Наполеон I и его гений - Павел Ковалевский

Все это Наполеон знал. Поводов к нарушению данного им отречения было достаточно: было несколько злодейских покушений на его жизнь, масса невыполненных его совершенно правильных и законных требований, наконец, неуплата обещанного ему содержания 2 000 000 франков в год, – все это давало ему полное право отказаться от своих слов отречения. Вместе с тем своим появлением во Францию Наполеон явился освободителем ее от гнета, введенного новым правительством.

26 февраля 1815 г. маленькая армия из 1600 человек с 80 лошадьми и несколькими пушками была посажена на суда и затем благополучно прибыла во Францию. 1 марта в 4 часа утра вся эта армия успешно высадилась на берегу Жуанвильского залива.

Передают о следующем происшествии. В числе многих лиц, в этот момент ехавших по побережью и захваченных на пути, оказался и князь Монако. Наполеон спросил его: “Куда вы едете?” – “Возвращаюсь в свои владения”. – “Клянусь Девой Марией, я делаю то же”, – весело ему ответил Наполеон.

Весть о высадке Наполеона быстро разошлась по Франции и достигла Парижа. Против него немедленно высланы были войска. Понемногу и около Наполеона стали группироваться. Встреча с королевскими войсками произошла у Гренобля. Офицер, командовавший королевскими войсками, завидев Наполеона, приказал им готовиться к стрельбе. Наполеон подошел на пистолетный выстрел. Королевский офицер скомандовал: пли! Но солдаты, все бледные, дрожали, и никто не выстрелил. Наполеон был в своем сером сюртуке, дешевой треуголке с трехцветной кокардой. Подошедши еще на несколько шагов, Наполеон сказал: “Солдаты 5-го линейного полка, – узнаете ли вы меня?” – “Да, да”, – раздалось со всех сторон. Затем, расстегнув сюртук и обнажив грудь, Наполеон произнес: “Я пред вами. Если здесь между вами найдется хоть один солдат, расположенный убить своего императора, он может это сделать беспрепятственно. Моя грудь к его услугам”. – “Да здравствует император!” – крикнули все солдаты и бросились целовать его платье. “Солдаты, – воскликнул Наполеон, – я прибыл лишь с горстью храбрецов, именно рассчитывая на вас и на весь французский народ! Бурбоны царствуют незаконно, так как возведены на престол не народом…” Вместе с солдатами на сторону Наполеона стали переходить и офицеры. По мере движения его по направлению к Парижу, его армия все увеличивалась и увеличивалась.

Рассказывали, что один из предводителей отрядов, посланных против Наполеона, именно граф д'Артуа, сказал унтер-офицеру: “Ну, камарад, крикни: “да здравствует король”! – “Нет, ваше высочество, я этого сделать не могу, единственное, что я могу крикнуть, это “да здравствует император!”

Вскоре к Наполеону прибыли его маршалы. По мере приближения к Парижу Наполеона и газеты постепенно изменяли свои отзывы о нем: “ Бонапарт высадился в Жуанском заливе”; “Гренобль раскрыл свои двери генералу Бонапарту”; “Наполеон вступил в Лион”; “ Его величество император изволил прибыть в Тюильрийский дворец”.

Сам Наполеон о своем положении выразился так: “Вплоть до Гренобля я был еще искателем приключений, но в Гренобле стал уже государем”. И действительно, все высылаемые против него королем войска немедленно переходили на его сторону. Однажды утром нашли на решетке, ограждавшей Вандомскую колонну, напечатанное большими буквами объявление:

“Наполеон Людовику XVIII

Дорогой кузен, незачем посылать мне более войска. У меня их и без этого довольно”.

Наконец наступил день, когда Людовик XVIII уехал из Парижа, а Наполеон въехал в него.

