Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века - Пётр Пискарёв

В то время квартиры в Петербурге были очень дороги, а дачи, по сравнению с ценами на квартиры — дешевле. Учитывая это обстоятельство, многие петербуржцы, бросив квартиру, распродав мебель или сдав ее на хранение на склад, уезжали на дачу. Прямой расчет. Если за большую городскую квартиру надо было платить 150 рублей в месяц, то за эти же деньги можно было снять дачу на все лето, то есть месяца на четыре, что составляло 35–40 рублей в месяц[228]. Так поступали не только состоятельные люди, но и люди со скромным достатком, все зависело от предприимчивости людей, от состава семьи и прочих обстоятельств.

Начинались сборы на дачу. В сборах участвовали все члены семьи. Каждый заботился о том, чтобы не пострадали его интересы. Хозяйку заботило хозяйство и туалеты, хозяина — все то, что было связано с любимыми дачными занятиями, а детей — любимые игрушки. Сборы влекли за собой суету упаковки. Размеры и характер сборов зависели от того, кто, куда и на какую дачу едет. Одно дело обеспечить всем необходимым многокомнатную дачу, другое — дачу в одну-две комнаты. Следует иметь в виду, что даже дачи с обстановкой требовали еще многого, чтобы создать жизнь на даче достаточно удобную и благоустроенную.

Для перевозки вещей в близлежащие дачные местности на расстояние до 30 километров пользовались ломовым транспортом. Дачники заранее договаривались либо непосредственно с извозчиком, либо с хозяином конного двора о времени прибытия транспорта для погрузки и сообщали адрес.

Стоимость такого транспорта была примерно рублей пять на ближайшие от города дачи, радиусом километров 20–25. Грузоподъемность телеги — до одной тонны.

Прибытие извозчика было всегда довольно точно. Если в переноске некоторых вещей из квартиры на улицу участвовали все члены семьи, за исключением тяжелого груза, то погрузку вещей на телегу делал сам извозчик, так как это дело требовало опыта и сноровки, чтобы воз не развалился и ничего не потерялось в пути.

После погрузки, все вещи перевязывались длинной крепкой веревкой, которая затягивалась с таким расчетом, чтобы захватить все вещи. Для этой цели под площадкой телеги находились крючья, через которые пропускалась веревка с одного борта телеги на другой. Для большей надежности веревка закручивалась палкой. При погрузке вещей извозчик учитывал как свои интересы, так и удобства прислуги, сопровождавшей воз. Для этой цели на переднюю часть телеги ставился либо пружинный матрац, либо диван, на котором торжественно восседала прислуга, держа в руках корзинку с кошкой или клетку с канарейкой, или аквариум с золотыми рыбками, или горшок с фикусом, или огромную трубу от граммофона. Извозчик, как правило, шел рядом с возом, периодически подсаживаясь на матрац или диван рядом с прислугой, с которой иногда завязывалась оживленная беседа. На случай дождя извозчик имел большой брезент, которым покрывались вещи и люди, сидевшие на возу. Надо поражаться выносливости лошади, которая по булыжному покрытию на железных шинах тянула этот тяжелый груз.

Путь длился часами[229]. За это время приходилось останавливаться на отдых, чтобы подкрепиться извозчику, накормить и напоить лошадь. Местом такого отдыха служили постоялые дворы, трактиры, чайные.

Все шло хорошо и гладко, пока воз тянулся по дороге. Но как только приходило время съезжать с шоссе на проселочные дороги, начиналось мучение и лошадям, и людям. Дороги были ухабистые, с глубокими колеями, полными воды и жидкой грязи. Ноги лошади и колеса утопали в грязи и глине. Телегу бросало из стороны в сторону, вызывая страх как у извозчика, так и у прислуги. Выбраться из глубокой колеи на более ровное место было невозможно. Измученная лошадь останавливалась вся в поту и пене. Если извозчику не удавалось кнутом сдвинуть лошадь с места, приходилось обращаться за помощью к случайным прохожим. Пока продолжалось это мучение, дачники, сидя в пустой даче, со страхом поглядывали на часы и на дорогу, не покажется ли наконец долгожданный воз, и облегченно вздыхали, когда он появлялся на дороге. Были случаи, когда такие испытания оканчивались авариями. Чтобы избежать аварии, приходилось иногда разгружать воз, давая возможность лошади выбраться на более ровное и безопасное место. А потом вновь нагружать его и продолжать путь дальше.

