Любовь - не сахар, сахар - не любовь - Лада Лузина

Юля неумолимо влюблялась в меня день за днем. И меня переполняла странная смесь ненависти и нежности к этому сопливому созданию с чистой и такой освежающей холодно-сладкой кожей, которому я планомерно портила жизнь.

Но сейчас, во время первого просмотра отснятого материала, слезы черными ручьями лились из моих глаз и, прячась за «диоровской» пудреницей, я промокала их губкой. Я отчаянно любила эту девочку, безвозвратно утерянную мною там, среди зачахших листьев, израненных ножевыми надписями скамеек и прочей отхожей романтики Гидропарка. Мою русую, наивную, глупую девочку, с пухлыми самоварными щечками, нецелованными губами и таким неуместным в этой жизни пугливо-доверчивым взглядом, которую я безысходно оплакивала все эти тринадцать лет.

- Лапочка, - осторожно проговорил Сергей Петрович, - я тут перечитал ваш сценарий. Там у Юли есть один монолог, который меня смущает. Сейчас я вам его прочту.

«Вы знаете, сегодня я умерла… - начал он противно-трогательным фальцетом. - В двенадцать часов. Хотя, может, не ровно в двенадцать, я не помню точно… Я не хотела, так получилось… Я даже не заметила, как это произошло, а потом уже было поздно.

Было хорошо, даже в окошко светило солнышко, шли люди и говорили о чем-то. Я и не знала, что умирают так. Ведь, если не приглядываться, я похожа на живую. Неужели умерла душа? Или просто умерла девочка во мне, но я не поняла сразу, что быть женщиной я не умею. Остался лишь маленький, испуганный зверек, который не умеет не верить. Не обижайте его, пожалуйста! Мне сразу хочется плакать, когда я представляю, что он подойдет к кому-то, а его снова отшвырнут ногой… Нет! Ни за что!

Дети такие милые… В каждом из них есть немножко от девочки, которая умерла во мне».

- Вам не кажется… - Режиссер тщательно поправил очки на носу, подыскивая наиболее лояльную формулировку. - Что он несколько искусственен и чересчур уж болезненно-сентиментален? Шестнадцатилетние девушки так не говорят. Это неправдоподобно. Простите меня, но так не бывает…

- В жизни бывает такое, что не снилось вашему искусству даже в страшных снах! - раздраженно отбрила его я. - Впрочем, оставьте мне текст, я подумаю.

Словно опустошенный вдовец, поздний сентябрь оплакивал свое усопшее бабье лето. Мы с Юлькой медленно брели по пустынному Гидропарку. На мне было длинное черное пальто и черные очки, на Юле - подаренный мной ярко-алый короткий кожаный плащ; маленький похоронный кортеж среди седых, пропитанных дождем скамеек и мертвых кафе.

- А ты у меня красивая девочка, - коротко улыбнулась я. - Еще измотаешь нервы куче мужиков.

Юля молча глядела себе под ноги.

- Первые серии имели успех, - продолжала я с натянутым оптимизмом. - Вот в чем прелесть сериалов - берешь любую среднестатистическую историю незадавшейся человеческой любви, излагаешь ее проверенно-банальными фразами, отыгрываешь их на полном серьезе и получаешь самый высокий рейтинг.

- А что будет по сценарию дальше? - тоскливо спросила она, глядя в другую сторону.

- Дальше? - нервно скривилась я. - Дальше они расстанутся. Твоя героиня посмотрит какой-то дурацкий фильм про томных дореволюционных барышень, где одна из них настрогала серы со спичек, размешала ее в водке, выпила и благополучно отправилась на тот свет. Стащит у родителей из бара бутылку «Столичной» и попытается повторить этот подвиг. Она пойдет на стадион своей бывшей школы и мужественно выпьет ее до дна. Кстати, когда будешь работать над этим эпизодом, помни, что, во-первых, она пьет водку впервые в жизни, а во-вторых, для нее это не водка, а яд. Потом несчастная самоубийца отправится гулять по городу и честно ждать смерти. Она позвонит ему из автомата, чтобы услышать напоследок любимый голос, скажет: «Прощай, я отравилась», - а он пошлет ее и отключит телефон.

- А дальше?

- Дальше - будет мерзкий эпизод в больнице. В общем, она выживет. На следующий день он будет ждать ее с перекошенным от страха лицом. А приехав к ней, спросит: «Девочка моя, зачем ты сделала это?» Она ответит: «Но я же говорила, что умру без тебя». От страха герой расскажет все своей жене и попросит у нее развода. Та скажет: «У нас ребенок, и я никуда тебя не отпущу. Ты ее родил и должен нести за нее ответственность. Я тебе не позволю жертвовать нашей дочерью ради какой-то малолетней шлюхи!»

