Милосердие Латимера - Роберт Ричардсон

— Комната в том же состоянии, в котором была, когда он уехал, — сказала она на лестнице, по дороге к ней. — Я заглянула туда в воскресенье, сразу же после его отъезда, он оставил ее чистой, будто и не жил в ней, а потому я решила не убирать ее до нашего возвращения. По приезде я еще не входила в нее.

Даны явно не проявляли чрезмерной заботы об условиях жизни своих постояльцев. — В комнате давно не менялись обои и мебель казалась сильно потертой. Джексон отметил, что кровать застелена.

— Это сделал он, — пояснила миссис Дан. — Очень аккуратный, очень тактичный человек.

— У него был какой-нибудь багаж?

— Только то, что лежало в коляске мотоцикла. В дом он принес лишь пижаму и полотенце. Мне показалось, что в коляске лежала палатка.

«Наверное, он уходил отсюда за телом», — подумал Джексон.

— Эту комнату пока можно запереть? — спросил он.

— О, да! Мы всегда даем ключи гостям, чтобы не было недоразумений. Вы знаете, что я имею в виду.

— Я должен попросить вас закрыть и никого не впускать в нее, пока не приедут мои коллеги. Они будут здесь очень скоро. А тем временем мне нужны ваши официальные заявления.

Когда они шли к двери, Джексон еще раз оглядел комнату. Нет, не было ни намека на то, чтс в ней кто-то останавливался. Безликий Пауэл прошел через нее, не оставив за собой никаких следов.

Заявления Данов не прибавили ничего к тому, о чем они уже рассказали. Сразу после завтрака в воскресенье утром Пауэл уехал, и, Дан предполагает, прямо в Уэлс.

— Он ничего не сказал о том, что проведет часть дня в Веркастере? — спросил Джексон.

— Абсолютно ничего. Ему предстояло долгое путешествие, и, мне кажется, ему хотелось как можно раньше выехать.

Когда Джексон просмотрел заявления, подъехали Хигсон и другие полицейские. Они приступили к осмотру комнаты, а Дан, которому еще что-то пришло в голову, последовал за Джексоном к машине.

— Я думаю, мы правильно сделали, что сообщили в полицию? — спросил он.

— Разумеется. Мы очень благодарны. — Джексон интуитивно почувствовал какой-то повод к этому вопросу!

— Это потому, что мы должны отдать бланки подоходного налога в департамент. — Дан многозначительно подмигнул Джексону. — Уверен, вы понимаете, сержант.

Джексон понял. Для Дана тот факт, что он держал предполагаемого убийцу в своем доме, имел меньшее значение, чем деньги, которые ему не хотелось отдавать сборщику налогов.

— Я расследую убийство, сэр, — ответил Джексон, — и больше меня ничего не интересует.

Локон волос и записка, присланные из Айлингтона, принесли свежие доказательства. Никого не удивило, что это были волосы Дианы, и то, что отпечатки пальцы на этом конверте совпали с обнаруженными на коробке, в которой была Дианина рука, посланная настоятелю. Анализ слюны показал: и конверт, и коробку отправил один и тот же человек. Но, чтобы сделать окончательные выводы, был необходим анализ слюны Пауэла. Мадлен чувствовал: они значительно продвинулись вперед, но без слюны Пауэла картина все еще оставалась неясной.

В понедельник вечером был дан второй спектакль «Тайных игр», и на этот раз он проходил в собственном театре веркастерских актеров. Для Мальтрейверса спектакль явился возможностью отвлечься, чем-то занять наконец свою голову.

Пьеса Шеферда рассказывала о событиях от Рождества Христова. Была она изумительна. Било через край веселье, от которого сами актеры все больше пьянели. Со все большей лихостью и смехом доставали они из своих мешков нескончаемые, замысловатые, давно забытые деликатесы, доставали до тех пор, пока всю сцену не забросали ими. Трогательно выглядело их удивление и восхищение, когда появились ангелы.

И тут же явился Дьявол в исполнении Джереми Ноулза. Он, один он властвует над всем и всеми. Он владеет кровавым и порочным мечом во время избиения младенцев; он, хитрый и злорадный, присутствует на свадьбе в Кане под видом гостя. Возмущенно осматривает пещеру, откуда вышел воскресший Лазарь. Непоколебимый отказ Христа от всех соблазнов явился не чем иным, как временной задержкой приближения окончательного триумфа Дьявола.

Прощальные слова Дьявол буквально выплюнул. Как яд.

Долго, в терпении, я буду ждать,Пока мы встретимся у темных врат Ада.Тогда, пылающее и ужасное, красное от крови ЗлоПодчинит себе Добро…

Он оборвал стихи на высокой, незавершенной ноте, зачем-то большими шагами направился к выходу, тем самым теряя прямой контакт и с Христом.

— Забыл строфу, — сочувственно пробормотал Мальтрейверс.

— Смерть ликует… — послышалась подсказка из-за кулис, и Ноулз вернулся на сцену.

