Семь ступеней в полной темноте - Павел Фром

Прикрыв глаза, кузнец коснулся щекой нежной кожи ее горячего бедра, и прильнул губами к мягкому, влажному бутону... Тело Сольвейг, словно пронзила стрела. Она готова была взорваться от напряжения, когда его дыхание достигло ее потаенных губ. Но ощущения были столь противоречивы, и столь прекрасны...

Она сжала бедра так, что казалось, что его голова не выдержит этого. Но к ее удивлению, он продолжал ее целовать. И она заставила себя поддаться. Раскрыться и отдаться всецело на его милость....

Плоть Сольвейг оказалась на удивление нежной... Конечно, Арону не с чем было это сравнить, по понятным причинам. Весть о его богатырских размерах быстро облетела окрестности, и породила множество домыслов и сплетен, навсегда отбив у местных женщин интерес к нему. Осталось разве что, бестактное любопытство. Но сам контраст... Как может столь сильное, жестокое существо, обладать таким нежным, податливым цветком? Конечно, он понимал, что тела женщин, по сути, похожи, но все же, это не очень укладывалось в голове. Впрочем, как и сам факт происходящего...

Проникая губами в ее сочную, розоватую плоть, источающую тонкий аромат лаванды, он наткнулся на плотный твердеющий бугорок. Коснувшись его языком, он тотчас уловил в ее теле напряжение. Что будет дальше он знал точно. Утопая щеками в ее горячей мякоти, он обнял его губами и слегка сдавил... Сольвейг содрогнулась своим могучим естеством. Тогда он повторил это снова... И снова... пока она не стала двигаться ему в такт. Касаясь ее потаенного бугорка языком и лаская губами, он заставлял бестию принимать нелепые позы, силой удерживая ее на одном месте.

Его пальцы впились в ее бедра, крепко прижимая их к софе, а язык безнаказанно бороздил ее скрытые просторы. Все, о чем она пыталась думать в этот момент, все что видела и слышала вокруг, что ощущала - все сплелось в единый, абстрактный аляпистый жгут... и разом оборвалось! Горячая, неконтролируема и всепоглощающая волна поднялась снизу, от живота, где его губы терзали ее плоть и захлестнула ее с головой...

Это было по истине нечто... ее ноги схлопнулись как створки капкана, уткнув его лицо в раскрытую бездну ее разгоряченного естества. Благо бедра ее были сложены природой достаточно широкими, и он не почувствовал боли. Ее тело так выгибалось, и сотрясалось, что пришлось вцепиться в бедра, чтобы не сломать себе шею. Продолжалось это совсем не долго, но потом случилась судорога, продолжавшаяся несколько минут... Вырваться сразу не получилось и Арон терпеливо ждал, уткнувшись сопя носом в ее лобок.

Открыв глаза, рыжая бестия не сразу поняла, где находится. А когда пришла в себя, не смогла разжать ног. Приятные спазмы охватывали ее тело при малейшем движении... Но через какое-то время, она все же смогла с собой совладать. Высвободившись наконец из ее плена, кузнец смог отдышаться. Он встал, и с хрустом расправил плечи. Спину и шею ломило от напряженного сопротивления.

- Ты мне чуть шею не сломала... - посетовал он.

- Прости... со мной это впервые.

- Не слабо...

— Это оно и было? - она растерянно моргала, глядя на него.

- Блаженство? - он довольно улыбнулся. - Вероятнее всего.

Размяв шею руками, он сел рядом с ней на софу. Простыни под ее пальцами превратились в лохмотья, как и часть старой обивки.

- Хорошо, что это не моя спина... простыням конец. А софа еще поживет.

Сольвейг опустила глаза.

- Ты... расхотел быть со мною?

- Нет, просто моя спина, дорога мне как память, - отозвался кузнец.

На что Сольвейг тут же перевернулась на живот, и накрыла голову крыльями.

- Так, я не причиню вреда?

- Пожалуй нет.

Он поцеловал ее спину и нежно погладил рукой ягодицы. Теперь его черед.

- Погоди-ка... - Взяв с пола подушку он подсунул ее деве под бедра, и медленно обошел вокруг. Зрелище было по истине волнительным... Чистокровная валькирия лежала перед ним в предвкушении близости. Чистая, благоухающая ароматными травами... разгоряченная своими желаниями. И это не было сном. Обойдя прекрасную деву сзади, Арон неспеша оседлал ее ноги. Сладостно наслаждаясь моментом, он, плавно скользнув вперед, обнял ее тело так, чтобы чувствовать в своих ладонях ее налитую грудь.

Сольвейг тут же обняла его руки. Крепко зажмурив глаза, она всем своим естеством трепетно ощущала, как он медленно проникает в нее. Как, пронзая влажную плоть, проскальзывает в ее лоно. А потом его жилистое древко, осторожными толчками растягивает и раздвигает ее чрево. Как оно продвигается в глубь сильного, но податливого тела, вытесняя любовные соки наружу.

Он входил в нее долго. Осторожно и с трепетом. Ее тугая, не привычная к ласке плоть, медленно, но добровольно принимала его. И от этого разум его просветлился. Он наконец признался себе, что все что происходит - происходит здесь и сейчас. И это наяву. Его по истине немалый орган окончательно окреп. Такое чувство, словно его обмотали и перетянули невидимыми жгутами... Ее горячее чрево обнимало его так крепко, что он боялся не выдержать и испортить момент. Но кузнец сдержал себя усилием воли. Когда же его прохладный живот, наконец коснулся ее разгоряченных ягодиц, он ощутил предел и остановился. Но Сольвейг, сжав его руку, попросила продолжить... Навалившись всем весом, кузнец закончил начатое, коротким, но плавным толчком.

- Так вот что значит слиться воедино... – в сладком беспамятстве, прошептала она.

Ответа она не ждала. Мелкая дрожь - предвестник волн приятной теплоты, уже побежала по ее нервам. Дыхание перешло в еле слышный хрип, пульс участился. Сознание медленно уплывало куда-то в даль и ввысь... Говорить больше не хотелось. Член кузнеца крепко засел в ее чреве, а пальцы его нежно терзали окаменевшие соски. Напряжение нарастало, колени его стиснули ее бедра, а лобок медленно, но верно втиснулся меж ягодиц. Ее пределы он давно преодолел. А теперь достиг и своего. Впервые в своей унылой жизни молодой кузнец так глубоко погрузил свой венец в недра женщины. Казалось его одинокий клинок наконец то обрел столь желанные ножны. Сольвейг искренне возжелала его, и добровольно приняла в свои чресла. Это тоже случилось впервые…