- Сука! - выплюнула Юлька. Ее хорошенькая мордочка перекосилась, словно от удара. - А за тех, кого ты соблазнил, выходит, никакой ответственности нести не надо? - спросила она, безуспешно заглядывая в мои безучастные черные очки. - Ведь я… То есть она, героиня, тоже еще ребенок!

Я монотонно продолжала.

- Когда он уходил, то взял с нее слово, что она не будет звонить ему домой, обещал перезвонить сам, как только переговорит с женой. И не перезвонил. После алкогольного отравления у нее поднялась температура. Она не могла выйти из дому и целых три дня сидела возле телефона или, завернувшись в плед, планомерно шагала по комнате туда-сюда, стараясь успокоиться. Ее губы поседели, ее трясло от страха и озноба, она не могла думать ни о чем, кроме этого звонка, от которого зависела вся ее дальнейшая судьба. На четвертый день она не выдержала и пошла к нему на работу. Он сказал: «Между нами ничего уже быть не может. Я люблю свою дочь и останусь с ней до гроба. (Он любил пафосные выражения.) Но жена разрешила мне изменять, с условием, что она никогда об этом не узнает. Так что если ты действительно не можешь жить без меня…» Она действительно не могла…

Я села на влажную скамейку, закурила и, глядя на Юлю пустыми глазницами из черного стекла, продолжала:

- Дальше совсем противно. В тот день, когда они впервые переспали, он украл у нее кольцо с бриллиантом, доставшееся ей от прабабушки. Не то чтобы оно было такое уж баснословно дорогое, просто - самая дорогая вещь в доме. Потом он сказал ей, что взял его на время, но когда шел домой, упал в обморок прямо на улице и его обокрали. Она любила его и потому поверила даже в эту чушь. И сколько общие знакомые не разубеждали ее в обратном, что кольцо надо искать именно у него, - верила все равно. Но, на свое счастье, она была еще настолько наивной, что верила не только в него, но и в доблесть нашей милиции. Поэтому стала уговаривать любимого пойти и заявить о пропаже. Осознав, что она намерена отправиться в участок с ним или без него, он, с перепугу, вернул ей злополучный бабкин перстень. И честно сказал: «Пойми, мне нужны были деньги, чтобы поменять квартиру с доплатой. У меня растет дочь, и ей нужна своя комната». А через некоторое время она выяснила, что беременна. Этот мудак даже не счел нужным пользоваться презервативами. После аборта ей сказали, что у нее уже никогда не будет детей. Все. Тупая слезливая история, пригодная только для сериалов.

- И после этого она покончила жизнь самоубийством? - тихо спросила Юля.

- Нет, - криво улыбнулась я. - После этого у нее возникло непреодолимое желание убить его. Потому что после встречи с ним она уже не могла начать жизнь сначала - она боялась мужчин, ненавидела их, считала их всех трусами и предателями. В принципе, не без оснований. Просто у большинства трусость и подлость существуют в допустимой и вполне съедобной дозе, но она уже видела в них только это.

Некоторое время Юлька выковыривала острым носком своего ботинка какой-то никчемный камушек.

- Можешь сказать мне правду? - неожиданно спросила она.

- Могу, - уныло согласилась я. - Спрашивай.

- За что ты меня так ненавидишь?

Сняв очки, я с интересом поглядела на нее - полудетское лицо выражало уже привычное для меня страдание.

- С чего ты взяла?

- Только не надо врать! - истерично вскрикнула Юля. - У тебя лицо исполосовано ненавистью. Если с такого лица выпить воды - отравишься. Впрочем, я уже отравилась. - Она в упор уставилась на меня. - Я ведь поняла, ты соблазнила меня точно по сценарию. Верно?

- Верно, - безучастно повторила я вслед за ней.

- Но дальше - не сходится. - Она испытывающе сверлила мои глаза, пытаясь вырвать из них свой приговор. - У меня нет кольца с бриллиантом и не может быть от тебя детей. И у тебя тоже их нет, и мужа своего ты не любишь. Да и ему все равно, что ты возишься со мной. Поэтому я хочу знать, что у нас будет дальше?

Я устало усмехнулась:

- Сейчас это зависит только от тебя.

- От меня тут ничего не зависит! - обиженно закричала она и, вскочив со скамейки, затопала бессильными ногами. - Ты прекрасно знаешь: я хочу только одного - остаться с тобой. Зачем же ты мучаешь меня?! Ведь я действительно люблю тебя, понимаешь? Тебе не за что меня ненавидеть.

Я словила ее яростную ладошку и снова усадила свою податливую девочку на скамью рядом с собой.

- Все зависит только от тебя, дорогая. От того выбора, который ты сейчас совершишь. Потому что я ненавижу не тебя, а того мужчину, о котором написан сценарий.