— Смерть ликует… — начал он, но этого явно было недостаточно. И, не успел суфлер заговорить, как он рискнул закончить сам: — Смерть ликует и громко будет петь… — Наступила пауза, которую большая часть зрителей не заметила, но для актеров, находящихся на сцене, она была моментом ужаса. — …Восхваляя проклятую вещь, — закончил он и быстро удалился.

Некоторое время Христос выглядел смущенным: это была не та строфа и… не тот поступок, которых он ожидал. Но вот он пришел в себя и произнес свои собственные, заключительные слова, которых Мальтрейверс не расслышал.

Джексон рассказал ему, что было в записке епископу. И он прекрасно помнил высказывание сержанта о совпадениях.

Ноулз снимал грим, когда Мальтрейверс вошел в его уборную.

— Не говорите мне ничего, — сказал он, глядя на Мальтрейверса в зеркало. — Из всех зрителей только вы должны были заметить.

— Может быть, вы и правы, может быть, никто больше и не заметил. Вы ловко выкрутились. Но, очевидно, это были не те строки.

Ноулз протер грубым полотенцем щеки и лоб.

— Нет, не те, — промурлыкал он через полотенце, а затем снова посмотрел на свое лицо. — Там должно было быть: «Потом воцарятся ликующая смерть, кромешная тьма и бесконечное проклятье». Одному Богу известно, какой спасительный прием я применил, когда выдал свой текст. Боюсь, то, что мы — любители, очень ярко проявилось сегодня.

— Пусть это не беспокоит вас, — сказал Мальтрейверс. — Единственный актер, который никогда не забывал своих слов, был Харпо Маркс.

Ноулз осклабился, и Мальтрейверс лишний раз убедился в том, что любое мимическое действие еще больше усиливает злобное выражение его лица. Неожиданно он вспомнил, что именно Ноулз дал ему письмо о Хибберте и «Милосердии Латимера». Из этого правда, ничего не вышло, написанное оказалось клеветой, но оно смогло привлечь внимание полиции.

— Будем надеяться, в воскресном спектакле я не сделаю этой ошибки, — пообещал Ноулз на прощанье. — Действительно, у меня ответственная роль, хотя сегодня я сыграл ее позорно.

Неожиданная импровизация Ноулза постоянно прокручивалась в голове Мальтрейверса по пути домой.

Няня Дженни сказала, что звонил Дэвид Джексон и просил его связаться с ним.

— Мы не можем соединить разные аспекты в рассказе Синклера, — были первые слова Джексона, когда он поднял трубку. — Есть пара вопросов, в которых, вероятно, вы поможете. Как утверждает Синклер, он не видел мисс Портер около года, но один человек, с которым он встречался, когда приезжал из Америки, показал нам фотографию открытия нового ночного клуба в Лондоне, произошедшего два месяца тому назад. На ней есть и Синклер и Диана. Клуб называется «Седьмое небо». Человек, давший нам эту фотографию, говорит, что вы тоже присутствовали на том открытии. Припоминаете?

— О, Господи, да! Ужасное место! Я туда попал случайно, потому что был в числе приглашенных, но толком ничего вспомнить не могу.

— Вы там видели Синклера и мисс Портер?

— Помню, что перекинулся с Дианой несколькими словами, но она разговаривала с друзьями. Синклера не помню, было столько гостей, что, весьма вероятно, мог просто не обратить внимания: я пробыл там всего час, а народу болталось уйма, — повторил Мальтрейверс.

— Ну, он, конечно, присутствовал там, потому что он есть на фотографии, нам придется попросить его объяснить это. И другой вопрос: знаете ли вы Марка Кеньйона?

— Марк Кеньйон? Он наш кинооператор, работает по найму. Разве он тоже там был?

— Он не мог там быть, потому что за пару недель до этого покинул страну и до сих пор не возвращался: работает над каким-то сериалом в Австралии. Но нам сказали, что он был другом Дианы, и, по крайней мере, двое считают, что именно он является отцом ее ребенка.

— Они знают больше, чем я, — признался Мальтрейверс. — Я же говорил вам, мы подолгу с Дианой не встречались. Тем не менее из двух важнее тот факт, что Синклер лжет.

— Да. Мы попросили полицию Лос-Анджелеса поговорить с ним еше раз. Проблема заключается в том, что необходимо подтвердить его алиби лишь с воскресенья, с того момента, когда исчезла мисс Портер, до среды. Несколько дней, как он утверждает, он находился в своей квартире, ибо отравился чем-то во время ленча в воскресенье и сильно страдал расстройством желудка, а в среду улетел в Калифорнию из аэропорта Хитроу. Еще одна деталь заставляет меня призадуматься. Ленч у него проходил в воскресенье в винном баре на Шафстбери-авеню, а человек, который встречался с ним там, рассказал, что разговаривали они о выступлении мисс Портер на фестивале, и Синклер бросил такую фразу: «Воображение умирающего в субботний вечер в Веркастере…» — Сейчас я знаю, это выражение используется в шоу-деле, но оно звучит странно в связи со случившимся, не правда ли?