанет. Да и к чему утруждать язык светскими беседами, когда можно заняться чем-нибудь повеселее. Падди Акку сказал: не трать времени на разговоры.

Анакин шагнул вперед и понюхал волосы Падме.

— Когда я была на третьем уровне школы, — продолжала щебетать та, то ли делая вид, что ей все нипочем, то ли на самом деле не способная ничего заметить, — я приезжала сюда на каникулы.

Она указала куда-то вдаль.

— Видишь тот остров? Обычно мы туда плавали. Я люблю воду.

— Я тоже, — не задумался над ответом Анакин. — Наверное, потому, что в нашей пустыне ее почти совсем нет.

Смотреть было приятно и на озеро, и на горы с их двойниками в воде, и на спутницу. Все они оставались равнодушны к его восхищению.

— А потом мы валялись на песке, чтобы солнце высушило нас… и угадывали голоса птиц…

Наверное, Падме всегда проигрывала, подумал Анакин. Она же не слушает чужих голосов, только свой собственный.

— А я не люблю песок, — все равно сказал он. — Он грубый, шершавый, лезет повсюду, а потом натирает ноги… вообще все натирает.

Падме повернулась к нему.

— Только не здесь, — торопливо добавил Скайвокер. — На Татуине… на Татуине вообще все по-иному. А здесь все такое гладкое…