Наполеон встречен был с энтузиазмом. Искренним ли? Были люди, которые искренне радовались его возвращению, – были индифферентные люди, – были и такие, которые с глубокой болью в сердце встречали его. В самом деле. Одно имя Наполеона вызывало неизбежные в будущем войну, потерю детей, разорение и несчастье… Понимал это и Наполеон. Взявшись, немедленно по прибытии в Париж, за благоустройство государства, он чувствовал возникновение новой войны, войны беспощадной, и готовился к ней, но готовился втихомолку, чтобы не устрашать Францию. Много труда, много усилий и много забот выпало теперь на долю Наполеона. И он их нес безропотно. Нес с прежней энергией и с прежней гениальностью. Но tempora mutantur et nos mutamur in illis. Не те теперь были люди, не те времена, не те средства, не те нравы и даже не тот Наполеон. В короткий срок, за какие-нибудь два месяца, Наполеон заметно изменился. Лицо сохраняло спокойное свое бесстрастное выражение, но сильно похудело и челюсти начали очень выдаваться вперед. Он похудел всюду, за исключением талии… Иногда у него вырывался тяжелый вздох… К тому же времени явилась у него привычка щуриться и глядеть в полуоткрытые веки, как если бы у него начала обнаруживаться чрезмерная дальнозоркость. Миганье левым глазом и подергивание уха стали проявляться с большею, чем когда-либо, силой. По мере накопления трудностей и неприятностей общее состояние здоровья императора значительно ухудшилось. У него начались серьезные страдания желудка и уринальных путей, к которым присоединился также упорный сухой кашель… Ввиду быстрых изменений душевного настроения, перемежающегося возбуждения и упадка духа, усиленной чувствительности и грубой резкости, находили возможным объяснить состояние французского императора особою формой истерической апоплексии (Слоон).

Как и следовало ожидать, война началась, и притом с многочисленными и отборными войсками Пруссии и Англии пока, а на подмогу им шли и войска других государств. Несмотря на проявление гения Наполеона и удачи в войне, удачи были уже не те, что прежде. Много усилий, много напряжения и много крови стоили эти удачи Наполеону. Да и сам он стал утомляться, поддаваться болезни. Так, под Катр-Бра, сделав надлежащие распоряжения, Наполеон погрузился как бы в летаргическое состояние… Под его командою находились главные силы, и он должен был произвести главный натиск, “но его гениальные способности были отуманены или болезнью, или же чрезмерной самоуверенностью” (Слоон).

Ватерлоо было решающим моментом в судьбе Наполеона. Диспозиция сражения была составлена самим Наполеоном достойно его гения; тем не менее он чувствовал себя во время сражения так плохо, что вынужден был сойти с коня. Сидя у стола, на котором разложена была карта, император то и дело впадал в дремоту и мгновенно из нее опять пробуждался. Энергия и деятельность английского главнокомандующего представляли собою резкий контраст с постоянно возраставшей апатией Наполеона.

Сражение при Ватерлоо было проиграно. Проиграно было и дело Наполеона. К концу сражения “у Наполеона обнаружился полнейший упадок сил, так что на него жалко было смотреть. Глаза его неподвижно уставились вдаль, голова качалась из стороны в сторону, и сам он находился почти в бессознательном состоянии. Ментион и Бертран усадили его на лошадь и поддерживали его с обеих сторон” (Слоон).

Наполеон поспешил в Париж. Но было поздно. Париж знал о поражении, и палата представителей решила предложить Наполеону добровольно отречься от престола. Можно себе представить нравственные страдания великого человека. Наконец, он подписал и вторичное отречение.

“Французы!

Начиная войну, чтобы поддержать национальную независимость, я рассчитывал на соединение всех усилий и стремлений народа; на этом я основал успех и не боялся воззваний государств, направленных против меня. Я вижу, обстоятельства переменились. Я предаю себя в жертву ненависти врагов Франции. Моя политическая жизнь окончилась, и я объявляю своего сына, под именем Наполеона II, императором Франции. Соединитесь все для всеобщего приветствия и для удержания национальной независимости.

“Сто дней” показали, что силы Наполеона были уже подорваны. В первые дни он проявил свой гений во всем блеске, но с каждым днем все более и более выражалась медленность, препятствовавшая немедленному и точному выполнению его планов. Слабость его бывала иногда так велика, что “произношение слов утратило у него обычную ясность”.

Не желая попасть в руки неприятелей или Людовика XVIII, Наполеон поспешил в Рошфор, чтобы оттуда направиться в Англию, а может быть, и в Америку. На пути следования народ всюду встречал Наполеона с выражением преданности и глубокого уважения. Между тем Наполеон хорошо делал, что спешил к морю, так как Блюхер отправил в погоню за Наполеоном отряд пруссаков с приказанием схватить и расстрелять бывшего французского императора там же на месте.

Наполеон рассчитывал найти покровительство в Англии, надеясь на великодушие принца-регента. Вот текст его обращения: “Ваше королевское высочество! Вследствие борьбы партий, которая постоянно тревожит мою страну, и неприязненного ко мне отношения великих европейских держав, я кончаю свою политическую карьеру и желаю, как Фемистокл, приютиться у очага великобританского народа; я отдаю себя под защиту его законов, о чем и прошу ваше королевское высочество, как самого могущественного, постоянного и самого благородного из моих врагов. Наполеон”. Наполеон очень ошибся в расчете. Великодушие у англичан – предмет едва ли доступный. Англия дает приют убийце и разбойнику, но Наполеону… напрасно.