Будь моей - Бэлла Андре

Не обращая внимания на своего спутника, Лили позволила молодому человеку увести себя. Он прижимал ее к себе с пылом южной страсти. Лили не ощущала ничего, потому что взгляд Трэвиса, похоже, мог прожечь ей дыру в спине. Как бы она хотела оказаться в его теплых сильных объятиях.

Словно со стороны она видела, как танцует с иностранцем. Его руки спускались по ее спине, и она точно знала, что Люк сейчас гордился бы ею. «У Трэвиса никогда не уводили женщину из-под носа», — сказал бы он ей. Лили не думала, что она станет первой, кто накажет его за самоуверенную манеру в общении с женщинами. Она надеялась, что, когда Трэвис увидит, как сильно ее партнер по танцу заинтересовался ею, он начнет желать ее хотя бы на одну десятую больше, чем раньше.

Звуки гитары напомнили Лили о той роковой ночи, которая последовала за ее выступлением на подиуме. Теперь ей казалось, что это было много лет назад. Тогда она была невидимкой, которая вечно пряталась в углу. Трэвис вел жизнь пирата, который бросался только на блеск золота и серебра. Здесь, в Италии, Лили ощутила, как та девочка-невидимка исчезла навсегда. Ее немного пугало, что преображение состоялось так быстро. Однако радость освобождения от кокона, в котором она пробыла тридцать лет, заставляла ее забыть обо всем. Ей хотелось петь и обнимать весь мир.

Она видела перед собой яркий красочный пейзаж. Когда она всмотрелась в итальянца, то невольно ахнула: в его взгляде читалось неприкрытое желание. Конечно, его нельзя было сравнивать с Трэвисом, но этот итальянец был рядом, он был плоть и кровь, и только это имело значение.

Музыка звучала приглушенно, романтично, и Лили во всем слушалась своего партнера. Он прекрасно двигался, и ощущение новизны наполняло сердце Лили. Она была в Тоскане, в объятиях красивого итальянца лет на пять моложе ее.

Вдруг ее чувства обострились. Она осознала, что Трэвиса не было за их столиком. Прошла минута, и он перехватил ее у итальянца, не говоря ни слова. Она прижалась к нему всем телом, ощутив, как топорщится ткань на джинсах, угрожая сорвать застежку.

Лили даже не успела сообразить, куда девался ее партнер. Все, что ей было понятно, — она нашла свою гавань. Она была в родных объятиях, в объятиях Трэвиса.

Им словно был дарован повтор ночи модного показа, и Трэвис точно так же, как тогда, увел ее после танца на улицу. Однако на этот раз в их поведении не было той жадности, с которой они набросились друг на друга в Сан-Франциско, когда Трэвис увез ее на свою холостяцкую квартиру, — они были окружены загадками Тосканы.

Трэвис, похоже, знал, куда увести ее, и они проследовали мимо отеля, туда, где обрывалась дорога у разрушенной древней стены. Через мгновение они оказались в оливковой роще, и Трэвис шел так быстро, что Лили едва за ним поспевала.

Он оглянулся и схватил ее. Сквозь ветки виднелась луна, освещая хищное выражение лица Трэвиса. Лили задрожала, когда он прислонил ее к стволу дерева. Листва тихо зашумела, и несколько олив упало на землю.

— Ты моя, — сказал он, находя ее губы.

Его теплое дыхание согревало ее, и ей показалось, что сердце перестало биться. Он прижался бедрами к ее ногам. Она вся раскрылась ему навстречу. Еще один поцелуй, и она не сможет собой владеть.

Но он не наклонился, чтобы поцеловать ее. Он ждал ее призыва:

— Скажи, Лили, скажи, чего ты хочешь.

Она не знала, радоваться ей или плакать, потому что, в конце концов, глупая мысль о «деловых отношениях» принадлежала ей. В окружении оливковых деревьев она не могла заставлять себя прислушиваться к наставлениям Люка. Разве она не может позволить себе несколько часов безудержного счастья? Тем более что с ней рядом самый красивый мужчина на свете.

Трэвис легонько подтолкнул одну ногу вперед, упершись в ее лобок. Мягкая ткань ее платья едва не утонула во влажной расщелине. Кружевные трусики-полоски не создавали никаких дополнительных преград. Ее тело наполнялось волной желания, и она знала, что он хочет ее так же сильно, как она его.

Лили из прошлой жизни спряталась бы от этих чувств и не позволила бы себе ответить на зов плоти, считая это греховным и постыдным.

Новая Лили хотела удовольствий и радости, которую ей могло подарить ее собственное тело. Судьба дарила ей прекрасный шанс забыть прошлые обиды и начать все сначала под этим волшебным итальянским небом.

Она встала на цыпочки и лизнула нижнюю губу Трэвиса. Ощутив его вкус, она громко застонала. Он пахнул вином и желанием. Он потянулся к ней, но потом отпрянул. — Скажи мне, Лили.

Она не могла посмотреть ему в глаза. Ее охватила привычная застенчивость, смешанная с гневом на себя за то, что она снова пустила ее в свое сердце.

Наконец Лили подняла глаза и смело посмотрела на своего любовника, проведя большим пальцем по его слегка заросшему подбородку.

— Я хочу тебя, Трэвис, — сказала она, и он с готовностью наклонился к ней за поцелуем. Лили остановила его, приложив ему палец к губам, мягким и в то же время сильным.

— Я хочу, чтобы ты был моим деловым партнером на этой неделе, — сказала она, и его лицо вмиг омрачилось.

Она порочно засмеялась и успокоила его:

— Но я надеюсь, что ты будешь и моим любовником тоже.

Он ласкал ее, как безумный. Ее волосы, ее грудь, ее бедра. Она потянула вверх его футболку и пробежала руками по безупречному прессу, любуясь рельефностью его мышц. Он ждал, что она разденет его. Лили подбросила футболку, и она повисла на ветке дерева, у которого они стояли.

Она была счастлива, и ее смех разлился в воздухе, наполняя ночь переливчатой песней. Трэвис схватил ладонями ее лицо, чтобы поцеловать в губы. Он постанывал, кусая ее вишневые уста, и она повторяла каждое его движение.

Ее пальцы дрожали от нетерпения, когда она нащупала застежку на его джинсах. Ей хотелось попробовать бархатистую кожу на его члене.

— Помоги мне, — сказала она, отвлекаясь от любовных укусов, но он лишь хмыкнул в ответ и покачал головой.

— Слишком занят твоей грудью, — пробормотал он, и это было правдой.

Он проводил рукой по ее высоким холмам, он искусно ласкал их, так что у нее не было никаких сил сопротивляться ему.

Наконец с застежкой было покончено, и она торопливо рванула молнию.

— О да! — триумфально воскликнула она, как будто выиграла битву. Если бы она могла решать, то приказала бы ему ходить обнаженным или завернутым, как римский патриций, в тогу. Очевидно, что они ничего не носили под своими туниками, чтобы облегчить путь к своему члену, когда такой, как Лили, он понадобился бы.

А сейчас наступал именно такой момент.

Она сорвала с него джинсы, обнажив его стройные бедра. Он задрал ей платье до талии.