Девушка с проблемами - Татьяна Алюшина

– Саш, Саш, не бузи! Я бы не подставил тебя под серьезную опасность. Действия быков я наблюдал ночью на дороге и знал, что это шелупонь дешевая, сплошные понты, дилетантство и узколобая самоуверенность. Они и бить-то не знают как и куда, не сломали мне ни одной кости, да и особого ущерба не нанесли. И то, что тебя трогать им запрещено, понятно было еще там, на дороге. Я ж не знал, что ты их спровоцируешь…

– Сволочь! – спокойно констатировала факт Сашка. – Сволочь и скотина! И хорошо, что у тебя разбито все лицо и на тебе живого места нет! По заслугам!

– Поверь мне, у меня достаточно живых, и даже очень, мест на теле!

– Самоуверенная мужская скотина! – настаивала Сашка.

– Ты еще что-нибудь из классики присовокупи, – разозлившись на нее, резко ответил Иван, – «жалкая, ничтожная личность»! Все! Вылезай! Приехали!

– Куда приехали?! – с неостывшим бойцовским пылом прокричала Сашка.

– Домой!

Он разозлился и решил немного остудить барышню – ишь, разошлась она!

– Ты, Романова, особо тут не пылай праведным гневом! Это твои дела, – сделав ударение на «твои», остудил он ее холодным тоном, – и тех, кому ты так понадобилась, не остановит на пути к твоему телу ничей теплый труп. И по мордасам ты получила не потому, что я такой плохой! Есть что-то в твоем прошлом, что-то живо интересующее весьма непростых и далеко не бедных дядечек. Что это, Романова? Может, расскажешь и все станет проще и веселее?

Она смотрела на него, слушая внимательно, сосредоточенно.

«Неужто расскажет?» – не поверил Иван в такую перспективу.

– Вот что, Гуров, – с расстановкой, не менее зло, чем он, ответила Сашка. – По какой-то неизвестной мне причине тебе что-то нужно от меня и от этих гоняющихся за мной «дядечек». Что? Может, расскажешь и станет проще и веселее?

Они смотрели друг на друга – две скрещенные шпаги в поединке, в котором никто не собирался уступать.

«Брейк!» – решил Иван.

– Все! – прекратил он противостояние. – Мыться, зализывать раны, есть, выпить, покурить! Пошли!

– Мы похожи на супружескую пару алкоголиков, которые поутру вернулись из КПЗ, куда их сдали уставшие соседи, одуревшие от их драк, и теперь пьем мировую и отмечаем удачное возвращение из околотка, – усмехнулась Сашка, держа бокал в руке.

Они по очереди приняли душ, обработали раны друг другу. Сашке пришлось долго трудиться над гуровскими, он преувеличенно охал, кряхтел, Сашка посмеивалась. Обе брови у него оказались рассечены, губы, нос, скулы разбиты, под правым глазом красовалась большая царапина – это то, что можно было обработать чудодейственной примочкой и другими оперативными средствами, ну а тело…. Картина импрессионистов – пресс радовал глаз гигантским синяком, синяки поменьше украшали спину и бока. Было на что посмотреть.

Иван устроил Сашку на диване и наложил ей примочку на все лицо в виде косметической маски, приказал не двигаться и пошел готовить.

Он пожарил вкуснейшее мясо, картошку (что вкуснейшее, Сашка не сомневалась, улавливая божественный аромат), сделал салат, перекрикиваясь с ней из кухни.

Она бы заснула, но у нее все болело, примочка жгла лицо, и есть ей хотелось больше, чем спать. Он разрешил ей смыть маску-примочку, полюбовался результатами врачевания, чем-то еще обработал и пригласил за стол.

И теперь вот они сидели друг напротив друга и держали бокалы с коньяком.

Сашка права – очень смахивало на семейную парочку, пережившую катастрофу.

– Ну, давай, подруга боевая, за наше здоровье! – взял на себя роль тостующего Иван Федорович.

Они чокнулись, выпили и принялись за еду, с удовольствием и молча.

Поскольку никто из них не ответил на вопрос «что?» и отклонил предложение «может, расскажешь», обсуждения, обвинения, подозрения были по умолчанию отодвинуты на неизвестный срок, доставив обоим временную передышку и облегчение.

Иван налил еще немного коньяка в бокалы, поднял свой призывным жестом, Сашка присоединилась.

Бзынь! Чокнулись. Выпили.

– Саш, тебе бы надо поспать, – закурив, нарушил тишину Иван.

– Не могу я сейчас спать, – пожаловалась Сашка.

– Ты когда-нибудь была в экстремальной ситуации? Тебя били раньше?

– Это ты к чему?

– Это я к тому, что, когда спадет адреналин, надо принимать обезболивающее, если такового нет, то обязательно выпить, плотно поесть и спать! Верное средство!

Она усмехнулась:

– Спать – это моя несбыточная мечта последних лет! А экстремальных ситуаций в моей жизни полно!

– Это каких таких? – поинтересовался Иван.

Осторожнее. Мягче. Вдруг что расскажет. Самое время – расслабилась после пережитых страхов.

«Вот же будь она… эта работа!» – привычно негодовал он про себя.

Женщина пережила шок, страх, вся в синяках, а он – мягче, легче, – используя ее состояние, добывает информацию!

А куда деваться!

Она железная девка, придет в себя, ее на откровения не раскрутишь, а понять, что за танго с румбой вокруг нее исполняются, необходимо!

«Может, и сейчас не раскрутишь, – засомневался Иван. – Она молодец! Умница, не скатилась в истерику, панику беспросветную. То, что сорвалась в машине, это не истерика, а праведный гнев. Она соображала и думала почти все время, немного запаниковала, испугалась, естественно, но ненадолго – взяла себя в руки. Характер! Зашибись! Интересно, откуда такая сила воли и выдержка? И умная, и юмор, и…Стоп! Стоп, Иван!»

Александра тоже закурила, немного покашляла с непривычки и ответила:

– Как каких? Ты на минуточку представляешь, что такое выстроить свой бизнес с нуля, да еще в то время, когда я начинала?

Он кивнул, соглашаясь – на минуточку представляет. Она и предположить не может, насколько хорошо не только представляет, но знает именно он!

– Саш, это все проходили, когда начинали дело.

– Да, все. Но мне тяжело было, потому что пришлось уйти из науки, уйти от того, что я любила, умела, в чем реализовалась и достигла чего-то.

– Да, это тяжело. Очень. Я понимаю, – посочувствовал Иван.

Он действительно понимал.

Представить себе не мог, что поменял бы свою работу на что-то другое. Вот заставила бы жизнь – и крутись как хочешь, чтобы выжить. И крутился бы! А куда деваться, не водку же пить, вспоминая былые заслуги, потерянные возможности, невостребованные таланты. Может, и заливал бы горькой обиду на жизнь, судьбу, государство, на него в первую очередь. А потом бы все равно стал что-то делать, искать для себя применение, но…. Но уже так бы не горел никогда и получать тот кайф от работы уже не смог бы.

Хотя Господь знает! Слава богу, что не пришлось испытать этого на своей шкуре в жизни, а ой как могло такое случиться! Он в свое время стоял перед этим выбором. Серьезно стоял, и с деньгами было, как в Сашиной науке, и с полным развалом структуры, которую обливали дерьмом все, кому не лень, и… да чего только не было! В то время народ сваливал пачками кто куда, в основном в криминал, а он понял в какой-то момент, что не уйдет. Не уйдет, и все! И сейчас слушал Саньку и до потрохов понимал, каково было ей! Ох как понимал!