По прибытии воза на дачу начиналась разгрузка. Тяжелые вещи разгружал извозчик, остальные — все члены семьи дачника. После выгрузки вещей миссия извозчика считалась законченной. Можно было собираться в обратный путь. Извозчик снимал картуз, низко кланялся нанимателю и желал ему и его семье благополучного и веселого отдыха на даче. Наниматель в долгу не оставался и в ответ на добрые пожелания извозчика при расчете с ним благодарил за сохранность и целость вещей и давал ему «на чай». Извозчик благодарил и отправлялся в обратный путь, довольный, что, несмотря на некоторые неприятности в пути, все кончилось благополучно.

Для перевозки вещей на дальние расстояния пользовались железнодорожным транспортом. Заказывали товарный вагон. Когда находились дачники-попутчики, заказывали вагон совместно. Чем больше было таких попутчиков, тем дешевле обходилась перевозка вещей.

Вещи доставлялись на вокзал. Сдатчик получал квитанцию, и на этом все его заботы кончались. Более мелкие вещи сдавались в багаж пассажирского поезда. Перевозка вещей вагоном производилась малой скоростью. Но по Финляндской железной дороге один поезд в сутки с таким грузом был скорым. Плата за перевоз груза в таком поезде взималась по повышенному тарифу. На месте назначения вещи разгружали и сдавали в пакгауз. Если груз шел в Финляндию, то до погрузки он осматривался таможенным чиновником. Для беспрепятственного перевоза обратно из Финляндии на некоторые вещи ставилась пломба. К таким вещам относились велосипеды, швейные машины, фотоаппараты и другие. Перевозка вещей со станции до дачи производилась транспортом местных крестьян. Справедливости ради следует отметить, что дороги в Финляндии в то время находились в значительно лучшем состоянии, чем в царской России.

Начиналось внутреннее устройство и создание дачного уюта[230]. Когда в даче все было устроено, внимание дачников переносилось на окружение. Приводились в порядок цветочные клумбы. Перед террасой или балконом сажали вьющиеся растения: хмель, бобы, настурции и другие. Открытые террасы и балконы украшались полотняными портьерами. На помощь дачникам приходили разносчики цветочной рассады. Богатые дачники давали садовнику указания, где и как засадить клумбы. Дачники победнее, у которых в палисаднике была одна клумбочка, покупали рассаду и сажали сами. В больших садах перед дачами клумбы украшались зеркальными шарами разных цветов, гипсовыми фигурами гномов, ярко раскрашенными. Клумба обкладывалась каменными плитками, битым кирпичом или ограждалась гнутыми прутьями. Дорожки посыпались желтым и красным песком или толченым кирпичом.

Помимо скамеек в саду (если это был большой сад) обязательно была еще скамейка у калитки при входе в сад с улицы. Иногда это были парные скамейки, друг против друга, на мостике через канаву, если такая канава была на дачной улице для стока воды. На этих скамейках дачники отдыхали и вели беседу в вечернее время. К такой беседе подсаживались и соседи. Когда начинало смеркаться, молодежь уходила гулять, а люди пожилые начинали расходиться по своим дачам на ночной покой.

После благоустройства сада или палисадника заботы родителей обращались на устройство развлечений для детей в соответствии с их возрастом. Для самых маленьких завозился песок, покупались формочки различной конфигурации, совки, лопаточки, ведерки и прочее.

Для детей младшего возраста вешались маленькие качели между близстоящими деревьями, гамаки, строились теремки с детской обстановкой. Дети занимались и развлекались, играя в большой мяч, серсо[231], волан[232], катая большое колесо, охотясь за бабочками с сеткой. Наиболее распространенными детскими играми того времени были горелки[233], палочка-выручалочка[234], пятнашки[235], уголки[236], казаки-разбойники[237]. Любимым занятием мальчиков постарше был запуск бумажного змея. Иногда этот змей поднимался высоко в небо, что говорило о хорошей конструкции его и об умении управлять им мальчиком-конструктором. Иногда этот змей снабжался трещоткой, и тогда полет его сопровождался треском. Неизменной игрой мальчиков была, конечно, игра в солдатики. Для этого подбиралась команда из ребят лет десяти-четырнадцати. Взрослые помогали ребятам в организации этого дела. Родители покупали детям игрушечные ружья, сабли, револьверы, портупеи, форменные головные уборы, а на плечи нашивали погоны. У команды было знамя с двуглавым орлом, с золотой бахромой и золотыми кистями, были горнист и барабанщик. Марширование по дачным улицам под звуки горна или дробь барабана доставляло ребятам большое удовольствие. Где-нибудь на полянке устраивали лагерь, натягивали парусиновую палатку. Ходили в поход, разведку, атаку, переправлялись через реку — словом, делали все, что требуется для обучения военному делу. Во время Русско-японской войны такая игра имела особое значение. Англо-бурская война тоже оказывала свое влияние.